Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!» - Герман Романов

По палубе катались пустые свинцовые картузы, канониры отбрасывали их в стороны пинками, чтоб не мешались. Ушаков тут же хотел на них прикрикнуть – мол, что вы творите, за каждый картуз серебром плачено, за потерю взыщут. Но не стал – в бою не до сохранности казенного имущества. А сии картузы и малая длина ствола «единорогов» позволили не просто увеличить скорострельность, а сделали ее впечатляющей.

Проплывая мимо шебек, корвет «угостил» каждую залпом. Турки ответили тем же и остались беззащитными, когда их в упор принялись расстреливать «Святой Павел» и «Святой Андрей Первозванный». Перезарядка турецких орудий в пять раз больше времени занимала, а потому бой они проиграли вчистую. Ушаков слышал только многоголосое рявканье мощных русских орудий, но османского ответа на них не было.

Лейтенант огляделся, и сердце сразу защемило. Его корвет принял на себя всю тяжесть боя и, проходя мимо шебек, от каждой получил по залпу. Фок-мачту снесло, на баке весело разгорался огонь, на окровавленной палубе лежали убитые и копошились израненные матросы.

«Святой Петр» потерял ход, паруса, изорванные в клочья, уже не ловили ветер, корабль ощутимо кренило. О продолжении боя не могло быть и речи – доползти бы до Таганрога, а там недели три ремонта потребуется.

– Право руля! – донесся зычный голос командора, и Федор понял, что его опасения верны – корвет выходил из боя. И тут за спиной рвануло, да так, что офицер чуть не присел.

– Хана турку!

– Взорвался супостат!

Ликующие крики матросов пронеслись по кораблю, и было от чего радоваться. Стоило рассеяться пороховому дыму, как перед глазами предстала удивительная картина – одной шебеки как не бывало, только обломки на воде плавают. Две другие напоминали языческие погребальные костры – «греческий огонь» страшная штука, намного опаснее, чем книппеля, и потушить его на деревянном корабле невозможно, ибо он сам пищей для огня уже служит, а водой не зальешь.

Четвертый «турок» сильно накренился, потеряв ход, – тяжелые русские бомбы разворотили ему корпус, проделав множество проломов, куда весело устремилась морская вода.

Пятая шебека удирала, бросив погибающих соплеменников. Вот только резвости у нее не имелось, вихляла из стороны в сторону – русские ядра разбили ей руль.

– Сигнальщик! – разнесся над палубой зычный голос Кингсбергена. – «Андрею» догнать беглеца, а «Павлу» добить подранка!

Ушаков злорадно усмехнулся – следующие за ними в кильватере русские корветы, укутанные белыми полотнищами парусов, совершенно не пострадали в отличие от флагмана, и вряд ли туркам удастся удрать и найти спасение в Керчи. Их быстро догонят – «Святой Андрей Первозванный» ходок изрядный.

– И как вам первый бой, лейтенант Ушаков?! – Командор улыбался, и было странно видеть таким его обычно угрюмое лицо.

– С таким молодцами я бы выгнал черта из ада!

Петербург

– «Не знатность рода, не былые заслуги, а токмо храбрость на поле боя да умелое командование войсками в победной баталии дают право на награждение сим знаком доблести»!

Императрица негромко дочитала статут Ордена Святого Георгия Победоносца, отложила бумаги в сторону и посмотрела на небольшой ларец, увитый лентой с черно-оранжевыми полосками. Цвета дыма и пламени – настоящий символ войны.

Внутри на черной бархатной подкладке лежал большой эмалированный белый крест с медальоном в центре, на котором изображен Святой Георгий на белом коне, пронзающий пикой змея. Миниатюра символизировала неизбежную победу добра над злом. Рядом с крестом золотистым блеском отливала большая четырехугольная звезда с 32 лучами, в центре по кругу шел девиз ордена – «За службу и храбрость!».

Императрица улыбнулась – этот орден придумал муж, он же его учредил и сделал пробные знаки. И вот вчера Сенат торжественно утвердил новый орден Российской империи и произвел награждение им, отметив блестящую победу русской армии при Ларге.

Первую степень государственные мужи коленопреклоненно решили возложить на Петра Федоровича и ларец с орденом вручили ей в руки для передачи мужу и повелителю.

Вторую степень – тот же крест, но звезда в 64 луча и без ленты, – определили генерал-аншефу Румянцеву, что командовал армией. Третьей степенью, крестом меньшего размера для ношения на шее, первым наградили генерал-поручика Суворова и еще двух генералов. Четвертой – маленьким крестом на колодке для ношения на груди были отмечены заслуги двух десятков офицеров.

Но и это было еще не все – Като восхитилась предусмотрительностью мужа, который придумал и другие отличия, включенные в статут ордена. Совсем маленький белый крестик с темляком из черно-оранжевой ленты за боевые отличия прикреплялся к шпагам и саблям младших офицеров и прапорщиков и именовался Георгиевским оружием.

Для награждения солдат и унтер-офицеров предназначался «Знак отличия ордена Святого Георгия Победоносца», полный бант которых состоял из трех крестов, но уже без белой эмалировки. Первая степень чеканилась из золота, две другие из серебра, но вторая имела в центре золотой, а не серебряный медальон.

Като припомнила бормотание мужа, когда тот за столом рисовал эскизы, а она сидела за вышиванием золотой нитью воротника его мундира. Петр тогда произнес странные слова: «Пусть будет, как «Слава», так лучше!»

Като оторвалась от созерцания белого креста, ласково погладив холодный металл. Впервые она была так искренне рада за мужа и думала о нем без той горчинки, что всегда присутствовала в ее памяти.

Тут ее мысли приняли иное направление. Новости, привезенные из Оренбурга, несколько шокировали. Франция начала мутить воду, желая помочь своему турецкому союзнику. Она любыми путями пыталась вызвать в России смуту, пуская слухи о чудесном спасении «императора Ивана Антоновича», изрядно снабжая золотом своих агентов, что в дополнение попытались устроить восстание казаков на Волге и Яике, дабы заполыхал пожар крестьянской войны.

В очередной раз она восхитилась предусмотрительностью супруга, что заблаговременно принял меры и стал всемерно облегчать крепостное состояние. Впустую потратили деньги лягушатники. Крестьянских восстаний вот уже семь лет как не происходило, хотя в недавние времена матушки Елизаветы они были чуть ли не обыденным явлением.

А на Яике казаки отловили «царя Ивана» и сдали его властям. На дыбе в губернской Тайной экспедиции сей французский выкормыш оказался «маркизом» и масоном «высокого градуса» и для пущего страха назвался Пугачевым. Видите ли, с таким именем он решил Россию попугать серьезно. Не вышло, не таких видали!