Музыкальный приворот - Анна Джейн

Я оттерла непонятно откуда выступивший пот на лбу, и дерзко дернула ручку окна на себя, открываю его и вдыхая свежий воздух. Как я не выпрыгнула оттуда - ума не приложу. Зато я, издавая неестественные злобные звуки, увидела вдруг ту самую злополученную серебряную цепочку с камнем, по которому опознала в одногруппнике урода Кея, схватила ее, а проклятый голубой камень я выкинула в темно-синий проем окна с каким-то демонским смешком.

Если не получается разбить окна - разобью плафоны, которые раньше не попадали в поле моего зрения. Они висят так притягательно близко от моих напряженных рук, утонченные, и такие хрупкие.

Ненавижу вас и вашего хозяина-ублюдка!

- Сдохните все, - не узнала я собственный голос.

С этим мыслями я ударила по ним рукой, чувствуя, как зашкаливают удары сердца. Эффекта не было - один, самый маленький, только немного треснул, а остальные висели так же, как и висели. Оглядевшись, я схватила ту самую непробиваемую вазу и уже ею шарахнула по модным светильникам.

Их звон обрадовал меня, хотя и напоминал тонкий стон. Падайте, светящиеся твари! Нет больше света! И не надо! Осколки безжизненно посыпались на пол. Один плафон причудливой формы, второй, третий, еще один - я едва смогла достать его.

И мне было безразлично, что в доме Кей и его омерзительная мать-змея - если я увижу сейчас эту тетку с низким голосом или ее наглого сыночка, я наброшусь на них обоих, я убью их убью любого, кто окажется у меня на пути. И пусть они молятся Богу, то я сейчас в комнате одна! Не слышат того, что я здесь делаю - им же хорошо, ведь я могу и выйти!

- Твари, - хрипло выдохнула я, кидая кстати подвернувшийся факон с одеколоном о ту же стену. Комнату тут же заполнил противный терпкий запах.

Я каким- то чудом сорвала с разноуровнего потолка свисающий шар-светильник, и он тоже разлетелся на сотни осколков, только лишь едва соприкоснувшись с прохладным полом.

Я тяжело дышала и не могла оставаться на месте ничего не делаю больше двух секунд, хотя времени я не замечала.

Хрустальная статуэтка на подоконнике? Лети туда же, вслед за камнем! Альбом с фотографиями, который вывалился из перевернутого столика-тумбочки? Туда же, все туда же! Взявшаяся невесть откуда мягкая игрушка в виде розового динозаврика с сердечком в руках? И ты проваливай в темноту!

И ты, Кей, тварь, отправишься туда…

Выйди, найди его, вцепись ему в горло, докажи ему, что ты сильнее его…

Да…надо…я…сейчас это сделаю…

Молча, совершенно молча, только лишь сцепя крепко зубы, так, что, казалось, то они скоро начнут крошиться, я разбивала и кидала все, до чего могли дотянуться мои руки, не ощущая ни времени и не осознавая, что же я творю, просто отдавая себя во власть цепким чувствам ярого негатива.

А потом всего лишь одна секунда, и я пришла в себя. И на меня навалилась такая усталость, что я сделала пару неуверенных шагов, а потом медленно опустилась на колони посредине комнаты.

Все это сделала я, но я не помнила почти, сколько времени я бесилась, и как я это делала. И почему я это делала тоже. А что теперь будет мне было совершенно безразлично. Я негнущимися пальцам взяла с пола маленький прозрачный матовый шарик, еще недавно украшавший один из плафонов, но он выпал из рук.

Почему я? Ну что я им… ему сделала? Все равно…просто хочется спать. Нужно всего лишь прикрыть глаза и все.

Если бы какой-нибудь писатель-постмодернист захотел бы описать мое состояние, вероятно, он ограничился бы следующим словами: "Злость, злость, злость, ярость, и снова злость, обида, вспышка ненависти, еще злость, и еще, и еще…Ненависть. И все из-за чего? Из-за любви? Злость, ярость, ярость, обида, оскорбление, жестокость… Вспышка новой ярости… Усталость. И никакого удовлетворения".

Его коллега, придерживающийся более традициональных взглядов на литературу, реалист, к примеру, задумчиво вывел бы следующие строки: "Она не знала, что делала, не понимала, к чему приведут все эти ее действия, не контролировала себя, да и не хотела делать этого. Почему же причиной ее внезапной агрессии стали вещи? Может быть, подсознательно она боялась, что он войдет в комнату, и тогда она смоет причинить вред любимому существу? Или просто это было первым, что попалось ей под горячую, нет, огненную, руку?"

Психолог бы внимательно оглядел бы меня и сказал просто: "Состояние физиологического аффекта".

Я не помнила, как долго я резвилась таким образом. Просто знала, что сижу на полу, на коленях, обхватив голову руками, а правой ноге как-то дискомфортно и немного мокро, как будто колено я опустила во что-то теплое вязкое. И во всюду витал запах одеколона с каким-то металлическим знакомым привкусом.

Голова кружится, нет сил, не хочу шевелиться. На меня накатила слабость как после пробега марафонской дистанции. Теперь я понимала Филиппида, того самого, кто пробежал эту дистанцию давным-давно в Древней Греции. Только он обещал тяжелые километры, чтобы сообщить Афинам о долгожданной победе, а мой марафон кончился бесславно - я так и не нашла своей второй половинки, в поисках которой я бежала и бежала, не осознавая этого.

Слабость накатила новой волной.

За что ты так со мной? Я, может быть, любила.

Любила, может быть.

Дверь открылась внезапно, так, будто ее ударили ногой, а не открыли рукой, как полагается воспитанным людям, и на пороге появился Антон. Он так и застыл в проеме, с ужасом взирая на меня и на кошмарный беспорядок, совсем не подходящий его комнате.

Я думала, что молчание будет долгим, ведь вид у Кея, притворяющегося Кеем, был таким потрясенным, словно здесь сидела не одна я, а пировали два десятка приведений, часть из которых играла в сводном оркестре, где я была дирижером.

- Катя, ты что? - Закричал он. Наверное, ему очень не понравился беспорядок в комнате. Еще бы, я бы тоже не была от такого варварства в восторге.

- Катя! - Его чересчур громкий голос эхом отозвался в моей голове. Я поморщилась. - Катя! Катя, ты меня слышишь?

Нет, я оглохла. Козел, какой же ты козел.

Я подняла на него злой и уже беспомощный взгляд, но промолчала. У меня почти не было сил, чтобы вставать, так зачем же я буду говорить? Да этот мерзавец недостоин, чтобы с ним разговаривали. Едва только я подумала это, как мор рот сам собой открылся, и я едва ли не прорычала самым настоящим гроулингом:

- Кей…ненавижу…

- Что? - Не спешил подходить ко мне хозяин квартиры, все еще разглядывая меня. - Что ты говоришь? Катя, ты в порядке?

И он медленно стал подходить ко мне

- Ты и есть он, козел? Кей, ты *запрещено цнзурой*. Да?- И к своему ужасу я засмеялась, как последняя истеричка. Я ведь всегда презрительно относилась к ним, а теперь сама нахожусь в истерическом положении, не знаю, что делать, как быть…и, конечно же, кто виноват?