Могучая крепость - Дэвид Вебер

Как, по-твоему, отреагируют остальные члены викариата, если они подумают, что их семьям будет угрожать нечто подобное только потому, что мы думаем, что они выступают против нашей политики?

— Так вот что ты думаешь про это? — Клинтан недоверчиво уставился на Трайнейра. — О, мне доставило бы огромное удовольствие расправиться с этим ханжеским ублюдком и его братом, ни секунды не сомневайся, что этого не произошло бы. Но я не придумал это только для того, чтобы уничтожить врага, Замсин. Это то, что попало мне в руки. Это заговор, который простирается далеко за пределы Уилсинна и его брата, и лишь по Божьей милости я вообще узнал об этом.

— Какой ещё заговор? И как это ты «вообще узнал об этом»? — требовательно спросил Трайнейр, чей скептицизм немного рассеялся перед тоном стальной уверенности Клинтана.

— Они сговаривались свергнуть Инквизицию и данную ей Богом власть в качестве первого шага их плана признания легитимности «Церкви Черис», — категорично заявил Клинтан. — Они собирали материалы, которые, как они полагали, могли использовать для шантажа других викариев, вымогая их поддержку против нас и Великого Викария, как средство сделать именно это. Они неустанно работали над подрывом фундаментальных церковных доктрин, включая доктрину непогрешимости Великого Викария, когда он говорит от имени Лангхорна, и планировали подорвать центральную власть Матери-Церкви путём фактической поддержки требований таких людей, как Стейнейр и его так называемых «реформистов» о местных выборах епископов. Я думаю, что всё это представляет собой довольно значительную угрозу Матери-Церкви и Божьему плану для Сэйфхолда, Замсин. И это даже ещё не начинает касаться некоторых вещей, которые мы обнаружили об их личной деградации.

Дачарн почувствовал внезапный приступ тошноты, услышав, как кто-то вроде Клинтана, из всех возможных людей, обвиняет кого-то другого в «деградации». И всё-таки даже он был немного ошеломлён перечнем других обвинений Великого Инквизитора. Он никогда не сомневался, что Клинтан исказил и неверно истолковал всё, чего пытались добиться Сэмил и Ховерд Уилсинны — у Казначея была та ужасающая записка, которую Ховерд сунул ему в качестве доказательства — но он был пугающе уверен, что Клинтан сможет продать свою интерпретацию их намерений многим, возможно, даже большинству других викариев. Эти другие викарии уже были в ужасе от последствий войны с Черис, а сообщения о том, что всё больше и больше сочувствующих Реформистам священнослужителей переходят в Церковь Черис в таких местах, как Изумруд и Корисанд, только заставили бы их ещё больше заподозрить и испугаться призрака внутреннего предательства.

— Это серьёзные обвинения, — сказал Трайнейр, и на этот раз Канцлер выглядел потрясённым, даже немного испуганным. — И ты всё ещё не рассказал нам, как пришёл к «открытию» всего этого? И почему ты не рассказал нам всем об этом сразу?

— Во-первых, я не рассказал об этом никому из вас, потому что это было делом Инквизиции, а не вашим, — прямо сказал Клинтан. — Лангхорн и Шуляр создали Инквизицию специально для борьбы с такого рода внутренним разложением. Мне не нужно было советоваться ни с кем другим, чтобы понять, чего требует от меня моя должность и мои собственные обеты. Во-вторых, я не сказал никому из вас — или кому-либо, кроме Уиллима Рейно и горстки старших инквизиторов, чьей способности держать язык за зубами я безоговорочно доверял — потому что было важно, чтобы заговорщики не узнали, что мне стало известно об их действиях, пока зима не поймала их в ловушку здесь, в Зионе, и у меня было бы время завершить предварительное расследование и организовать одновременный арест всех виновных. Я не говорю, что кто-то из вас намеренно предупредил бы кого-то, способного на такую отвратительную измену, — его взгляд на мгновение метнулся к лицу Робейра Дачарна, и этот взгляд стал холодным, а не горячим, — но даже одно неосторожное слово в неправильном месте могло бы предупредить их, прежде чем я был бы готов. Вы понятия не имеете, как далеко простирались их сети, как глубоко распространилось их разложение среди персонала других викариев и архиепископов.

— Что же касается того, как я это обнаружил, то, хоть я и хотел бы поставить это себе в заслугу, но я не могу. — Дачарн был не единственным, чьи глаза распахнулись от изумления, когда Жаспер Клинтан отрёкся от заслуг в раскрытии заговора такого масштаба, как тот, который он только что описал. — Так получилось, — продолжил он, — что кто-то, кто был завербован заговорщиками и узнал, что они на самом деле замышляют, обратил на него моё внимание.

— Кто? — Дачарн услышал свой собственный требовательный голос.

Клинтан некоторое время молчал, почти задумчиво смотрел на него, а затем кивнул. Он с лёгким кряхтением отодвинул свой стул, прошествовал к двери в комнату и открыл её.

— Да, Ваша Светлость? — спросил Инквизитор в пурпурной сутане за дверью.

— Приведи его, — решительно сказал Клинтан.

— Сию секунду, Ваша Светлость.

Инквизитор поклонился, затем повернулся и быстро пошёл по коридору, в то время как Клинтан вернулся на своё место за столом. Он снова сел, скрестил руки на груди и сидел молча, ожидая.

Ожидание было не таким долгим, как казалось — Дачарн был уверен в этом — но, казалось, прошла вечность, прежде чем дверь снова открылась и Инквизитор вернулся. Его сопровождал ещё один мужчина, на этот раз в белой с оранжевой отделкой сутане архиепископа.

— Я полагаю, что все вы знаете архиепископа Хэнки, — сказал Клинтан.

Глаза Дачарна сузились. Он конечно же знал Никласа Стантина, архиепископа Хэнки, хотя и не очень хорошо. Их пути пересекались несколько раз, особенно когда речь заходила о деталях финансов Хэнки, но по-настоящему он никогда Стантина не знал. Теперь он рассматривал явно напуганного человека, стоящего перед ними, гадая, что скрывается за этим изысканно скроенным фасадом. В карих глазах Стантина было что-то тёмное, и его руки заметно дрожали, прежде чем он спрятал их в рукавах сутаны.

— Никлас пришёл ко мне в прошлом мае, — продолжил Клинтан. — Он разыскал меня, потому что ему стало известно о поистине ужасном заговоре так называемых людей Божьих прямо здесь, в викариате. Они обратились к нему, и в течение некоторого времени, как он открыто признаётся, он позволил обманывать себя и попасться на их ложь. Они убедили его, что их целью было просто «искоренить» некоторые «злоупотребления» внутри Матери-Церкви. — Великий Инквизитор тонко улыбнулся. — Похоже ли это на то, что мы