Чикатило. Явление зверя - Алексей Андреевич Гравицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Валентина расхохоталась на всю улицу.
Чикатило отвернулся, по лицу пробежала судорога. Он часто задышал, непроизвольно вытер вспотевшие руки об одежду — этот разговор с развязной бродяжкой возбудил его.
Девушка не заметила перемены в состоянии своего спутника. Впереди, над кронами деревьев, появилась труба котельной.
— О, пришли уже! — обрадовалась Валентина. — Давай, дядя Андрейка, шевели мослами — у меня трубы горят, а ты плетешься как дистрофан.
Мужчина усмехнулся, но ничего не сказал, лишь послушно ускорил шаг.
* * *
Ковалев и Липягин в расстегнутых кителях, расслабив галстуки, сидели в кабинете Ковалева и пили тот самый, не выпитый Кесаевым, коньяк. Липягин поднял третью по счету рюмку:
— Ну что, Александр Семеныч, за успех? Лихо ты это дело раскрутил.
— Да ладно, — вальяжно усмехнулся Ковалев. — Повезло просто. Если бы наш еблан Шеин не захотел в Москву на троллейбусе прокатиться — колупались бы мы с москвичами до сих пор.
Оба засмеялись.
— Везет тому, кто везет, так Третьяк сказал, — заметил Липягин, подпустив лести. — Ну, твое здоровье.
Они чокнулись, выпили, Ковалев поморщился, откусил от лимона как от яблока; Липягин запил из стакана чаем.
— С доказательной базой надо поработать поплотнее, Эдик, — переждав оскомину, сказал полковник. — Чтобы москвичам некуда было клинышек вбить. Нож — это хорошо, но нужны свидетели. Ты там поднапряги своих, пусть найдут пару бабок глуховатых, чтобы на суде было кому рассказать, как эти дураки пацана убивать вели. Понял?
— Не боись, гражданин начальник, — заерничал Липягин, изображая шармагана на допросе. — Не первый день замужем. Все сделаем в лучшем виде.
Ковалев разлил коньяк, поднял рюмку.
— Ну, по последней и сворачиваемся. Дел много.
* * *
Чикатило следом за Валентиной шел по тропинке, которая вилась среди кустов и деревьев. Наконец они добрались до стен котельной — типичного места сбора местных алкашей. На обломанных ветках висели кверху донышками стаканы, украденные из аппаратов с газированной водой, впереди виднелось нечто вроде поляны, а точнее, вытоптанного пятачка, где стояли ящики, чернели угли костра, валялись закопченные банки из-под консервов.
Чикатило вдруг обогнал бродяжку, пошел впереди нее по тропинке, на ходу расстегивая портфель.
— Дядя Андрейка, все, тормози, пришли, — сказала Валентина. — Эй, ты куда бежишь?
Девушка догнала Чикатило. Она не видела, что он уже достал из портфеля нож. Валентина засмеялась, схватила мужчину за плечо, чтобы остановить.
— Ты прям спортсмен, рванул как…
Чикатило резко повернулся и всадил Валентине под ребра нож. Она запнулась на полуслове, издала полувсхлип-полустон. Изо рта пошла кровь.
— Дядя… Андре… — простонала Валентина и повисла на руках убийцы. Он облапал ее, словно паук свою жертву, начал целовать в шею, щеки, губы, измазав лицо кровью. Он шатался с девушкой по поляне, будто танцевал с нею, еще полуживой, жуткое танго.
Вдруг Валентина закричала, в ужасе из последних сил попыталась отбиться от Чикатило, но вместо крика изо рта девушки полетели кровавые брызги и вырвался только хрип. Чикатило начал бить ее ножом. Валентина упала, и он навалился на неподвижное тело.
* * *
Ковалев сидел над документами, то и дело поглядывая на часы — хотелось домой, к томленому борщу и телевизору, но одно незаконченное дело держало его в кабинете. В дверь деликатно постучали.
