Лестница из терновника (трилогия) - Максим Далин

Кирька обхватывает себя руками. Оэ…

Илья, конечно, невероятно осведомлён по части биологии нги, но по части их психики…

– Кирри, – говорю я, – хочешь Землю посмотреть?

Он улыбается, но несмело, с ощутимой изнанкой.

– Конечно. Мне бы так хотелось увидеть сказочный город, – говорит он тихо и грустно. – Я хотел увидеть Чангран… только не получилось. Из-за прыгуна. Теперь я хотел бы увидеть город Ильи. Город Новгород. За небом.

Его глаза влажны. Илья треплет его по голове.

– Ещё увидишь, зайка. Закончим работу – я тебе всё покажу.

– Ты сильно рисковал, когда вышел взглянуть на лянчинцев, – говорю я. – Война грядёт. Ты ведь понимаешь, что тебя не убили по чистой случайности?

– Это правда, – сказал Илья. – Я же тебя просил…

Кирри опускает ресницы.

– Не ругай его, – говорю я Илье. – Ты вышел посмотреть на воинов, Кирри, да? На «людей земных», не таких, как мы, обычных? Ты скучаешь?

Слеза соскальзывает из уголка глаза. Кирри стирает её кончиками пальцев, отвернувшись от Ильи. Молчит.

– Боишься, что Илья сочтёт тебя неблагодарным? – продолжаю я. – Любишь его, интересуешься его работой – но тоскуешь?

Кирри поднимает взгляд. Слёзы текут уже откровенно.

– Я неблагодарный, – говорит он хрипло. – Я люблю Илью, да, но я так тоскую по людям… Я никогда не стану взрослым.

– Это почему? – искренне удивляется Илья. Поворачивает голову Кирри к себе. – Ты во Времени, тебе уже почти восемнадцать. Ты уже, можно сказать, взрослый. Ты чего ревёшь, не надо плакать, зайка…

– Нет, – медленно говорит Кирри. – Я, как ты сказал, «дитя». И всегда буду «дитя». Я всегда буду исполнять приказы взрослых. Настоящих. Ты не такой, как взрослые люди земные, ты почти божество… с тобой легче, потому что ты – не человек. Я всегда буду выполнять твои приказы… Но иногда мне хочется умереть.

Илья ошарашен.

– Прости, старина, – говорю я. – Кирьку я у тебя забираю. А ты – связывайся с орбитой, здесь пора сворачивать работу и консервировать оборудование. Рассекреченный объект.

– Слушай, Николай, – говорит Илья, – ты себя ведёшь, как средневековый тиран! Профессиональная деформация личности?

– Кирри, – говорю я, – пойдёшь со мной? С воинами? Обратно к людям?

Ух, какое лицо! Неземное сияние надежды!

– Илья не захочет… Да, я пойду.

– Тебе ведь придётся всё забыть, – говорю я жёстко. – Обратно, в свой век, дикий и непростой. Ни чистоты, ни сладостей, ни лекарств от всего на свете…

Кирри качает головой.

– Я много понимаю, – говорит он. – Есть вещи, которые не надо забывать. Я могу лечить людей… и я хочу рассказать о старых костях. Как легенду – ведь так можно? Но если ты запретишь – я промолчу. Просто – вернусь домой. Там – мой дом.

Илья смотрит на Кирри отчаянными глазами. Плохо дело.

– Собирай вещи, – говорю я Кирри. – И сними эту футболку, она мне не нравится. Я потом проверю, что ты взял.

Кирри вспыхивает изнутри, кивает, убегает. И я спрашиваю:

– А что общего между QH-хромосомами нги и XX-хромосомами земной женщины, а, господин палеонтолог?

