Перстень Харома - Саша Суздаль

На вопрос Фогги, куда девался Хенк, Мо не мог ему ответить, так как его симпоты Хенка не видели, и для него его исчезновение было загадкой. Мо нарисовал Фогги подробную карту, по которой тот мог отправиться в путь, и, сообщив ему, что он догонит его в пути, улетел к Манароис, предвкушая любовные наслаждения, которые его ждут.

Они порядком устали, и виднеющаяся по левому борту высокая оконечность Земли Харома подгоняла их, вызывая у них желание скорее туда добраться. Перчик, как обычно, сидел на вёслах, а Витер старался ему помочь, подгребая то справа, то слева коротким веслом на корме. За время поездки они крепко сдружились, даже можно сказать, прикипели друг к другу, понимая с полуслова.

Один раз их долго преследовала акула, редкая в этих местах, не способная добыть решек под куполами и посчитавшая добычу в лодке более лёгкой. Она отстала на второй день, получив веслом по носу, но ещё долго и Витер и Перчик всматривались в волны, опасаясь настырного хищника.

Кончик мыса поднимался высокой горой, на вершине которой возвышалась громада скал, удивительно похожая на фигуру человека. Слева тянулась заросшая лесом долина, которая дальше переходила в каскад гор. Перчик решил, что лучше не заходить далеко, а заправившись водой и собрав лесные дары, которые они смогут найти, отправится дальше к неизвестной земле, надеясь на то, что она может оказаться Страной Маргов и Фрей.

Витера он собирался забрать собой, считая, что ему нечего делать одному, а пора, наконец, приобрести нормальную семью. Под нормальной семьёй Перчик подразумевал свою, полагая, что Леметрия будет не против, а если нет, то он вырастит Витера сам. Разговора с Витером на это тему Перчик не начинал, подразумевая, что тот согласится, тем более что мальчик был очарован разговорами о Стране Маргов и Фрей.

Они пристали к самому кончику мыса, в том месте, где заросли леса и кустарника оккупировали всё пространство, опускаясь до берега, так что ветки деревьев купались в воде. Привязав лодку и прикрыв ее нависающими ветками, Перчик и Витер отправились на поиски съестного, надеясь раздобыть что-нибудь отличное от надоевших устриц и поискать источник с пресной водой.

Витеру повезло первому — он забрался в малинник и застрял там надолго, а Перчик поднимался вверх по склону, обдирая руки колючими ветками боярышника. Его плоды, возможно незрелые, вязали рот, поэтому, попробовав несколько ягод, Перчик оставил их в покое, надеясь обнаружить что-нибудь более съедобное.

Перчик обошёл большое дерево, и нос к носу столкнулся со смуглым мужчиной, совсем голым, если не считать сплетенную из травы короткую юбку. В правой руке мужчина держал заостренную палку и Перчик, не долго думая, завалил его ударом в лицо, понимая, что ожидать хорошего от вооружённого дикаря не приходится. Продираясь сквозь кусты, Перчик ринулся вниз, собираясь предупредить Витера, чтобы он убрался подальше от опасного места.

Сзади загоготали голоса, чем только ускорили движение Перчика.

— Витер, беги! — крикнул он на ходу, надеясь, что мальчик правильно поймёт его крик. Сзади послышался треск кустов и Перчик понял, что за ним гонятся. Он двинулся в сторону и, прижавшись к стволу дерева, услышал, как мимо промчалось несколько человек. Надеясь отвлечь их от Витера, он воскликнул: «Еге-ге!» — и, бросив них огненный шар, побежал вверх, туда, где маячила огромная каменная фигура, напоминающая человека.

Возникший за ним треск веток, убедил Перчика в том, что его уловка удалась, и он с удвоенной силой карабкался вверх. Но пробежал недолго: неожиданно возникший из-за дерева дикарь, возможно, тот, которого он ударил, стукнул его палкой по лбу и, вместе со звездами в глазах, Перчик провалился в темноту.

Витер, и не думавший убегать, выглядывая из-за куста, увидел, как, взяв Перчика под мышки, его потянули вытоптанной тропой. Прячась за деревьями и скрываясь в кустах, Витер проводил дикарей до самого табора, где они привязали Перчика к столбу, стоящему посредине стойбища.

Байли появилась неожиданно для Маргины, которая потеряла надежду её найти. Её дрожащая точка засветилась на Земле Фатенот, причем, когда Маргина её проверила, ритм её точки, совпадающий с биением её сердца, говорил о том, что Байли жива и здорова.

