Музыкальный приворот - Анна Джейн

Антон и Кей - одно и то же лицо? Нежный, заботливый Антон, косвенный виновник того, что я вновь знакома теперь с ласковыми крылышками бабочек, и проклятый эгоист, которого давно уже ждет собственный котел в Аду за высокомерие и дерзость? Как это может быть?

Один человек, да? Значит, ты - один человек? Решивший поиграть со мной в понятную тебе одному игру?

Я яростно сжала кулаки - и это было мое первое движение -, чувствуя, как ногти все сильнее и сильнее впиваются в кожу.

Его нужно убить, убить, убить. Зарезать, утопить, повесить, линчевать, снять кожу!!

Мерзавец… Его определенно будут с особым нетерпением ждать в Аду. Или уже ожидают. Даже не знаю, в каком только круге: в девятом или десятом? В девятом обитают обманувшие недоверившихся, в том числе и лицемеры - такие как он, Кей-Антон. А в десятом мучаются обманувшие доверившихся, те же предатели, и это самый близкий круг к Люцеферу. Но предал ли меня Антон…Кей?

Хватит рассуждать… Они все над тобой смеялись - Антон-Кей, Келла, Арин, проклятая Алина, и все их дружки… все они знали, и только ты одна…

Только я одна не знала ничего. Наивно предполагала, что нравлюсь одному…или даже двоим парням.

Я резко открыла глаза, чувствуя, как злость переполняет меня - огромная туча чернела, заполняя все пространство неба, опровергнув то, что небеса - штука бескрайняя. Перед глазами мелькает обрывистый полупрозрачный туман - что это со мной?

"Я его убью, я его убью, я его убью, - вот что пульсировало у меня в голове, а потом вместо этой незамысловатой фразы появилась другая: "За что? Что я ему сделала? Почему я?".

Меня разом лишили мечты найти того единственного, о котором мечтает каждая из девушек в юном и не очень юном возрасте. Взяли, и неожиданно лишили возможности быть немного счастливой. Грубо, жестко, с противной саркастической улыбочкой на смазливом лице, на которое клевало множество рыбок-девушек, мечтающих не нем, таком прекрасном принце. И я мечтала - и кто меня осудит за то, что я хотела любви?

Скажи еще - пусть первым бросит в меня камень тот, кто никогда не хотел тепла, ласки и нежности. Иди, найди Кея, устрой ему… Убей его! Ведь мне так больно…

Я знаю. Когда-то давно, много лет назад я услышала красивую и грустную китайскую легенду о Красной Нити Судьбы, которая гласит о том, что у каждого есть своя вторая половинка. С нею мы связаны невидимой Красной Нитью Судьбы. Нить эта находится на щиколотке, хотя японцы говорят, что на мизинце. Если человек однажды встретиться со своей половинкой, они никогда не смогут больше расстаться, и преграды пред ним падут. Те, ого соединяет Красная Нить - не могут друг без друга, потому что они - две половины чего-то одного. Я поверила в эту легенду, и со всей нежностью, на которую была только способна, ждала того, кто соединен этой Нитью только со мной.

Глупая Катя, бессмысленная нитка, идиотская легенда.

- Почему я? Скажи мне? Я обидела тебя? - Жалко прошептала я. Хорошо, что никто не слышит меня. А туман перед глазами усиливается, и злоба нарастает и нарастает, как будто кто-то веселый клонирует ее прямо в моей душе, отвернувшейся ото всех лицом к стене - чтобы никто не слышал, и не видел, как она плачет.

Антон… ну как ты мог? Я верила тебе, ты был такой… такой мягкий и милый, понимающий и надежный. Получается, тебя и нет вовсе?

Кей…я не знаю твоего настоящего имени, но хочу сказать тебе, что ты просто свинья.

Ты думаешь, что я насмерть забитое существо, потерявшееся в тени своей великолепной подруги? Или глупая и наивная дура, которую можно дергать за веревочки?

Вместо красивой красной нити судьбы на мизинце я нашла марионеточные нити, опутавшие меня тонкими змеями. Что же, такова жизнь?

Головокружение оставило меня, оцепенение прошло так же неожиданно, как и набросилось на меня. Я сделала первый шаг. Нет, не к двери - к его кровати. Руки стали тяжелыми - так сильно захотелось мне этими руками порвать, ударить, разрушить хоть что-то.

Дальнейшее происходило в тумане, и я плохо понимала, что творю, а останавливаться мне совсем не хотелось. Перевернула стул. Разодрала надвое журнал. Сломала ручки и карандаш. Схватила блокнот, и, удивляясь, что мои руки все же такие сильные, принялась рвать его на мелкие кусочки с небывалой легкостью - даже его твердую обложку. Полминуты - и пол был усеян бумагой, которая совсем недавно хранила в себе поэтические изыскания и глубокие лирические переживания подлеца Кея.

Потом пострадала кровать. Я со всей силы колотила упругие подушки, даже кусала их, бросала их на пол, молниеносно выдернула покрывало, простынь - и все это полетело вслед за подушками на пол, и я топтала, топтала их, пыталась порвать нежную ткань - но это плохо получалось у меня это вандальство. Слишком уж прочным был этот мягкий с виду материал. Поэтому я бросила это дело. Зато мой дикий взгляд переместился на небольшую декоративную вазу - и она тут же полетела на пол, но не разбилась, что дико разозлило меня. Кинув ее еще раз для порядка, я принялась ломать жесткие стебли странных искусственных цветов, которые поддавались мне на удивление легко - с печальным хрустом они ломались надвое и летели на пол. Я поняла, что они были настоящими. И мне было плевать. Я сжала тонкие лепестки последнего цветка, превращая их в смятую цветную бумагу.

- Ненавижу цветы, - вырвался из моего горла тихий злой рык. Ненависть прочно поселилась во мне, не давая адекватно воспринимать действительность.

Я совершенно легким движением смахнула висевшую на стене легкую картину в металлической раме, оцарапав ладонь, но совершенно не чувствуя боли.

Увидела пульт. Он возлежал на круглой тумбочке-столике. Я дрожащими руками взяла его и кинула об стенку, сама уже не понимая, что же я такое творю в чужой квартире. Пульт ударился о стену, тихонько запищал, и тут же в противоположной стене сами собой открылись плавающие двери, ведущие в гардеробную

- А у меня нет сколько вещей, *запрещено цензурой*,- прошипела я, чувствуя сосущую пустоту в сердце, и мои руки сами по себе стали выбрасывать аккуратно висевшее вещи Антона-Кея, пытались рвать, сметали с полок все, на что натыкался мой взгляд. Я скидывала на пол все, даже не разглядывая, и не обращая внимания на детали.

Одновременно с дверьми отползли вверх жалюзи, добродушно покачиваясь и обнажая окно, за которым было уже темно. Я схватила тяжелый рюкзак и кинула его в окно со всей силы, надеясь, что оно разобьется, но окно выдержало, и только глухой звук, переполненный обиды за то, что его, невинное стекло пытается разбить какая-то помешавшаяся дурочка, говорил о том, что я попыталась сделать.