Фильм, книга, футболка - Мэтт Бомонт

— Не тревожься, — принялся я врать напропалую, — ты сейчас смотришь на потрясающе выгодное вложение денег — здесь каждый пенни работает на будущий фильм.

Я надеялся, он не просечет, что раз уж действие состоит в основном из нежностей и ласк Джо и Ребекки, после монтажа вряд ли останется много кадров с катанием на роликах и выгулом пекинесов.

Кевин работал с массовкой, добиваясь волнения, как в Красном море, для сцены входа Ребекки — но это было похоже скорее на смотр талантов где-нибудь в Бэтли, чем на пробы у Басби Беркелея. Я смылся в угол, пытаясь придумать что-нибудь насчет «Мира диванов». Ни к чему не пришел. Дерьмо в розницу — не моя стихия. Для этого у меня работали Зассанец и Засранец, мать их так, козлов… Да знаю, что сам виноват.

Я был рад, когда появление Тодди прервало мои размышления.

— Кошмар, — взвыла она, — хуже просто быть не может.

— Рассказывай, золотко мое.

Она рассказала. Привезли диван-кровать, а вместе с ней явился менеджер отделения «Мира диванов» в Илинге и притащил с собой фотографа из местной газетенки. Он предоставил нам лучшую из своих моделей — трехместный «Дралон»: плюшевая обивка цвета лососины, обивка с фестонами. Спальное место было укомплектовано лучшим матрасом: «СьютДримззздд» со вспененным наполнителем, и к нему прилагался комплект пушистых нейлоновых простыней «Коттон-эскидд» лимонно-розового цвета.

Фотосессия, на которую рассчитывал менеджер отделения, не состоялась. Начать с того, что Джо не относился к любителям лимонно-лососиных расцветок и фестончиков — чтобы это понять, достаточно один раз взглянуть на драную майку и потертые кожаные брюки, в которых он снимался в «Деле об убийстве». Далее: Джо не был сторонником синтетики, его менеджер внятно объяснил это Тодди, отдавая ей список требуемых закупок.

Кровать: футон из небеленого натурального хлопка.

Простыни: тоже из натурального хлопка; плотность переплетения — ровно девяносто нитей на дюйм (ничуть не сомневаюсь, что они пересчитают их все до одной).

Одеяло: из пуха гусят. Не из каких-нибудь старых гусаков. Подойдет только редкая порода гусей, гнездящихся в одном-единственном месте — на каком-то озере на Аляске.

— Да ладно, Тодди, — попытался я ее успокоить, — не могут же они рассчитывать, будто ты полетишь в Анкоридж и будешь там этих гусей сама ощипывать.

Это ее не утешило.

— Лучше б я тебя ни о чем не просила, — огрызнулась она, прежде чем исчезнуть, чтобы решить эти вопросы самой.

Мне покоя не давал вопрос: а это тот же самый Джо Шайрер, с которым Кевин работал в глухомани штата Юта с таким удовольствием? Может, на самом деле их двое? Я вышел на парковку, глотнуть свежего воздуха и немного успокоиться. Ага, как же. Там Норман устроил черт знает что.

Повар Норман: Утро выдалось спокойным. После того как завтраки разошлись, я полистал пару журналов. Уэнди этого не одобряет, но я ни разу не видел съемочной группы, где не обожали бы скандальчики. Пресса была полна статьями о бегстве от Леттермана, вот я и прикинул, что же именно Джо засовывал себе в штаны.

Один к одному — колбасу «Мак-Кой» — натуральная стопроцентная говядина.

Два к одному — носки.

Четыре к одному — какое-нибудь сделанное на заказ приспособление (я знал одного спеца по макетам, который сделал такую штуку для одного из ведущих английских актеров. Не буду раскрывать его имени, я не трепло, однако скажу: пару раз он получал премию Британской киноакадемии).

Десять к одному — старый добрый пенопласт в обивочной ткани.

Еще я сделал несколько ставок на то, куда Ребекка в первую очередь наведет свои прожектора. Судя по прежним их делам, Джо был явным фаворитом, на втором месте вплотную шла Грета; однако, учитывая надписи на спинках кресел, разумнее всего было бы ставить на Кевина Френча.

Немного пришлось поработать, когда привезли диван-кровать, но в остальном, как я уже сказал, все было спокойно.

По крайней мере, пока не появился этот китаец. Около половины одиннадцатого припарковалась очередная длинная тачка, вот из нее-то он и выскочил. Для меня что он, что Мао Цзэдун — все на одно лицо, я и внимания не обратил. Он выгрузил из багажника какие-то контейнеры, перетащил их прямо к моему фургону и запрыгнул на подножку перед окном раздачи.

— Здравствуйте, я Роланд Шен, — представился он. — Думаю, вы меня ждете.

Китайского акцента ни грамма не было — чистый американский выговор.

— Ну не то чтобы… — осторожно ответил я.

