Могучая крепость - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дачарн почувствовал, как у него упало сердце, когда он понял, какой резонанс поднимет этот вопрос у других испуганных викариев. Действительно, он увидел огонёк в глазах Трайнейра, и по выражению лица Мейгвайра было очевидно, что тот был готов использовать любые средства, необходимые для подавления любого «заговора Реформистов», исходящего изнутри Храма.
— Сначала Никлас был настолько впечатлён их очевидной искренностью и набожностью, что позволил себя обмануть, — продолжил Клинтан, позволив им полностью осознать его вопрос. — Со временем, однако, он пришёл к пониманию, что их действительные цели были гораздо более зловещими. А потом разразилась эта история с Черис. В своём стремлении воспользоваться возможностью, которую, по их мнению, она предоставляла, они совершили ошибку, зайдя слишком далеко в открытую, и он начал видеть вещи, которых не видел раньше, в том числе свидетельства глубоко скрытого личного разложения. Я думаю, он был по понятным причинам испуган — как тем, что он обнаружил, так и тем, как Мать-Церковь и Управление Инквизиции могут отреагировать на его собственное участие. Ему потребовалось некоторое время и много молитв, чтобы осознать, что его долг — довести всё это до моего сведения. Изложить это мне, чтобы Мать-Церковь могла защитить себя от этого нападения из ночи. Он понимал, какому личному риску подвергался, сообщая мне об этом, но всё же был полон решимости сделать это, и он это сделал.
«Ты имеешь в виду, что он был так напуган тем, что ты сделаешь со всеми ними, если узнаешь сам, что пришёл к тебе, чтобы продать остальных и купить для себя лучшие условия, которые только мог», — холодно подумал Дачарн.
— Можем ли мы услышать это от самого архиепископа Никласа? — спросил Трайнейр болезненно нейтральным тоном.
— Конечно, можете. — В голосе Клинтана прозвучало почти раздражение, как будто он не мог поверить, что у Трайнейра мог вообще быть какие-то вопросы, и он взглянул на ожидающего, молчаливого архиепископа. — Расскажи им, Никлас.
— Да, Ваша Светлость, — ответил Стантин.
Он посмотрел на трёх других викариев, откашлялся и с трудом сглотнул. Затем он глубоко вздохнул.
— Всё было так, как уже описал Великий Инквизитор, Ваши Светлости. — Его голос слегка дрожал, но он прямо посмотрел им в глаза. — Сначала я искренне верил, что викарий Сэмил и викарий Ховерд принимают во внимание только наилучшие интересы Матери-Церкви. На самом деле, я верил в это в течение нескольких лет. Лишь постепенно некоторые части того, что они говорили, начали звучать так, словно они противоречили другим частям, и даже тогда я смог убедить себя, что просто неправильно что-то понял. Но они заставили меня… делать то, что заставляло меня чувствовать себя некомфортно. Шпионить за моими братьями епископами и архиепископами. Собирать информацию о членах викариата — даже о самом Великом Викарии. Искать, специально, улики, которые могли быть использованы для шантажа или давления на членов Инквизиции. И, кроме того, всё, что могло бы быть использовано в качестве оружия против Канцлера, Великого Инквизитора и Казначея.
Он помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил.
— Я начал понимать, что то, что они собирали, было информацией, которая могла быть использована против личных врагов по викариату. Это глубоко обеспокоило меня, особенно когда я начал обнаруживать некоторые… неприятные аспекты их собственной жизни. — Его рот на мгновение искривился в том, что могло быть гримасой отвращения… или, возможно, страха. — Я обнаружил, что за добродетельным фасадом, который они пытались представить, на самом деле они были преданы личной распущенности, которая потрясла меня. Ваша милость, я не ханжа и не понаслышке знаю реальность. Я знаю, что епископы, архиепископы, даже викарии остаются мужчинами, что все мы подвержены искушениям плоти, и что слишком часто мы им поддаёмся. Я не готов осуждать кого-либо из моих братьев в Боге за эту слабость, потому что все смертные слабы и несовершенны. Но есть извращения, перед которыми я должен провести черту. Противоестественные похоти и жестокое обращение с детьми — это больше, чем я мог бы вынести.
Глаза Дачарна расширились. Клинтан же не думал, что сможет продать вот это остальным викариям? Не о Сэмиле и Ховерде Уилсиннах, из всех возможных мужчин!
И всё же, даже подумав об этом, он был поражён тем, насколько чертовски искренне и убедительно звучал голос Стантина. Между прочим, люди, уже стремящиеся оправдать уничтожение того, кто, по их убеждению, был их врагом, ухватятся за такие дополнительные обвинения.
«Что ж, теперь я знаю, на какие условия ты согласился, когда продал свою душу, Стантин», — холодно подумал он.
— Когда мои глаза прозрели, — продолжил Стантин, — я начал видеть ещё больше вещей, которые я старался не видеть. А потом началась война с Черис, и внезапно все они стали взволнованы, все горели желанием воспользоваться возможностью — благоприятным шансом — которую им предоставили наши первоначальные поражения. Я осознал, что им было всё равно, если Мать-Церковь разрушится, лишь бы они были в состоянии установить свой собственный контроль над тем, что осталось в обломках. Они были полностью готовы к тому, что «Церковь Черис» будет расти и процветать, если это позволит им навязать свою собственную «доктринальную реформу» здесь, в Зионе, и назначить себя правителями Матери-Церкви.
Архиепископ Хэнки печально покачал головой, выражение его лица было выражением человека, которого предали те, кому он доверял… а не человека, который предавал тех, кто доверял ему.
— Как только я понял правду, Ваши Светлости, я решил, что у меня нет выбора, кроме как поделиться своими знаниями и подозрениями с Великим Инквизитором. Что я и сделал. И после того, как он выслушал моё признание, он сказал…
* * *
Робейр Дачарн вернулся в настоящее, открыл глаза и снова умоляюще уставился на икону на алтаре. Но икона по-прежнему не отвечала на его безмолвную, исполненную муки мольбу.
«Стантин добился своего», — безнадёжно подумал он. Дачарн не знал, действительно ли Трайнейр поверил хоть единому слову о предполагаемых «извращениях» внутреннего круга Уилсиннов, но он подозревал, что Мейгвайр убедил себя в том, что это правда. И всё же он знал, что Трайнейр действительно поверил в то, что Сэмил и Ховерд Уилсинны и их… сообщники были полны решимости вырвать контроль над Храмом из рук «Группы Четырёх». — «И, — подумал Дачарн, — Канцлер также поверил, что Уилсинны действительно
