Соблазняй и властвуй - Кэтти Уильямс

Элизабет рассмеялась, покраснела – и отказала ему. Тогда Андреас предложил ей диванчик у книжного шкафа и даже свое огромное вращающееся кресло, обтянутое черной кожей, но оба варианта были отклонены. Понять этого Андреас не мог.

– Не думай, что я могу предложить что-то подобное кому-то другому из моих сотрудников. Вообще-то это одно из моих правил: никогда не смешивать работу и развлечения.

– И это великолепное правило. Офисные романы все усложняют.

– Личный опыт?

– Нет, я наблюдала со стороны.

– Мне кажется, ты не понимаешь. Я готов ради тебя поступиться одним из моих правил, и ты должна воспринимать это как величайший комплимент.

Она воспринимала это так: качала головой, включала компьютер, разгонявшийся с тихим гулом, и, сидела, чопорно сдвинув ноги: поза, сводившая его с ума.

Все это чертовски раздражало. Надо ли удивляться тому, что он никак не мог сосредоточиться? В первый раз в его жизни работа отходила на второй план. Их ночные приключения, казалось, открыли в ней целую жилу упрямства, которого Андреас раньше не замечал. И теперь ему приходилось считаться с ее нелепым правилом о неприкосновенности на рабочем месте.

Или же Элизабет вела какую-то хитрую игру? Может, держа его на расстоянии, она хотела таким образом подогреть интерес? Или она авантюристка, которая сбросила его крестного отца со счетов, чтобы полностью сосредоточиться на нем самом? Андреасу было плевать. Все его планы по раскрытию истины были растоптаны диким, бесконтрольным вожделением, не отпускавшим его ни на минуту.

А она, вместо того чтобы чувствовать себя так же и стремиться проводить рядом каждую секунду, преспокойно пришла в офис почти с часовым опозданием!

Андреас нахмурился.

– Прошу прощения, – извиняющимся тоном сказала Элизабет, садясь за стол.

Ей все тяжелее становилось проводить черту между двумя жизнями: ночью, пока весь мир спал, она была дикой, не стесненной никакими условностями любовницей, забывающей себя в порывах страсти; при свете дня становилась профессионалом и держала Андреаса на расстоянии.

Все тяжелее было не обращать внимания на его яростное желание обладать ею. Наклоняясь к ней, чтобы что-то объяснить, он легонько проводил пальцами по ее руке; когда она, сидя с блокнотом на коленях, бегло записывала под его диктовку, он бросал на нее жадные, мечтательные взгляды.

Андреас хотел ее и хотел, чтобы она отдавалась ему по первому требованию. Держа его на расстоянии, она могла управлять ситуацией – то, что было ей нужнее всего. Если не делать этого, Андреас, словно ураган, разнесет ее жизнь, все, что желает, а потом бросит ее.

Она очнулась и обнаружила, что Андреас пересек комнату и присел на край ее стола.

– Поскольку ты с таким пылом настаиваешь на разделении работы и отдыха, тебе не должно быть обидно, если я скажу, что плачу деньги не за то, чтобы ты вваливалась в офис в любое удобное для тебя время.

– Это несправедливо!

– Что несправедливо – так это то, что ты навязываешь мне политику невмешательства. Почему ты опоздала?

– Я была у диетолога Джеймса. Мы пытались придумать для него бессолевые, но вкусные варианты питания: в последнее время он жаловался на пресность еды.

Она не поднимала глаз выше уровня его бедер, но легче не становилось: вид ткани, едва сдерживающей его вожделение, заставлял ее дрожать. Память – действительно ненадежный друг. По крайней мере, сейчас она бы с удовольствием обошлась без воспоминаний о прошлой ночи: о его превосходном теле, очерченном серебряным лунным светом, льющимся из окон спальни, о том, как он двигался, стремясь к кульминации, оставившей ее в слезах…

– Как интересно. И что, придумали что-нибудь?

Ее дыхание участилось, не удержалась она и от того, чтобы провести языком по губам. От его острого взгляда не ускользнуло ни то ни другое.

– Да, у нас была пара неплохих идей. Время пролетело незаметно, поэтому я и опоздала на несколько минут.

– На сорок пять.

– Но я заранее подготовила все, что могло тебе понадобиться по делу с Мэтисоном.

– Когда это ты успела? – Андреас спрыгнул со стола и не спеша вернулся в свое кресло. – Когда я уходил вчера, ты не выглядела как человек, у которого есть силы заниматься подсчетами. – Он улыбнулся, как довольный хищник, и у нее внутри все перевернулось.

– Я не могла уснуть, – наконец выдавила она.

В ее голове было слишком много тяжелых мыслей, в основном о том, как далеко зашла ее любовь к Андреасу и чем все это может закончиться. Работа была жалкой попыткой хоть как-то помочь мозгу вырваться из порочного круга.

– И ты решила поработать? Надеюсь, ты не от меня этим заразилась. – Он медленно растягивал слова. – Насколько я помню, ты крайне негативно отзывалась о трудоголиках.

Элизабет посмотрела на босса с укором; он ответил широкой ухмылкой. Мрачное настроение, терзавшее его с утра, развеялось как дым: он был доволен тем, что она не могла из-за него спать. Такое положение его более чем устраивало.

– Есть кое-что, о чем я хотел с тобой поговорить.

– Это касается работы?

– Конечно, это касается работы, – раздраженно ответил Андреас. – Ты очень ясно дала понять, что в священных стенах этого временного офиса я могу говорить с тобой только о работе. Двигай сюда стул.

– Двигать стул? Куда?

– В такое место, где мне не придется использовать мегафон, чтобы докричаться до тебя.

Андреас наблюдал, как она села прямо перед его столом. Так гораздо лучше.

– Ты думала о своих дальнейших планах на жизнь?

– Планах на жизнь? – Элизабет нервно рассмеялась, но, взглянув на него, умолкла. – Мне казалось, мы будем говорить о работе.

– Мы до этого дойдем. Но сначала ответь на мой вопрос. Хоть какие-то мысли о дальнейшей жизни у тебя есть?

– Пока нет.

– Тогда вот хорошая новость. Они есть у меня. – Андреас встал, засунул руки в карманы и неспешно подошел к окну, за которым виднелись ухоженные сады.

– Спасибо, но нет никакой необходимости в том, чтобы ты придумывал их за меня, – легко произнесла Элизабет.

– Почему же? Судя по тому, что я увидел, приехав сюда, ты не держала в уме никаких долгосрочных перспектив.

На это предположение, оказавшееся верным, никакого ответа не последовало. Элизабет хранила молчание, ожидая, к чему приведет эта необычная беседа. Ни к чему хорошему, подсказывал разум.

– Но, конечно, это было бы ужасно нецелесообразно. Ты молода. Все это, – он очертил рукой полудикие красоты, раскинувшиеся за окном, – может занимать тебя какое-то время, но потом ты почувствуешь, что этот мир ограничивает тебя. Ты начнешь задумываться о месяцах и годах, которые тебе суждено провести в этом забытом всеми краю…