– До третьего месяца… – начинает Илья и перебивает сам себя. – Ну какого, скажи, какого ляда ты его сманил?! Он – талант же! Что ему делать в этих ваших тёмных веках?! Знаешь, ни одна женщина бы не отказалась от нашей жизни – чисто, спокойно, благополучно, всё для неё и всё для ребёнка, если будет ребёнок… Я бы забрал её…

– Илья, – говорю я тихо, – ты понимаешь, что шансов нет?

– Земля же, – говорит Илья беспомощно. – Гормональная терапия… генетическое программирование… даже искусственное оплодотворение… она была бы счастлива… Я бы всё сделал, чтобы она…

– Нет, – говорю я.

– Я же видел его анализы на уровень гормонов! Он ниже уровня местного альфы, намного! Всё равно Кирька будет женщиной! Да он, в сущности, и так… почти… ты видел…

– Нет, – говорю я. – Он хотел, чтобы его убили люди его народа. Чтобы не мучиться с нами. Конкретно – с тобой. Он до сих пор не сбежал только потому, что он тебе обязан.

– Кирька меня любит, я уверен, – говорит Илья упавшим голосом.

– Да, – говорю я. – Как того, кому обязан жизнью. Хочешь, чтобы возненавидел, как насильника?

Илья зажмуривается и трёт виски.

– Лучше помоги мне собрать хорошую аптечку, – говорю я. – Она мне очень пригодится. Нельзя так смотреть на ксеноморфов, Илья, прости.

Он садится. Смотрит в пол.

– Собирай сам. Не могу. Что ж ты сделал, этнограф… будь ты неладен…

И тут в комнату влетает Кирри. Быстренько собрался. Вместо пластиковых заколок – ленточки, вместо КомКоновской футболки – простая чёрная. На шее – шнурок, на котором висит просверленный окаменевший панцирь доисторического жука. Кирри босой. Из вещей у него при себе – только обсидиановый нож.

И говорит:

– Прости меня, Илья. Я собрался, Николай. Можно идти.

Не то, чтобы Ри-Ё не поверил Учителю. Он поверил, просто не умел верить слепо.

Учитель мог ошибаться. Ему могли солгать. Тот, ведьмак под горами, мог оказаться чернокнижником или ещё какой-нибудь злобной мерзостью – Учитель редко принимал во внимание саму возможность зла.

И Ри-Ё не мог спать.

Анну, которого после драки в Хундуне хотелось называть Уважаемым Господином Анну, тоже не мог спать. Сидел у крохотного костерка, даже не отмахивался от ночной мошкары, смотрел в еле живой огонёк. Думал о Господине Ча, тут и спрашивать не надо. Наверное, ещё о будущем походе, о том, как там всё сложится, в южной столице Чангране – но уж точно о Господине Ча тоже.

Возможно, без Господина Ар-Неля Уважаемому Господину Анну будет гораздо тяжелее победить.

Ри-Ё не заметил, когда Господин Ча пропал и что с ним случилось. Он и синих стражей не видел – не обратил внимания. Глазел на всякую ерунду – он не наблюдателен, вот что. Для настоящего солдата это нехорошо. Таким цепким и оказывающимся в нужном месте в любой нужный момент, как Кору, Ри-Ё, похоже, никогда не стать.

И, вдобавок, пока не получалось стряхнуть с себя смерть смазливого лянчинца, меч, вошедший ему между рёбер, тускнеющие глаза его, в которых, кроме боли, уже ничего не было – ни глупости, ни злости, ни похоти, ни мерзкого любопытства… Тяжело убивать людей, даже последних мерзавцев. Хорошо, что тут же вспоминалась и маленькая женщина у Учителя на руках – золотисто-смуглая, как все южанки, с громадными глазищами агатового цвета. Никогда не была она солдатом. Вот Лотхи-Гро и Нодди – военнопленные, сразу видно, а та крохотная женщина, совсем молоденькая, точно солдатом не была. Какие-то гады забрали из разрушенного города ребёнка, только-только вступившего во Время – видно же. Если так – то поделом сволочам.