История православия - Леонид Кукушкин

Эта позорная присяга просуществовала почти два столетия, пока в 1901 г. Победоносцев не получил согласия Николая II ее отменить.

14 февраля 1721 г. было назначено торжество открытия новой государственной коллегии. В Троицком соборе был отслужен молебен, после чего началось первое заседание. Удовлетворенный послушностью иерархов, Петр великодушно согласился рассмотреть некоторые их замечания. Так, например, здесь же духовная коллегия была переименована в Святейший Правительствующий Синод. Петр по просьбе собравшихся исключил из ведения Сената и иностранной коллегии прежние полномочия, касавшиеся религиозных дел, и передал их в ведение Синода, так что Синод добился признания его равным в делах духовных с Сенатом. Правда, Петр, отлучаясь из столицы, распорядился, чтобы важные дела Синод решал совместно с Сенатом. Теперь перед Петром и Феофаном стала задача получить благословение восточных патриархов своим действиям по созданию Синода. Кстати, уже на первом заседании Синода возник вопрос – нужно ли поминать на литургиях имена четырех восточных патриархов, как это всегда делалось в России. Софист Феофан в ответ провел политическую аналогию, не имеющую серьезного отношения к делу: в актах государя фигурирует только его имя, а не упоминаются имена глав дружественных государств. Неправомерность подобной аналогии связана с тем, что возношение имен восточных патриархов не есть признак подчинения, это – символ православного братства и единства Православия в мире.

Летом 1721 г. Феофан подготовил послание к восточным патриархам, в котором Петр и Синод просят утвердить на соборе произошедшие в России изменения формы церковного управления, однако Петр заменил это развязное послание, написанное на латыни, смиренным обращением к константинопольскому патриарху Иеремии, в котором император от своего лица просит признать новое учреждение и впредь обращаться к Синоду по делам Церкви. Там, в частности, говорится: «По многому здравому рассуждению и совету как с духовными, так и с мирскими чинами нашего государства мы заблагорассудили уставить со властью равнопатриаршескою Духовный Синод, т. е. Высшее Духовное Соборное Правительство для управления нашей Церковью. Оному же Духовному Святейшему Синоду определили мы, чтобы Святой Церковью управляли во всем по догматам Святой Православной Кафолической Церкви греческого исповедания, в чем присягою в Святой Соборной Церкви и целованием святого креста и подписанием саморучным себя обязали. И уповаем, что Ваше Всевятейшество, как первый архиерей Православной Кафолической Восточной Церкви, сие наше учреждение за благо признать изволите и о том прочим Блаженнейшим – Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому – патриархам сообщение учините». В этом обращении, как нетрудно увидеть даже из небольшого отрывка, имеется ряд дипломатических утверждений, не соответствующих действительности. Ответ пришел только через два года, в 1723 г., текст грамоты константинопольского патриарха почти дословно продублирован антиохийским патриархом Афанасием. Письмо патриарха Иеремии извещало, что александрийская кафедра в то время пустует, а иерусалимский патриарх тяжело болен.

Поклонение волхвов. Фреска Ферапонтова монастыря. Дионисий. 1481 г.

В грамоте сказано: «Мерность наша по благодати и власти Всесвятого, Оживотворящего и Священноначальствующего Духа утверждает, закрепляет и объявляет, что учрежденный благочестивейшим самодержцем, святым царем всей Московии, Малой и Белой России и всех северных, восточных, западных и многих иных стран Государем-властителем, императором, во Святом Духе возлюбленным и превожделенным нам братом, Синод в Российском Святом Великом государстве есть и называется нашим во Христе братом. Он имеет право совершать и установлять то же, что и четверо апостольских святейших патриарших престола». По получению грамот Синод распорядился немедленно разослать их по епархиям с тем, чтобы архиереи читали их в церквах. Так откровенно неканоническая церковная реформа Петра была легализована решениями восточных патриархов и стала формально законной. Теперь настало время для Синода по примеру Сената иметь своего обер-прокурора, о чем Петр распорядился в 1722 г. В записке «О древней и новой России» Карамзин церковную реформу Петра оценил так: «Церковь Российская искони имела главу сперва в митрополите, наконец, в патриархе. Петр объявил себя главою Церкви, уничтожив патриаршество, как опасное для самодержавия неограниченного. Со времен Петровых упало духовенство в России. Первосвятители наши были угодниками царей, а с кафедр произносили им слова похвальные. Но для похвал имеем мы стихотворцев и придворных, а главная задача духовенства – учить народ добродетели, и чтобы сии наставления были действенными, надобно уважать оное. Если же государь председательствует там, где заседают главные сановники Церкви, то Церковь подчиняется мирской власти и теряет свой священный характер, усердие к ней слабеет, а с ним и вера». Тем не менее Русская Церковь, искалеченная синодальными преобразованиями, сумела сохранить в себе дух Православия. Московский митрополит Филарет, живший в XIX в., как-то сказал: «Промысл Божий и церковный дух сумели обратить Петровскую коллегию в Святейший Синод».