— Не заперто, — буркнул Ковалев.
Вошел Кесаев. Хозяин кабинета тут же сменил выражение лица — теперь оно излучало радушие.
— А, Тимур Русланович. Заходите, располагайтесь.
Следователь сел к столу.
— Коньяк вы, помнится, не пьете, — улыбнулся Ковалев. — Чаю?
— Спасибо, — покачал лобастой головой Кесаев. — Лучше сразу к делу.
— Ну, к делу так к делу. Я пригласил вас для того… — начал полковник.
— Чтобы сообщить пренеприятное известие, — закончил Кесаев без тени улыбки.
— Отчего же неприятное? — рассмеялся мужчина. — Все складывается как нельзя лучше. Мы готовим дело для передачи в суд.
— На каком основании? — чувствовалось, что Кесаев напрягся.
— Оснований, Тимур Русланович, у нас теперь более чем достаточно, — хозяин кабинета выложил на стол документы. — С заключением экспертизы вы уже знакомы. Это расшифровки записей показаний Шеина и Жаркова. А вот это показания свидетелей, видевших Шеина и Жаркова на платформе Пригородная четвертого сентября текущего года во время, совпадающее с временем убийства Игоря Годовикова. Ознакомьтесь.
Кесаев взял протоколы допросов, принялся листать, хмуря брови. Ковалев внимательно следил за реакцией московского коллеги, и она ему не нравилась.
— В конце концов, это моя работа, — раздражаясь, сказал Ковалев. — Ловить преступников, собирать доказательную базу и отдавать их под суд.
— Вашему свидетелю шестьдесят семь лет, она на платформе семечками торговала? — не менее раздраженно спросил Кесаев. — Сколько людей за день мимо нее прошло? Вы уверены, что она вспомнила Шеина и Жаркова сама, а не по подсказке ваших сотрудников?
— В подтасовках меня обвиняешь, товарищ полковник? — набычился Ковалев. — Я показаний ни из кого не выбивал! Все на твоих глазах. Вот признательные, вот свидетельские, вот орудие убийства. Все сходится, чего ты еще хочешь?
Дверь без стука распахнулась, в кабинет ворвался Липягин.
— Александр Семенович, из Новошахтинска звонили! Там труп. Множественные ножевые. И глаза выколоты.
— Блядь! — Ковалев нахмурился.
— Получается, не все сходится, — сухо сказал Кесаев, отложил документы и вышел.
* * *
На пустыре возле старой котельной стояли штук пять милицейских машин. В зарослях, для удобства прорубив проход, над трупом колдовали эксперты.
Чуть поодаль по тропинке расхаживал туда-сюда взбешенный Ковалев, у машин курили Липягин, пара оперов и московские из группы Кесаева. Витвицкий и Овсянникова, приехавшие последними, подошли к месту убийства.
Тело и лицо мертвой девушки были изуродованы настолько, что опознать ее не представлялось возможным. Витвицкий побледнел, достал из кармана носовой платок, прикрыл нос и рот. Заметив это, один из оперов усмехнулся, но ничего говорить не стал.
Из-за машин появились двое местных колдырей с авоськой, из которой торчали бутылка «Московской», половинка буханки и пучок зеленого лука.
— Начальник, а шо у нас туточки за Клуб веселых и находчивых? — порыскав глазами, спросил лысый пьяница у скучающего в оцеплении милиционера.
Тот скосил глаза, увидел, кто перед ним, и сплюнул в сухую траву:
— Пошли отсюда. Живо.
Колдыри, пожав плечами, собрались уже уйти, но их заметил Липягин и широким шагом двинулся к машинам.
— Погоди! — крикнул он милиционеру и коротко свистнул, привлекая внимания колдырей. — Э, стоять! А ну-ка, граждане алкоголики, на пару вопросов ко мне.
Эксперт тем временем закончил работу, с трудом выпрямился, помассировал колени.
