Мои хорошие друзья. Лесная песня - Татьяна Тимохина

Медведица с медвежатами очень и очень опасна. Задень её только, попробуй! А вот чурбак на то и чурбак. Он ведь не думает, не размышляет.

Получив от него пока ещё совсем не сильный, но всё-таки удар, медведица оттолкнула его головой. И тут же опять получила сдачи. Теперь уже посильнее. Ну и конечно же, сильнее рассердилась. Что было силы оттолкнула навязчивый чурбак, а сама полезла выше. Но не успела она поднять вторую лапу, как ею же расшевеленный чурбак теперь уже со всего маху шмякнул её по спине. Медведица крякнула, но сдаваться и не подумала. Она ещё раз изо всех сил оттолкнула проклятый чурбак — со злостью, с ненавистью, от всего своего разгневанного сердца. И точно такой же удар получила по хребту.

Между медведицей и деревянным сторожем пошла битва не на жизнь, а на смерть. Она толкнёт его — он ударит её. Она сильнее — и он. В конце концов медведица так разъярилась и так толкнула деревяшку, что закачалась и заскрипела ветка, на которой она висела. И получила такой ответ, что сорвалась с дерева и кубарем скатилась на землю.

Пока Миша наблюдал всё это, ему иногда хотелось рассмеяться, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не нарушить дедушкиного наказа. Но когда медведица со значительной высоты плюхнулась в траву, мальчику стало её жалко. Он подумал даже, что она больше не поднимется. Но она встала и, не без робости поглядывая на чурбак, который, по всей видимости, приняла за живого сторожа, поплелась в кусты, где ждали её медвежата, которые так и остались без мёда.

— Вот видишь, — сказал дедушка, — и здесь опять же как с хорьком. Для чего убивать медведицу? Зачем детишек её сиротами оставлять? Медвежьего-то роду в лесах наших всё меньше и меньше становится. А примерно наказать, проучить за воровство надобно. Ну ладно, в цирке лесном побывал, значит. И сторожа деревянного повидал. А теперь пойдём к дубу — мёду отведаешь.

Мише очень хотелось мёду. Но он боялся пчёл. Как ни уговаривал его дедушка, так и не пошёл он к дубу. Пришлось дедушке одному туда отправиться и мёду набрать.

Обратно шли совсем другой дорогой, там, где полоса леса гораздо уже. Дедушка сказал, что здесь будет интереснее, потому что это именно та часть заповедника, где можно увидеть самых диковинных зверей. Мише было и интересно, и страшно, потому что дедушка держал ружьё в руке.

— А если придётся стрелять? — спросил Миша. — Нельзя ведь: заповедник.

— Не придётся. Звери и сами на ружьё не пойдут.

Миша довольно ловко перепрыгивал ветки, но вот выступавшие из-под земли корни обходить удавалось ему не всегда, и он время от времени спотыкался.

Дедушка уже раза три спросил внука, не устал ли он, но Миша каждый раз отрицательно мотал головой. И в самом деле: какая может быть усталость в таком сказочном лесу, где чувствуешь себя, как в каком-то удивительно богатом зоопарке! Да здесь устанешь — птицы засмеют: они-то ведь щебечут на весь лес с утра до вечера!

Миша смотрел на птиц, и казалось ему, будто они со своих насиженных мест наблюдают за ним и хихикают по-своему, когда он спотыкается. Поэтому он часто оглядывался на них и именно из-за этого спотыкался. За это мальчик сердился на птиц. И когда какая-то сорока стала летать следом за ним и дразнить его, он схватил длинную ветку и, размахивая ею, побежал за птицей.

Увлёкшись погоней, он не заметил, как очутился совсем неподалёку от какого-то странного зверя, похожего на быка.

«Му-у-у!» — грозно замычал этот зверь, увидев приближающегося маленького человека с большой палкой.

— Назад! Миша, назад! — в ужасе закричал дедушка, который не сразу заметил, что внука рядом с ним нет и что мальчику угрожает смертельная опасность.

Миша остановился, но так растерялся, что не мог тронуться с места. Прямо перед ним стоял рогатый зверь, который, судя по дедушкиному крику, был очень страшен. Из-под острых, торчащих кверху рогов зло смотрели на Мишу большие круглые тёмно-жёлтые глаза. Огромный надутый живот словно ещё больше надулся от гнева.

Что было бы с Мишей, если бы дедушка не подоспел в эту минуту, не схватил бы его за руку и не увлёк бы за собой обратно на тропинку, подальше от растревоженного зверя!

Добежав до ольшаника, дедушка спрятал внука в кустах, а сам щёлкнул затвором винтовки, поставив его в боевое положение, и изготовился для выстрела на тот случай, если появится зверь.

Однако зверь не появлялся минуту, две, три, десять.

— Твоё счастье, что ты маленький. А то убил бы он тебя на месте, — сказал дедушка, взял Мишу за руку и быстро зашагал в сторону, противоположную той, где Миша столкнулся со зверем.

