Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут

Байсе сидел, поджав губы, и с явным неодобрением смотрел на старого индейца. Джин слегка попятилась от неожиданности.

Кремер вытаращил глаза, изумленно проронив:

– Чтоб меня!

Вильсон, подумав, добавил:

– Нож много тупой.

– Ты, чертов старый дуралей! – пробормотал Байсе и повернулся к Джин. – Что касается меня, то вы выиграли. Вэла убил Кранц. Раньше я никак не мог этого осознать. Не верил, что он мог снять скальп. Нет, я понимал, что он мог снять скальп, чтобы подозрение упало на Гая или Вильсона. Тем не менее поверить в такое было невозможно. Но, уговорив Вильсона сказать правду, вы его подставили. Он совершил преступление. Это называется обезображивание трупа.

Джин содрогнулась.

– Меня не интересуют обезображенные трупы! – прорычал Кремер, бросив свирепый взгляд на Вильсона. – Будь ты проклят! Ты и это твое много правды! – Инспектор гневно оглядел кабинет, внезапно встал, достал из кармана складной нож, открыл его, обошел письменный стол и протянул нож Вильсону. – Вот. Ты сказал, что скальпировал Кэрью. Покажи, как ты держал нож.

– Как ты думаешь? Может, зубами? Проклятый дурак! – Вильсон взял нож и сжал рукоятку. – Я держу его вот так.

– Ну да. – Кремер прищурился. – И ты скальпировал его, а скальп повесил на пояс одеяния на стене и бросил нож…

– Я? – презрительно проскрежетал Вильсон. – В голове что, похлебка из кролика? Ты думаешь? Беру мокасин из оленьей кожи, вытираю отпечатки пальцев с ножа. Надеваю обратно мокасин, нож на полу.

– А как ты догадался стереть отпечатки пальцев?

– Кино. – Вильсон пожал плечами. – Смотрю кино два дня каждую неделю. В кино полно отпечатков пальцев. Ты знаешь?

Кремер с недовольным видом забрал нож, сложил его и вернулся на место.

– Может, скажете, я и это придумала? – поддела инспектора Джин.

– Итак, теперь понятно, кто снял скальп, – заметил Байсе. – Вы думали, скальп снял индеец. Все верно, действительно индеец. Но индеец никого не убивал.

– Это вы так говорите! – огрызнулся Кремер. – Вы говорите, что убил Кранц. А? И с чего вдруг? Кранц пятнадцать лет был близким другом Кэрью. Неужели он убил друга ради паршивых двухсот пятидесяти тысяч, оставленных ему в наследство? Нет! Кранц сам стоит миллион долларов или больше, и у него все в ажуре.

– Не в этом дело! – выпалила Джин. – Все дело в Порции Тритт.

– А что с ней не так?

– Кэрью собирался на ней жениться.

– Вздор! Кранц убил своего старого друга лишь потому, что не хотел терять хорошего рекламного агента?!

– Конечно нет. Он убил Кэрью, потому что… – Джин осеклась.

– Ну-с? И почему же?

Джин покачала головой:

– Я… я не должна. Все, о чем я говорила, было мне так или иначе известно. А тут я точно сказать не могу. Всего лишь сплетни.

– Хорошо, пусть будут сплетни. Если вы имеете в виду, что Кранц был влюблен в нее и, возможно, состоял с ней в интимной связи, мы, естественно, об этом тоже подумали, но ни к чему не пришли. Вы об этом?

Джин снова покачала головой, на сей раз куда более решительно:

– Я не желаю это обсуждать. Мне не следовало так говорить, потому что я ничего конкретно не знаю.

– Как вам будет угодно. – Кремер посмотрел на часы. – Я опаздываю. Друзья, хочу дать вам всем хороший совет. Вы состряпали неплохую мешанину из самых разнородных фактов. Лучшее, что вы можете сделать, – скормить вашу похлебку Сэму Орлику. Он адвокат Гая Кэрью и самый подходящий для вас человек. Я отвечал за обвинение против Гая Кэрью и по-прежнему считаю его виновным, однако у меня больше нет ни малейшего желания…

– Вы не можете считать его виновным!

– Прошу прощения, мисс Фаррис. Безусловно, могу и именно так и считаю. – Кремер наклонился вперед и протянул руку ладонью вверх. – А теперь послушайте меня. Вспомните о здравом смысле. Похоже, вы решили, что явились ко мне с доказательством. Доказательством чего? Я говорю о доказательстве для суда и присяжных и даже для прокурора. Вообще ничего! Ну ладно, допустим, вы меня убедили, что Кранц убил Кэрью. Конечно, не убедили, но предположим, что да. Допустим, я согласен пойти к окружному прокурору Андерсону и сказать ему, что я, кажется, совершил ошибку: Гай Кэрью невиновен, а убийца – Лео Кранц. Андерсон спросит, какие у меня основания так считать. Тогда я, во-первых, расскажу ему о трюке с козодоем – тут у меня ничего нет, кроме вашего слова, которое мы не можем подтвердить; во-вторых, о том, что Кранц явился к вам домой в перчатках и захотел с вами поговорить; в-третьих, о том, что Вильсон нашел у изгороди куртку и спрятал ее; в-четвертых, что это Вильсон снял скальп с Кэрью. – Кремер развел руками. – Ну, я наверняка произведу на окружного прокурора неизгладимое впечатление. И он тут же объявит меня сумасшедшим! А теперь позвольте мне сформулировать по-другому. Допустим, Кранц виновен и именно он убил Кэрью, а я, будучи в этом совершенно убежден, хочу доказать, что он убийца. Но тогда я вам прямо скажу: я определенно не знал бы с чего начать. Против Кранца нет ни единой улики. Нет, я отнюдь не утверждаю, будто он не мог убить Вэла Кэрью. Я только говорю, что на него вообще ничего нет, тогда как у нас имеются четыре убедительных доказательства вины Гая Кэрью. Убедительных для присяжных…

– Минуточку, – прервал инспектора Байсе. – Вы говорите, у вас нет никаких улик против Кранца или кого-то другого. Если я предоставлю вам зацепку, вы постараетесь ею воспользоваться? Вы лично?

– Мистер Байсе, вам ведь ясно сказано, что я больше не занимаюсь этим делом…

– Да-да, знаю. Я вас услышал и услышал также ответ мисс Фаррис, по-моему очень хороший ответ. Не буду хвалиться, но у меня есть факт, который, скорее всего, вам неизвестен, и, полагаю, вы должны его узнать. Я желаю в первую очередь сообщить это вам, а не Орлику, поскольку, в отличие от него, у вас есть право вести расследование. Итак, вы готовы лично расследовать вновь открывшиеся обстоятельства дела?

– Я вам отвечу, когда буду знать, что это за обстоятельства.

Байсе задумчиво поджал губы, после чего сказал:

– Хорошо. Жаль, мы не можем поговорить в другом месте. Я привел с собой одного человека. Его фамилия Ричардс. Он камердинер Вэла Кэрью. Ждет в приемной. Пригласите его войти.

Глава 18

Кларенс Ричардс казался до смерти испуганным. Он сидел на стуле между Джин и Байсе, нервно сглатывая каждые несколько секунд. Его бесцветные глаза были устремлены на угол письменного стола инспектора, сплетенные