По закону подлости - Марина Серова

Встав, он пошатнулся и, схватившись руками за горло, наклонился вперед, надрывно закашлялся.

Я, не шевелясь, смотрела на него, ожидая, чем же закончится этот спектакль одного актера.

Витя, не подавая признаков чувства юмора, покашлял-покашлял, сделал полшага в моем направлении да и бросился на меня.

Это не явилось для меня неожиданностью, тем более фатальной. Как здесь уже упоминалось, я была не расположена к бою, поэтому избрала самый простой и надежный метод защиты: плотно уперлась спиной в стену и, сжав колени, притянула их к груди.

Когда этот придурок, разогнавшись, прыгнул на меня, он получил такой полновесный удар обеими ногами в грудь, что мне показалось, будто у него внутри теперь уж точно что-то хрустнуло.

Закатив глазки, Витя рухнул на пол, очевидно, без всякого желания испытать меня на прочность еще раз.

Осторожно приблизившись к поверженному, я присела рядом и приподняла его веко.

Витя не притворялся: если до этого момента я выигрывала по очкам, то сейчас он действительно был в нокауте.

Глава 8

Закурив, я стала ждать, когда же этот непризнанный Брюс Ли сутенерского пошиба придет в себя.

Мне этого очень хотелось, потому что единственной моей целью было поговорить с ним.

Но если мужчина желает, чтобы его перед этим немножко побили, что же я могу поделать, как только не уступить его желаниям?

Когда Витя наконец стал подавать признаки жизни, от моей сигареты остался маленький окурочек.

Я культурно затушила его о подоконник и взяла следующую.

Сигареты помогали бороться со сном, что для меня было важно: сутки выпали слишком уж содержательными и нервными. Мне даже показалось, что в них гораздо больше двадцати четырех часов.

А возможно, так оно и было.

— Ты проснулся, попрыгунчик мой? — ласково спросила я, стараясь сильно не напугать Витю, чтобы он не начал еще и заикаться.

Он с трудом повернул головку в мою сторону и ничего не ответил, невежа такой. Похоже, что если он и не начал заикаться вербально, то мыслительно эти проблемы у него точно начались. Будем надеяться, что все это явления временного порядка.

— Ну вот и славненько, — одобрила я его поведение. — А теперь мне можно задать несколько вопросов? Только без прыжков, пожалуйста, ладно? А то придется прострелить тебе ножку, и ты не сможешь больше прыгать никогда, а ответы я все равно получу.

Витя молча рассматривал меня, и соображение в его глазках загоралось на удивление медленно.

— Меня интересует, почему ты следишь за Валерией? — деликатно спросила я.

Витя вытаращил глаза и посмотрел на меня уже более внимательно.

Я не ошиблась в нем, он действительно был профессионалом, как это ни удивительно. Это я поняла еще и потому, как он оценивал мое лицо: сначала внимательно посмотрел на лоб, потом на следующую треть лица, потом на подбородок. На секунду закрыв глаза, Витя вновь открыл их и взглянул на меня уже веселее.

— Нравлюсь? — спросила я.

— Да, Татьяна Александровна, если не ошибаюсь, нравитесь, — ответил он, и теперь уже я не смогла сдержать удивления.

— Тогда мой предыдущий вопрос объявляется вторым, а первым будет вот какой: откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто-то подсказал или ты просто угадал?

Я села поудобнее и собралась вытрясти из Вити наиполнейший объем информации. Без этого мне уходить отсюда было бы слишком обидно.

— Ваш портрет, мадам Иванова, уже есть у нашего участкового, — просто ответил он, — там я его и видел. Кстати, а вы-то что тут делаете? Вас, как я понимаю, ждут в Тарасове с наручниками наготове?

— Удачи им всем, пусть ищут долго и тщательно, — пожелала я. — Значит, участковый, говоришь… А что ты делал у участкового? Докладывал ему свежую информацию о Валерии Скорочкиной?

Бровь у Вити дернулась, и я не поняла значение этого жеста.

— Ну-ну, не стесняйся, — энергично поторопила я его. — Не собираюсь у тебя здесь оставаться до утра, я девушка одинокая, мне еще замуж выходить, и я не хочу себе портить репутацию, оставаясь на ночь у сутенера и шулера. Так что мы делали у участкового, а, Вить?

— А ничего я не делал, просто так зашел, на лапу ему дать. Налог заплатить, — нехотя проговорил Витя. — А вы, Татьяна Александровна, как я понимаю, не просто так сегодня заходили к Валерии, да? Расспрашивали о расследовании?

Я пожала плечами:

— А кто кого здесь интервьюирует? Отвечай, засранец, на второй вопрос: какова цель твоих подглядываний? Захотел посмотреть, как девушка раздевается перед сном? Признавайся, Витенька, я дама просвещенная и все пойму!