Когда отошли километра на два, дедушка сказал:

— Не отставай больше от меня ни на шаг. Теперь ты сам увидел: в лесу надо быть очень осторожным.

Не прошло и нескольких минут, как эти мудрые дедушкины слова снова подтвердились. Едва сквозь деревья засветилась лесная опушка, Миша увидел, что на ней пасётся целое стадо быков — точно таких же, как тот, которого он видел, когда бежал за сорокой.

— Стой! — сказал дедушка. — Туда не пойдём. Притаимся здесь, чтобы они нас не заметили.

— А кто они?

— Зубры.

— А-а-а! — Теперь Миша вспомнил, что в какой-то книжке видел зубра. Но почему-то не сразу узнал.

— Вон, видишь, рядом со взрослыми зубрами — малыши, дети. Они без рогов. Так же, как медведица, взрослые зубры охраняют своих зубрят, готовы за них и на смерть пойти.

— Детей даже куропатки охраняют пуще всего, — вставил Миша.

— Верно, верно, — улыбнулся дедушка, убедившись, что у внука появились кое-какие познания. — Любая птица, любое животное больше всего на свете любит и ценит своих детей. Даже дикий зверь. Разве только щука иной раз поедает своих щурят.

— Неужели?

— Да. Ну ладно. Давай помолчим и посмотрим. Зубров осталось мало, очень мало. Их редко увидишь. Так что считай, что тебе повезло.

— Что я увидел, повезло, и что меня не забодал, тоже повезло.

Дедушка молча улыбнулся.

Миша ещё несколько минут наблюдал за стадом зубров. Очень они были похожи на быков, а всё-таки не быки: высокие, гораздо выше быка, головы кудрявые, грудь широкая, спина немного сгорбленная. И если бык в домашнем хозяйстве чувствует себя спокойно, то зубры то и дело поднимали головы, тревожно озираясь и прислушиваясь. Только после этого потихоньку двигались вперёд, по пути пощипывая траву. Дойдя до края оврага, самый крупный из них, тот, что шёл впереди, снова обнюхал воздух над оврагом, потом лениво повернул голову назад, к стаду, окинул его взглядом и стал не торопясь спускаться в овраг. Стадо двинулось за ним.

— Это вожак, — сказал дедушка.

У кошки Мурки на чердаке родились котята. Миша узнал об этом от дедушки и полез на чердак. Там увидел Мурку и котят лежащими на соломе. Тут же спустился вниз и сказал бабушке:

— Им там плохо. Можно, я возьму картонную коробку из-под дедушкиных сапог, мисочку и молоко?

— Возьми, Мишенька, возьми! — Бабушка была довольна, что у неё такой заботливый и ласковый внучек. Ведь тот, кто любит животных, хороший человек.

Миша взял коробку в левую руку, а правой держался за перила, когда по крутой лестнице взбирался на чердак.

Осторожно, чтобы Мурка не вздумала царапаться, посадил в коробку сперва её, потом котят. Отнёс коробку вниз и поставил её в комнате, а рядом — мисочку с молоком. Ткнул носом Мурку в молоко. Мурка фыркнула, но пить не стала. «Наверно, хочет, чтобы котята сперва напились», — подумал Миша и пошёл гулять.

Когда вернулся, быстро сбросил пальто и шапку и сразу побежал в комнату, к котятам. Но коробка была пуста. А молоко в мисочке как было, так и осталось. Миша помчался на чердак. Мурка с детьми оказалась на старом месте. Увидев Мишу, Мурка, как показалось ему, виновато прищурилась, а котята, не обращая на него внимания, копошились в соломе и тыкались мордочками друг в друга. Двое из шестерых были серенькими, как Мурка, а четверо — чёрненькими.

— Глупая ты, Мурка, — сказал Миша.

Принёс снизу молоко. Ушёл за мясом для Мурки. Когда вернулся, молока в миске не было.

Вот ведь как! У себя дома всё хорошо. А в чужом месте и еда горька.

Бросил Миша свою затею с переселением Мурки и котят на новую квартиру.

Как Миша ни просил бабушку оставить котят, всё-таки бабушка, едва они подросли, раздала их своим знакомым, ссылаясь на то, что она больна и ей трудно держать столько кошек.

Пригорюнился Миша. Так любил он смотреть, как Мурка вылизывает малышей или прячет их под себя.

Но ещё больше опечалилась сама Мурка. Ей так хотелось ласкать своих пушистеньких детишек, а вот лишили её этой счастливой возможности.

И как-то так уж само по себе получилось, что нашла кошка утешение в выводке цыплят. Идёт курица со своими жёлтенькими, а Мурка сзади. Сперва курица боялась, что кошка съест её цыплят. Но в конце концов убедилась, что ничего дурного Мурка не замышляет, и успокоилась. А когда спокойна мать, спокойны и дети. Вот и привыкли к кошке цыплята. В прохладные дни задремлет Мурка, а они её окружат со всех сторон, прильнут и греются, как возле печки.