Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто вас обманывал? – спросил Рённ.
– Политики. Правительство. Те, кого мы считали своими. А они оказались сплошные гангстеры.
– А теперь покажите нам комнату, – сказал Мартин.
– Хорошо.
Он первым вышел в холл и поднялся оттуда по скрипучей крутой лестнице. Поднявшись, они уперлись в дверь, и старик открыл ее.
– Вот это комната Оке. Конечно, она выглядела уютнее, когда Оке был мальчиком и жил дома, а потом, когда он женился и уехал отсюда, он забрал с собой почти всю мебель. Теперь он так редко здесь бывает.
Старик стоял, придерживая дверь рукой. Мартин Бек и Рённ прошли мимо него в маленькую чердачную комнату. В скошенном потолке было одно окно, вылинявшие цветастые обои покрывали стены. В задней стене была дверь, тоже оклеенная обоями. Дверь, должно быть, вела в какой-нибудь чулан или гардероб. Узкая раскладушка, покрытая шинельным сукном, стояла у стены. На потолке висела лампа под пожелтевшим абажуром с длинной грязной бахромой.
Над кроватью висела под треснувшим стеклом картинка, где была изображена златокудрая девочка. Девочка сидела посреди зеленого луга и держала на коленях барашка. Под кроватью в ногах стоял розовый пластмассовый горшок.
На столе лежал раскрытый журнал и шариковая ручка. Через спинку деревянного стула было переброшено посудное полотенце в белую и красную клетку.
Других предметов в комнате не было.
Мартин Бек взял полотенце. На полотенце были пятна, ткань поистерлась от многочисленных стирок. Мартин подержал его на свет. Пятна были желтые и напоминали жир, которым покрывают паштет из натуральной гусиной печенки. Форма пятен говорила о том, что полотенцем вытирали какое-то лезвие. От желтого жира ткань стала почти прозрачной. Мартин задумчиво помял ее между пальцами, приблизил к носу и понюхал. И в ту самую минуту, когда ему стало ясно, что это за пятна и откуда они взялись, Рённ сказал:
– Глянь-ка, Мартин.
Он стоял перед столом и указывал на развернутый журнал. Мартин наклонился и увидел, что на белых полях, сверху над кроссвордом, что-то написано шариковой ручкой. Девять имен, разделенных на три группы. Почерк был неровный, человек явно не раз останавливался. Взгляд Мартина приковался к первой группе.
СТИГ ОСКАР НЮМАН +
ПАЛЬМОН ХАРАЛЬД ХУЛЬТ +
МАРТИН БЕК +
Он заметил, что среди прочих там есть и Меландер, и главный инспектор, и начальник полиции, и Кольберг тоже есть.
Тогда он повернулся к старику, стоявшему у дверей. Старик держался рукой за дверной косяк и вопросительно глядел на них.
– Где на Далагатан живет ваш сын?
– Дом тридцать четыре. А что?..
– Ступайте к вашей жене, – перебил его Мартин. – Мы тоже сейчас придем.
Старик медленно спустился по лестнице. На нижней ступеньке он с удивлением оглянулся на Мартина, но тот знаком велел ему зайти в столовую, после чего сказал Рённу:
– Позвони Стрёмгрену или кого там найдешь, один черт. Дай им здешний телефон и вели немедленно связаться с Кольбергом в Саббатсберге, чтобы он сейчас же позвонил сюда. Кстати, у тебя есть в машине необходимые причиндалы, чтобы снять отпечатки пальцев?
– Разумеется, – сказал Рённ.
– Вот и хорошо, но сперва позвони.
Рённ спустился в холл к телефону.
Мартин Бек оглядел убогую каморку, затем перевел взгляд на свои часы. Без десяти час. Он услышал, как Рённ тремя прыжками взлетел по лестнице.
Глядя на побелевшие щеки Рённа и неестественно расширенные глаза, Мартин понял, что катастрофа, которую он предчувствовал весь день, уже разразилась.
XXVIКольберг и Гунвальд Ларссон все еще находились на первом этаже института, когда сирены завели свою песню. Сперва примчалась одинокая боевая колесница – по звуку она ехала с острова Кунгсхольмен через мост Святого Эрика. Затем ее призыв подхватили другие машины в других концах города, теперь вой доносился отовсюду, заполняя воздух, но все же шел откуда-то издалека.
Они находились в центре круга тишины. «Все равно как летним вечером бродишь по лугу и вокруг того места, куда ты ступил, замолкают кузнечики», – подумалось Кольбергу.
Он уже успел разглядеть Далагатан и установил, что изменений к худшему не произошло, а к лучшему – вполне может быть. Правда, оба полицейских так и лежали на дне фонтана, но других раненых и мертвых на улице не было. Люди, которые были здесь раньше, куда-то исчезли, включая и тех, которые не стояли, а лежали на земле. Оставалось предположить, что они все целы и невредимы.
Гунвальд Ларссон до сих пор не дал ответа на вопрос, как они переберутся через улицу. Вместо того он глубокомысленно прикусил нижнюю губу и глядел мимо Кольберга, на ряд белых халатов, развешанных вдоль одной стены.
Альтернатива была недвусмысленно проста.
Или напрямик пересечь мощеный квадрат площади, или выбираться через окно в Ваза-парк и дальше – задами.
Ни один из способов не представлялся разумным. Первый был чуть ли не равносилен самоубийству, второй потребовал бы слишком много времени.
Кольберг выглянул снова, осторожно, не раздвигая гардин.
Он кивком указал на фонтан с его почти неправдоподобным украшением – земной шар, на шаре ребенок склонился над