Витя хмыкнул и, потирая ушибленные руку и ногу, кряхтя, приподнялся и сел удобнее, прислонясь спиной к стене.

Я не мешала ему: даже жесткость воздействия должна иметь свои разумные пределы, я же показала ему, что его ждет в случае несогласия общаться со мною.

— Я не подглядывал, — недовольно морщась, пробормотал Витя, пряча глаза.

— О-паньки! — воскликнула я. — А что же мы там делали, в кустиках под окошечком? Вы меня интригуете, юноша, рассказывайте, рассказывайте!

Я рассмеялась, слишком уж уморительной была физиономия Вити и его смущение, так не вяжущееся со всей его деятельностью: оно было на удивление естественным.

— Я не подглядывал, — упорно повторил он и теперь уже смело взглянул мне в глаза, — я смотрел! Наблюдал, вот!

— Велика разница! И почему же мы это делали? — поторопила я его, начиная скучать.

Витя потер лоб, покусал губы и признался:

— Она мне нравится. Вот почему. А сейчас у нее случилось несчастье. Я, если хочешь…

— Не хочу! — отрезала я и сплюнула, не выдержав, на пол. — Не хочу даже слышать эту чушь! Мы не дети, и незачем мне вешать лапшу на уши. Про любовь я что-то слышала, конечно, но сейчас не то время, чтобы торчать под окном и мечтать о даме сердца. Придумайте, Ромео, еще что-нибудь поубедительнее! Давайте попытайтесь еще разок!

— Не хочешь — не верь! — обозлился Витя. — Мне-то что?! Я преступлений не совершал, ни на кого не нападал и от ментов не скрываюсь. Тебе самой-то что нужно?

— А где ты был, Ромео, когда убили Валерия? — спросила я, окончательно понимая, что этот субъект культурного обхождения не приемлет.

— С тем же участковым и был. Я с ним в нарды играл. Он потом все подтвердил операм, — хмуро признался Витя. — Тебе-то все-таки что нужно? — уже наглым тоном переспросил он. — Ты сама в розыске, а пытаешься здесь еще расследования какие-то учинять. Тебя менты взяли, не меня. У меня-то с алиби все в порядке, иначе я сейчас бы на нарах спал, а не… — Витя поморщился и со вздохом добавил: — А не сидел бы на полу в своей комнате.

Я задумалась.

Версия Вити меня не устраивала, но другой я пока не имела. Проводить расследование в таких условиях, в каких я пребывала сейчас, было действительно лакомством для детектива, черт бы подрал этого Азизбегяна и его дурацкую идею об оперативной разработке каких-то мифических продавцов картин, оказавшихся всего лишь наркодельцами.

— Ты когда в первый раз увидел Валерия Скорочкина? — спросила я Витю.

— Да когда и тебя, — неохотно ответил он, — в тот вечер около шашлычной. Да ты же нас видела! Неудачно прошел вечерок, надо признаться.

— Да-да, — покивала я, вспоминая странную реакцию Валерия на появление Вити. — А вот Валерка сказал, что вы с ним знакомы. Зачем ты мне врешь? Может быть, ты рано радуешься, что не на нарах сидишь, может быть, у тебя все еще впереди?

Валерий, разумеется, ничего такого не говорил, но почему же мне было не блефануть, тем более что сидеть на чужой кровати было удобно и мягко и уходить не хотелось?

Витя на мои слова отреагировал с удивлением, но не с чрезмерным.

Он покачал головой и сказал, что я ошибаюсь.

— Не мог он этого говорить, потому что он этого не говорил, — выдал Витя афоризм и поинтересовался: — А ты долго еще будешь мне мешать? Я вообще-то спать хочу. Или тебе идти некуда?

— Не хочешь ты, Витя, по-хорошему с девушкой разговаривать, — огорченно сказала я, — врешь ведь на каждом слове, как сивый мерин. Я же сама видела, как вы с Валерием в кустиках мило беседовали как раз за час или за два до его убийства. Или этого не было? Так и все твое алиби может накрыться медным тазиком.

Витя поерзал на полу, усаживаясь поудобнее, почесал затылок и нехотя признался:

— Ну было это. Ну и что? Я просто спросил у него, как у нормального пацана, кем ему приходится та девчонка. Он ответил, что она его жена. Я извинился и тут же отвалил. Это все!

— А ты думал, что он с собою на юг мамочку привез, что ли? — спросила я.

— Это могла быть его сеструха, — объяснил Витя свои предположения, — вот я подошел и выяснил. Он ответил, и вопрос был решен. Чужая жена — для меня святое, если хочешь знать!

— Пока жив ее муж, — задумчиво закончила я его фразу и встала.