Маргина, прежде чем отправиться к Байли, ещё раз бросила симпоты к Марэлай, проверяя её состояние, а потом обменялась информацией с Туманным Котом, который уверил её, что он прекрасно доведёт детей до Земли Харома. Особых причин не доверять коту Маргина не имела, прекрасно зная его прошлое, поэтому отправилась, прежде всего, к Байли, которая, почему-то оказалась на Земле Фатенот.

Попытка Маргины связаться с Мо, чтобы сообщить ему последние новости, не получилась, так как Мо напрочь закрылся, вызвав у Маргины молчаливое раздражение. «Подожди, — мстительно подумала она, — я тебе ещё вспомню, как нужно общаться с женой». С этой мыслью она продолжила свое движение, рассекая редкие облачка, бегущие над океаном.

Она поднялась ещё выше, и пространство внизу перевернулось вогнутой чашей, показывая впереди Землю Фатенот, начинающуюся с двух островов. «Как странно, — подумала Маргина, — прожила всю жизнь на этой планете, а не знала, что на ней есть океаны». Она рассматривала новую землю, оставляя в глифомах мельчайшие подробности очертаний берегов, намереваясь потом, на досуге, нарисовать для Хенка карту второй половинки планеты Глаурия.

Она миновала залив, углубляющийся в материк и, постепенно снижаясь, подлетала к озеру, на берегу которого находилась Байли. Рассматривая с высоты окрестности озера, Маргина с удивлением обнаружила, что внизу разбит сад, имеющий претензии на дикость, но, несомненно, созданный по замыслу талантливого художника.

В середине зелёной композиции возвышался красивый дворец, возведённый из белоснежного камня, от которого тянулась такая же белоснежная дорожка на берег озера. Её симпоты ощутили его название, и Маргина от умиления чуть не заплакала человеческими слезами. «Озеро Любви» гласило название и тот, кто создал эту красоту, вероятно, кого-то сильно любил.

Опускаясь вниз, Маргина со всего маху врезалась в незримый купол, расплывшись на нем тонкой лепёшкой, висящей высоко в небе.

«Вот те на! — подумала она, собирая себя в кучку. — Кто же так тщательно охраняет гнездо любви?» Кое-как собрав себя в фигуру, похожую на поднявшееся тесто, Маргина соскользнула по невидимой округлой поверхности в озеро, надеясь, что купол заканчивается у воды, но она ошибалась: невидимая стена погружалась в воду.

Ужасно недовольная, Маргина опустилась ниже, достигнув дна, но и там оказалась стенка. Рассердившись, она ввинтилась в дно, подняв облако мути и только на глубине в человеческий рост смогла найти щель, в которую пролезла на другую сторону.

Вынырнув из воды, она поплыла к берегу, хотя никогда толком плавать не умела. Байли, лежащая под шезлонгом на берегу, видела, как кто-то плывёт в направлении берега, но не придала этому никакого значения. Её немного удивило, что кто-то живой появился в её окружении, так как ей приходилось общаться только с пылающими надписями. Они возникали на стенах, в небе и на всех подручных материалах, как-то: зеркала, полы, потолки, окна, кровати и даже в туалете нескромные надписи не давали ей покоя.

Нужно сказать, что Байли была какая-то заторможенная или равнодушная, как будто кто-то подменил ей чувства. В её голове не возникали больше вопросы о Марэлай, она не вспоминала Хенка, а жила, как растение: радуясь каждому дню, ощущая вокруг мягкие цвета окружающего пространства и слушая лёгкие трели птиц в саду.

В том винить её будет глупостью, так как многие хотели бы оказаться на её месте: безмятежное существование несёт мир в душу и способствует заживлению душевных ран. Что же касается её жизни в последние годы, так труд на благо других не всегда полезен тем, кто им занимается.

Маргина, выйдя из воды, отряхнулась, как кот, завивая всё тело крепкой спиралью, так что брызги воды долетели до Байли, отвлекая её от дремоты. Идущая к ней женщина кого-то напоминала, совсем знакомого, но память Байли отказывалась вспоминать. Приблизившись к ней, Маргина остановилась, растерянно перебирая клетки её головы. То, что она там увидела, было так не похоже на её дочь, что она удивлённо спросила:

— Байли?

Дочь посмотрела на неё и равнодушно констатировала: — Мама.

— Кто ты? — возникший над ними громовой голос испугал даже Байли, которая привыкла к безмолвному общению. Она робко выдавила из себя: — Моя мама.

— Мама моей Фатенот — моя мама! — прогремел голос и затих.

— Кто это был? — спросила Маргина у Байли, которую голос разбудил окончательно, и она немного пришла в себя.

— Он называет себя Харомом, — ответила ей Байли, оглядываясь и невольно выискивая какую-нибудь огненную надпись.