Песнь крови - Энтони Райан

С рассветом вдали показался берег моря, пески пустыни сменились кустарниками, и в шести милях к востоку забелели в лучах утреннего солнца стены Линеша.

– Брат… – тихо сказал Дентос.

Ваэлин обратил взгляд на юг. Облачко пыли сделалось больше, и в нем отчетливо виднелись вздымающие его всадники. Он наклонился, похлопал Плюя по шее, шепнул ему на ухо: «Прости!» И, выпрямившись, пнул коня в бока. Они пустились галопом. Ваэлин думал, что Плюй не сможет скакать быстро, но конь как будто, наоборот, испытал облегчение, пустившись галопом. Он тряхнул головой и заржал, то ли радостно, то ли гневно. Копыта коня взметали пыльный дерн, и они быстро обогнали Дентоса с его усталым скакуном – обогнали настолько, что через четыре мили Ваэлину пришлось придержать коня. Они поднялись на невысокий холм, и перед ними открылась равнина, отделяющая их от стен города. Ворота были открыты, цепочка всадников въезжала внутрь, и солнце сверкало на их доспехах.

– Похоже, барон все-таки добрался, – заметил Ваэлин, когда Дентос остановился рядом.

– Ну хорошо, хоть кто-то добрался!

Дентос поднял фляжку и вылил воду себе на лицо. Позади него Ваэлин увидел стремительно нагоняющих врагов. Они были всего в миле отсюда. Да, Дентос был прав: им не успеть.

– Давай, – сказал он, собираясь спешиться. – Мой конь быстрее. Им нужен я.

– Ой, да не дури ты, брат, – устало ответил Дентос. Он отцепил лук от седла, наложил стрелу на тетиву и развернул коня навстречу нагоняющим всадникам. Ваэлин понял, что его не переубедишь.

– Прости меня, брат, – сказал он виновато. – Дурацкая эта война, я…

Но Дентос не слушал. Он смотрел на юг и озадаченно хмурился.

– А я и не знал, что они тут водятся. И здоровая же зверюга, скажи?

Ваэлин посмотрел туда, куда смотрел Дентос, и песнь крови взмыла огненной бурей узнавания: он увидел большого серого волка, который сидел неподалеку. Волк смотрел на него теми же бесстрастными ярко-зелеными глазами, которые Ваэлин так хорошо запомнил еще с их первой встречи в Урлише.

– А ты что, видишь его? – спросил он.

– Еще бы, такое, да не увидеть!

Песнь крови бушевала вовсю, пронзительной какофонией, предупреждающей об опасности.

– Дентос, скачи к городу.

– Да никуда я не поскачу!

– Сейчас что-то будет! Езжай, пожалуйста!

Дентос хотел было возразить что-то еще, но тут его взгляд привлекло нечто иное: громадное темное облако, вставшее над горизонтом на юге, поднявшееся из пустыни по меньшей мере на милю в высоту. Его яростные клубы поглотили солнце. Оно катилось к городу, и барханы исчезали: облако подминало их своей алчной грудью.

Стрела вонзилась в землю в нескольких футах от них. Ваэлин повернулся и увидел, что до преследователей осталось чуть больше пятидесяти ярдов. Их было не меньше сотни, и впереди них неслась туча стрел, выпущенных на всем скаку: отчаянная попытка завершить погоню прежде, чем накатит песчаная буря.

– Скачи!!! – заорал Ваэлин, ухватил под уздцы коня Дентоса и потащил его за собой, пустив Плюя в галоп. Стрелы дождем посыпались на землю. Они спустились с холма и помчались к городу. Буря нагрянула прежде, чем они успели миновать треть расстояния. Песок хлестал по лицу и глазам облаком острых иголок. Конь Дентоса тут же вздыбился, Ваэлин упустил поводья, и всадник вместе с лошадью исчезли в клубящейся рыжей мгле. Ваэлин пытался окликнуть Дентоса, но рот мгновенно забило песком. Ничего не оставалось, как закрыть лицо и отчаянно цепляться за Плюя, вслепую пробивающегося сквозь бурю.

В отчаянии Ваэлин обратился к песни крови, пытаясь утихомирить ее, подчинить ее себе, чтобы управлять ее мелодией, чтобы петь самому. Поначалу это был лишь нестройный вопль тревоги и неправильности происходящего, который раздался при виде волка, но, когда Ваэлин собрал всю свою волю, смятение начало утихать, и среди бури, бушующей у него в душе, зазвучало несколько чистых нот. «Дентос! – воззвал Ваэлин, пытаясь забросить песнь сквозь бурю, точно крючок. – Отыскать Дентоса!»

Песнь снова переменилась, отчетливых нот сделалось больше, музыка становилась мелодичнее, она была почти безмятежной, но в ней слышалось нечто иное: напев был так странен, что почти неуловим. Осознание поразило его как удар. «Это не моя песнь! Эта песнь вообще не человеческая!»

«Кто? – пропел он. – Кто ты?»

Другая песнь изменилась снова, вся музыка исчезла, сменившись нетерпеливым рыком.

«Прошу тебя! – взмолился Ваэлин – Мой брат…»

Волчий рык превратился в вопль, такой мощный, что Ваэлин пошатнулся в седле. Плюй заржал и испуганно вздыбился. Ваэлин выпрямился и почувствовал, как из носа хлынула кровь. «Нет!!! – завопил он в ответ, вложив в песнь все силы, какие только в нем были. – Не нужна мне твоя помощь!!!»

Ветер мигом улегся, вихрь, хлещущий в лицо песком, превратился в слабое дуновение, и поднятый в воздух песок начал медленно оседать на землю со звуком, похожим на шепот тысячи голосов. Сквозь редеющий мрак Ваэлин увидел темный силуэт всадника, не более, чем в десяти ярдах от себя. Он сразу узнал Дентоса по мечу за спиной. Ваэлин испытал прилив облегчения. Он рысью подъехал к брату, ухватил его за плечо.

– Эй, брат, не время медлить!..

Дентос пошатнулся в седле и тяжело рухнул наземь. Глаза у него были открыты, по лицу разлилась хорошо знакомая бледность. Из груди у него торчала стрела, которая убила его, стальной наконечник был влажным от крови.

Позднее ему рассказали, что он так и сидел, застывший и неподвижный, точно одно из Ам Линовых изваяний, постепенно проступая из стихающей песчаной бури. Часовые на стенах подали голос, Каэнис отчаянно заметался, спеша открыть запертые было ворота. Преследователи-альпиранцы, рассеявшиеся было во время бури, быстро пришли в себя и устремились к окаменевшему Убийце Светоча. Один успел подъехать ярдов на двадцать, припав к шее коня, натянув лук и приготовив стрелу, осклабясь от торжествующей ненависти. Брен Антеш взбежал на стену над караульным помещением, пронзил стрелой грудь всадника, рявкнул на своих лучников. Тысяча стрел взвилась со стен и черным градом посыпалась на альпиранцев. Почти сотня всадников полегла с одного залпа.

Ваэлин ничего этого не заметил. Он видел только Дентоса, его обмякшее, безжизненное лицо, и наконечник стрелы, металл, блестящий в алой крови. Его окликали со стен – он ничего не слышал. Каэнис с Баркусом вылетели в открывшиеся ворота и остановились в ужасе. Ваэлин не замечал ни их горя, ни их вопросов. «Дентос и стрела…»

– Ваэлин!

То был единственный голос, который он мог услышать. Шерин подбежала к нему, потянулась, схватила его за запястье – костяшки его пальцев, стискивавших поводья, побелели.