— Я личный врач мистера Шайрера по метаболической терапии.

— Ах да, — сказал я. Теперь было ясно, к чему он ведет. — Вон тот павильон, приятель. Если ты принес им обтирания или еще что такое, с этим лучше иди сразу в гримерную. Видишь, сколько фанов у ворот торчит? У них крыши посрывает, если ты начнешь выманивать его сюда, к ним.

— Вы меня не поняли, — ответил он. — Я приехал приготовить для него питательную смесь середины дня.

— Так ты что, его повар, блин? — рявкнул я.

Ну конечно, это был именно повар, и он собирался в моем фургоне готовить каких-то своих личинок, ой извините, питательную смесь. Я был в бешенстве. Это, блин, ни в какие ворота не лезло! У меня внутри все было устроено так, как мне удобно, еще не хватало, чтобы какой-то китаезный торгаш со своей метаболической фигней мне все тут расхреначил.

Если вы думаете, что я рассуждал неразумно, попробую объяснить на примере. Вот сидит Ван Гогу себя в мастерской, спокойненько рисует свои нарциссы, и тут вламывается к нему Пикассо и спрашивает — можно, он грохнется тут в уголке и порисует одну из своих убогих птичек? Да, кстати, ничего, если он возьмет вот эти кисти и, пожалуй, вот эту небесно-голубую смесь красок на палитре, раз уж она подвернулась. Думаете, Винс будет в восторге? Нет, он вышвырнет визитера с треском.

Тим Лелайвельдт: К тому времени, как я вышел на парковку, худшее было позади. Норман, английский повар, все еще размахивал мясницким ножом, но тот, который представлялся как Грег Фуллер, уже вмешался и относительно успокоил его. Он отвел Нормана в сторонку, и вроде бы я видел, как между ними проскочили деньги. Когда они вернулись, Норман согласился выделить Роланду местечко, где тот мог бы готовить.

Он указал на крохотный закуток в своей теснющей кухоньке и предупредил нас:

— А мои принадлежности пусть и не пытается хватать. Некоторые ножи в неумелых ручонках смертельно опасны.

Судя по тому, как Роланд пробежался пальцами по столешнице, прежде чем осмотреть ее, я понял, что он постарается вообще ни за что здесь не хвататься.

Повар Норман: У большинства звездей есть персональные повара. Большинство из них — просто пятизвездочные пидоры, но меня это никаким боком не касается. Если звезде не нравится мое жаркое — ну и ладно, мне же меньше готовить. Но этот китаец меня, блин, достал. Начнем с того, что он ведь не назвал себя поваром.

— Какая может быть метаболическая терапия, если ты тут, а он там? — спросил я его.

В ответ он начал передо мной распинаться о том, что надо исследовать биоволны клиента в комбинации с меридианами чего-то там такого, затем взять какие-то космические таблицы и по ним уже надо составлять какую-то муйню, чтобы на основе этого прийти к индивидуальному плану питания, который будет гармонизировать приемы пищи с ментальными и физическими потребностями организма. В общем, это значило, что занимается он тем же, чем и я, — берет хавчик, возюкается с ним какое-то время, и все дела.

По крайней мере в теории. Когда он приготовил обед для Шайрера и выложил его на блюдо, я посмотрел на это и сказал:

— Да это разве что для муравья с анорексией. Это вообще что?

— Пенка соевого молока, семена тыквы и рыбий жир морского окуня. Мистеру Шайреру нужно синхронизировать свои биоритмы после травматического воздействия смены часовых поясов.

— Будем надеяться, что оно поможет, — сказал я. — Хотя вообще-то когда мы с Уэнди вернулись из Орландо, я обнаружил, что хороший окорок с жареной картошкой и мини-рулетик «Кэдбери» справились с этим не хуже.

Перед тем как уйти, он подарил мне футболку с надписью «ПУТЬ РОЛАНДА ШЕНА К ПИЩЕВОЙ НИРВАНЕ».

Размер XXL.

Наглая сволочь.

ВОСЕМЬ:

та, что в центре группы «destiny's child»

Боб Булл: Мне всегда было интересно вникнуть в съемочный процесс, и я все утро наблюдал за работой группы. После долгих изнурительных месяцев подготовки было любопытно оказаться наконец на съемочной площадке — запах горячих софитов, грима, и все такое.

Думаю, у меня врожденная способность легко проникаться творческим процессом, что делает работу со мной очень приятной для людей левополушарного типа, таких, как Грег.

Мы как раз прервались на обед, когда зазвонил мой мобильный. Я точно знал, что мой — увертюра из «Вильгельма Телля». Контроль проекта — звонил мой генеральный директор, Роджер Кнопф, недавно прибывший из Акрона. Он феноменальный человек, я питаю к нему огромное уважение. Но он еще не вник до конца в особенности маркетинга в Европе, и сценарий вогнал его в дрожь. Я смирился с тем, что придется шаг за шагом провести его по всем ступеням процесса.