Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи

— Где находится Марби?

— По ту сторону Кранчестера.

— Далеко?

— О! Вероятно, милях в четырнадцати.

— Не смогли бы вы туда съездить? Скажем, завтра?

— Завтра? Позвольте… завтра воскресенье. Да, я мог бы это сделать. Что вы хотите, чтобы я там сделал?

— Повидать эту миссис Фоллиот. Узнайте все, что можно, об Урсуле Борн.

— Хорошо. Но… мне не очень нравится эта работа.

— Сейчас не время создавать трудности. От этого может зависеть человеческая жизнь.

— Бедный Ральф, — сказал я со вздохом. — Но вы сами верите в то, что он невиновен?

Пуаро посмотрел на меня очень серьезно.

— Вы хотите знать правду?

— Конечно.

— Тогда я скажу вам ее. Все, мой друг, указывает на предположение, что он виновен.

— Как?! — воскликнул я.

Пуаро кивнул.

— Да, у этого глупого инспектора (а он-таки глуп) все указывает на Ральфа, Я ищу правду, а правда каждый раз приводит меня опять-таки к Ральфу Пэтону. Мотивы, представившийся случай, средства. Но я переверну все камни. Я обещал мадемуазель Флоре. Она была так уверена, малютка. Так уверена.

Глава 11

Визит Пуаро

Я немного нервничал, когда на следующий день звонил в парадное Марби Грейндж. Мне было очень интересно, чего добивался Пуаро. Он доверил эту работу мне. Почему? Хотел ли он, как в случае с майором Блантом, остаться в тени? Желание, вполне понятное в первом случае, теперь казалось лишенным всякого смысла.

Мои размышления были прерваны появлением проворной служанки. Да, миссис Фоллиот была дома. Она проводила меня в большую гостиную. Ожидая хозяйку дома, я с любопытством осматривался вокруг. Это была просторная, небогато обставленная комната: несколько прекрасных гравюр и старинных фарфоровых изделий, потертые чехлы и шторы — все говорило о том, что ее хозяйка была леди.

Я рассматривал одну из гравюр Бартолоччи, висевшую на стене, когда в комнату вошла миссис Фоллиот. Это была высокая женщина с небрежно уложенными каштановыми волосами и обаятельной улыбкой.

— Доктор Шеппард? — произнесла она неуверенно.

— Да, мадам, — ответил я. — Прошу прощения за свой визит, но я хотел бы узнать что-нибудь об Урсуле Борн, горничной, которая раньше у вас работала.

При упоминании этого имени улыбка исчезла с ее лица, а радушие словно заморозило. Казалось, она почувствовала себя неловко.

— Урсула Борн? — произнесла она, колеблясь.

— Да. Может быть, вы забыли имя?

— О, нет, конечно. Я отлично помню.

— Она ушла от вас немногим больше года, как мне помнится.

— Да, да. Совершенно верно.

— Вы были довольны ею? Сколько она у вас служила, между прочим?

— А! Год или два… Я не могу точно припомнить. Она… она очень способна. Я уверена, вы будете очень довольны ею. Я не знала, что она уходит из Фернли. Не имела никакого представления.

— Вы можете рассказать о ней что-нибудь?

— Что-нибудь рассказать?

— Да. Откуда она, кто ее близкие… в этом роде?

Выражение лица миссис Фоллиот стало еще холоднее.

— Я ничего этого не знаю.

— У кого она работала до того, как пришла к вам?

— Боюсь, что не помню.

Во взгляде женщины сверкнула искра гнева — явный признак того, что она нервничала. Она вскинула голову движением, которое мне было смутно знакомо.

— Неужели нужно задавать все эти вопросы?

— Конечно, нет, — ответил я с некоторым удивлением и с оттенком извинения в голосе. — Я даже не представлял себе, что вы не захотите отвечать на них. Прошу прощения.

Гнев ее сразу прошел, и она снова смутилась.

— О! Я не против ответить на них. Уверяю вас. Почему бы не ответить? Просто… Просто это кажется немного странным. Только и всего. Немного странно.

Одним из преимуществ практикующего врача является то, что он обычно может легко понять, когда ему лгут. О том, что миссис Фоллиот не хотела отвечать на мои вопросы, я мог бы узнать, кроме других признаков, по ее поведению. А отвечать она не хотела. Она была огорчена и очень смущена, и за этим скрывалась какая-то загадка. Я видел, что передо мной была женщина, которой никогда не приходилось лгать, и теперь, будучи вынужденной делать это, она чувствовала себя очень неловко. Ее мог бы понять и ребенок. Но было ясно и то, что она не намеревалась рассказывать мне что-либо еще. Какая бы тайна ни была связана с Урсулой Борн, теперь я никоим образом не собирался узнавать о ней от миссис Фоллиот. Потерпев неудачу, я еще раз извинился за беспокойство, взял шляпу и ушел.

Я навестил пару больных и часам к шести вернулся домой. Каролина сидела возле неубранного чайного прибора. На лице ее было выражение сдержанного ликования. Я слишком хорошо знаю это выражение. Оно верный признак того, что она либо получила информацию, либо дала ее сама. Мне было любопытно узнать, что же это было.

— У меня сегодня был очень интересный день, — начала Каролина, когда я опустился в свое особое кресло и протянул ноги к манящему пламени камина.

— Да? Наверное, мисс Ганетт заглянула на огонек?

Мисс Ганетт является одним из главарей местных сплетниц.

— Угадай, — сказала Каролина с некоторым самодовольством.

Я угадывал, медленно перечисляя одного за другим всех членов разведывательного корпуса Каролины. На каждое названное мною имя Каролина отвечала победным потряхиванием головы. Под конец она добровольно вызвалась назвать имя гостя сама.

— Месье Пуаро, — заявила она. — Ну, что ты скажешь теперь?

Я думал многое, но из осторожности ничего не сказал.

— Зачем он приходил?

— Повидать меня, конечно. Он сказал, что, зная так хорошо моего брата, надеется, что ему будет позволено познакомиться с его очаровательной сестрой, то есть, с твоей очаровательной сестрой, я все перепутала, но ты меня понимаешь, конечно.

— О чем он говорил?

— Он рассказал многое о себе и о случаях из своей практики. Ты знаешь, мавританский принц Павел женился на танцовщице?

— Да?

— Недавно я прочла о ней очень интригующую статью в «Светских новостях». Там намекают, что эта танцовщица на самом деле русская великая княжна, одна из дочерей царя, которой удалось бежать от большевиков. Так вот месье Пуаро, кажется, раскрыл запутанную историю о загадочном убийстве, в которую чуть было не вовлекли их обоих. Принц Павел приходил благодарить Пуаро лично…

— Он подарил ему булавку для галстука с изумрудом величиной с перепелиное яйцо? — спросил я с насмешкой.

— Он не упоминал об этом. А что?

— Ничего, — ответил я. — Я думал, что так всегда поступают. По крайней мере, так пишут в детективных романах. У сверхдетективов комнаты всегда усыпаны рубинами, жемчугом и изумрудами, полученными от благодарных клиентов из числа августейших особ.

— Очень