Через неполных четыре года после учреждения Синода, Петра не стало. Над гробом императора Феофан Прокопович произнес известный панегирик: «Что се есть? До чего дожили мы, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!» Проповедь длилась около часа, т. к. прерывалась плачем и воплями слушателей. В утешение Феофан сказал: «Не весьма же, россияне! изнемогаем от печали и жалости: не весьма бо и оставил нас сей великий монарх и отец наш. Оставил нас, но не нищих и убогих, безмерное богатство силы и славы его, которое его делами окончилось, при нас есть. Оставляя нас разрушением тела своего, дух свой оставил нам». Несомненна также правда, выраженная староверами в рассуждениях о Петре как царе-антихристе. О садистских, а значит антихристианских, наклонностях императора свидетельствует небольшой эпизод 1724 г., т. е. произошедший незадолго до смерти Петра. Безосновательно приревновав Екатерину I к своему другу Вильямсу Монсу, брату его бывшей любовницы Анны Моне, Петр приказал его казнить. Обвинив Монса в казнокрадстве, суд приговорил его к смерти. Монса обезглавили, а его голову Петр воткнул на кол, который поставил у окон императрицы. В связи с этими чертами характера императора современный поэт Чичибабин написал пронзительное стихотворение «Проклятие Петру»: «Будь проклят, император Петр,/ Стеливший душу, как солому!/ За боль текущего былому/ Пора устроить пересмотр…/ Сам брады стриг? Сам главы сек!/ Будь проклят, царь-христоубийца,/ За то, что кровию упиться/ Ни разу досыта не смог!../ Будь проклят, ратник сатаны,/ Смотритель каменной мертвецкой,/ Кто от нелепицы стрелецкой/ Натряс в немецкие штаны…/ Будь проклят тот, кто проклял Русь —/ Сию морозную Элладу!/ Руби мне голову в награду/ За то, что с ней не покорюсь!» По мнению автора, лучшим памятником Петру Великому мог бы стать памятник, созданный скульптором Эрнстом Неизвестным по другому поводу, – одна половина памятника белая, другая – черная, и – никаких полутонов.

Глава IV. От начала синодального периода до возобновления патриаршества и октябрьского переворота 1917 г

От учреждения святейшего синода до начала царствования императора александра I

1. Первые полтора десятилетия существования Святейшего Синода его деятельность теснейшим образом была связана с именем одного из главных его создателей Феофана Прокоповича. Еще при жизни Петра Великого, в 1724 г., Феофан составил указ об устроении монашества в Российском государстве, согласно которому иноческое житье не должно быть бесполезным для общества, а приносить пользу подобно служащим других государственных учреждений. Когда Петр скончался и встал вопрос о престолонаследии, Феофан способствовал введению на престол Екатерины I, утверждая, что хотя император не оставил письменного завещания, он говорил во время коронования Екатерины о своем желании видеть ее во главе государства после его смерти. По предложению Феофана акт провозглашения Екатерины императрицей решили назвать не избранием, а объявлением, т. к. еще при жизни Петра она его волей была избрана править Россией. После смерти Петра Феофан значительную часть своего времени и энергии посвящал борьбе со своими недоброжелателями, имя которым был легион. Таким, например, было дело с архимандритом Маркеллом Родышевским, в прошлом другом Феофана. Маркелл сообщил Феофану, что готовится народный мятеж с целью убийства духовных лиц, изменивших Православию и поруганию святых икон. Во время расследования этого доноса Маркелла поместили в Преображенский приказ, где он сразу же стал обвинять Феофана в том, что тот дурно отзывался об императрице и говорил, что христианин может спастись только верою, что было принято в протестантизме, а не делами с верою; Феофан-де не признает творений святых Отцов, не почитает святые иконы, называет суеверием христианские таинства, держит у себя в доме светскую музыку, говоря, что хорошо было бы ее ввести в церквах. С падением Меньшикова, поддерживавшего Маркелла, Феофан стал резко опровергать утверждения Родышевского, который к тому времени жил в Невском монастыре. В 1728 г. Маркелл был по распоряжению Феофана доставлен в Синод, а оттуда снова был взят под караул и препровожден в Преображенский приказ. К этому времени двор переехал в Москву, где совершилась коронация Петра II Алексеевича, малолетнего и тяжело больного сына царевича Алексея, казненного Петром за измену. В 1730 г. пятнадцатилетний царь Петр II скончался, и на русский престол была призвана Анна Ивановна, которой Феофан пришелся по душе.