Копарь. Старое заклятие. - Александр А. Шувалов

— Чё орёшь? — испуганно воскликнула она.

Павлуха что-то захрипел и показал рукой на стеклянный аксессуар. Марина вмиг вскинула голову по направлению жеста. Но ничего необычного там не увидела.

— Что там? — переспросила она.

— Зеркало, — только и смог вымолвить Павел.

— Зеркало, — повторила супруга, снова пристально вглядываясь вглубь ванной.

В слегка запотевшем стекле отражалась верхняя половина её тела и больше ничего предосудительного.

— Ну и что, зеркало? Нет там ничего. Целое оно, — чуть погодя добавила супруга. Пашка уже оклемался. Он, шатаясь, поднялся и с опаской кинул взгляд на зеркальную раму, выглядывая из-за жены. В отражении добавилась его бледная физиономия.

— Опять? — вдруг внезапно поняла Марина. — Опять твои видения?

Павлик кивнул головой.

— Пасть звериная оттуда показалась и меня чуть не сожрала.

Марина вздохнула, повела плечами и произнесла: «Давай, шагай в церковь и решай свою проблему».

Павлуха молча кивнул.

Глава 6

Но с утра попасть в обитель верующих не получилось. Позвонили с работы и попросили всё же подъехать часа на полтора кое-что доделать. И лишь ближе к обеду Староглядов прибыл к вратам храма. Перекрестился и, с некоторым волнением, зашёл внутрь. Стоял полдень, богослужения в храме уже закончились, и священника видно не было.

— Матушка, — спросил он у попавшейся ему пожилой женщины в облачении, — как бы мне батюшку увидеть?

— Отец Михаил трапезничает. Скоро закончит и выйдет.

И действительно, не прошло и десяти минут, как появился высокий мужчина в священнической ризе. Окинув его взглядом, Павлуха несколько замешкался. Он опять, как вчера с женой, не знал с чего начать.

Батюшка добро посмотрел на парня и произнёс густым красивым басом: «Я вас слушаю». Мысли лихорадочно кружились в голове. «С чего же лучше начать, чтобы правильно понял и не посчитал меня за душевнобольного?» Священник огладил бороду и склонил голову ближе к парню. Весь вид служителя церкви внушал Павлу доверие и как бы подбадривал его. И тот, наконец, решился.

— Батюшка, я к вам с не совсем стандартным вопросом. Даже не знаю, правильно ли я поступаю.

— Смелее, сын мой, — улыбнулся тот.

«Сын мой», — повторил про себя Павел, — «а ведь действительно, он мне почти в отцы годится», — промелькнула мысль.

— Дело в том, что меня на протяжении нескольких дней преследуют какие-то непонятные, я бы даже сказал, потусторонние сущности. Они внезапно появляются где угодно и, судя по всему, ничего хорошего от них ждать не приходится.

— А можно немного подробней, что за сущности и чего они хотят?

— Я понимаю, что это звучит довольно нелепо, — начал Павлик — но попробую вам кратенько рассказать.

Они отошли в сторону, поближе к стенам, и Павел вновь поведал о случившемся с ним, но более сухо и без вчерашних эмоций. «Да уж», — несколько растерянно подумал священник — «а не хворает ли сей раб Божий душевными расстройствами?» Павлик, видя в глазах священнослужителя недоверие, развёл руками.

— Я понимаю, что вы мне скорее всего не верите, но клянусь, это чистая правда. И с головой у меня, надеюсь, пока всё в порядке и в соответствующее медицинское учреждение я тоже не собираюсь.

Видя появившееся в глазах у служителя культа смятение, Староглядов улыбнулся и замолчал, ожидая ответа. Батюшка смотрел на него и раздумывал. «Вроде, на больного не похож, на одержимого тоже, взгляд ясный, глаза умные, речь связная... Пути Господни неисповедимы», — отец Михаил успел много повидать за свою жизнь. — «Может и впрямь, что приключилось.

— Ну, хорошо, — начал он. — Допустим всё так и есть. Ты столкнулся с чем-то необъяснимым, — перешёл он на ты, чтобы упростить общение, — и не знаешь, что делать. Поэтому пришёл в храм за советом, помощью и защитой. Верно я мыслю?

— Вы совершенно точно меня поняли и именно это я и хочу, — оттаяло на душе у Павла.

Отец Михаил замолчал, что-то прикидывая. Честно говоря, он никогда не сталкивался с подобным. Из всего, связанного с потусторонним, было лишь пару раз, когда прихожане просили освятить их жильё и избавить от т.н. «домового», который, якобы, пакостничал в квартире. Но, чтобы вот такое, он не припоминал. Однако надо было помогать рабу Божьему Павлу уберечься от бесовщины. И священник, поразмыслив, начал.

— Крест носишь?

Пашка кивнул головой, доставая из-под воротника серебряный крестик, подарок бабушки.

— Это хорошо, — кивнул в свою очередь священник. — Есть ещё молитва, называется «Живые помощи» или 90 псалом. Знаешь?

Павлуха помотал головой.

— Тогда сейчас купишь в церковной лавке и будешь всегда носить с собой. И, желательно бы, выучить её наизусть. Она не длинная. Это раз. Говоришь, и дома у тебя балует, — скорее не спросил, а утвердил отец Михаил. — Тогда два. Квартиру твою мы освятим, — священник вновь задумался, оглаживая бороду. — Ну, и неплохо бы исповедаться. Три дня попостишься и придёшь к исповеди.

Посмотрел внимательно на Павла и спросил:

— А был хоть раз?

Павлуха отрицательно покачал головой.

— Это хуже, вот они к тебе и цепляются. Ну, ладно, тянуть не будем. Квартиру освятим сегодня. Говори адрес. Да, и иконы дома есть?

Павлик вновь качнул головой.

— Тогда вместе с «Живыми помощами» купишь Спасителя и Богородицу. Дома обязательно быть должны. Ну всё. Жди дома часам к шести. Поможем, как говорится, чем сможем.

Пашка купил, что велели, и словно окрылённый полетел домой. То есть, поехал на машине.

Обряд освещения прошёл положительно. Павлик тепло попрощался с отцом Михаилом, искренне надеясь, что его беды остались позади. Он прилежно выучил наизусть молитву и теперь перед тем, как куда-то поехать, читал её про себя. Неприятные коллизии отступили, больше никак себя не проявляя. Павлуха повеселел, и жизнь вновь вошла в обычную колею.

На субботу запланировали поездку на новое место. Вовка был там проездом по работе. Поле только что перепахали, и на нём была тьма керамики.[1] Товарищ, воодушевленный этим, соблазнил Пашку, хотя у того поначалу вырисовывались домашние дела. Но совместно решили, что надо поспешить, ибо конкуренты не дремлют. Собрались на этот раз вдвоём, Лёха уехал в отпуск, греться на моря. Как обычно встали чуть