Том 15. Письма 1834-1881 - Федор Михайлович Достоевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, ответил на всё. Куда Вы отправляетесь в деревню, многоуважаемый Михаил Петрович?
Я совершенно не знаю, как проведу лето: решительно думается мне иногда, что я сделал большое сумасбродство, взявшись за «Гражданин». Например: без жены и без детей я жить не могу. Летом им надо в деревню для здоровья и от Петербурга по возможности подальше. Между тем я должен остаться при «Гражданине». Значит, расстаться с семейством. Совсем невыносимо.
Крепко жму Вам руку и храни Вас Бог.
Ваш весь Ф. Достоевский.
163. М. П. Федорову{1498}
19 сентября 1873. Петербург
Петербург, 19 сентября/73.
Милостивый государь Михаил Павлович,
Простите великодушно, что слишком долго не отвечал Вам. Сначала, после первого письма Вашего, отметил было места в комедии, чтоб их хоть капельку поправить; но всё был в раздумье и не решался.{1499} А потому и медлил ответом. Теперь же, после второго письма Вашего, был болен и даже лежал, а между тем должен был исполнять и занятия по редакции,{1500} так что до сих пор почти не было минуты, чтоб Вам ответить.
Вот что скажу я Вам окончательно: я не решаюсь и не могу приняться за поправки. 15 лет я не перечитывал мою повесть «Дядюшкин сон».{1501} Теперь же, перечитав, нахожу ее плохою. Я написал ее тогда в Сибири, в первый раз после каторги, единственно с целью опять начать литературное поприще и ужасно опасаясь цензуры (как к бывшему ссыльному). А потому невольно написал вещичку голубиного незлобия и замечательной невинности. Еще водевильчик из нее бы можно сделать, но для комедии — мало содержания, даже в фигуре князя — единственной серьезной фигуре во всей повести.
И потому как Вам угодно: хотите поставить на сцену — ставьте; но я умываю руки и переправлять сам ни одной строчки не буду. Кроме того, об одном прошу настоятельно и обязательно: имени моего на афише чтобы не было, то есть «Переделано из повести „Д<ядюшкин> с<он>” господ<ина> Достоевского» или в этом роде, — прошу Вас, чтобы не было выставлено. Если же непременно надо, просто напишите: «Переделано из повести». Только чтоб не было моего имени. Конечно, лучше бы было совсем ее не ставить. Вот мой совет. Но так как я уже дал Вам слово вначале, а Вы употребили труд, то уже нечего делать: всё в Вашей воле.{1502}
Замечу только одно и то мимоходом: кажется, нет пропорции в величине актов? Посоветовались бы Вы в Москве с кем из актеров, знающих сцену практически (я тоже ведь никогда ничего не писал для сцены), и во всяком случае хорошо бы сократить. Что еще идет в повести, не пройдет на сцене. Сцена не книга. А потому чем больше сокращений, тем бы, мне кажется, лучше.
Рукопись у меня. Не высылаю, полагая, что у Вас, конечно, есть список. Если же нет, напишите. Тотчас же вышлю.
Примите уверение искреннего моего уважения.
Вам преданный Федор Достоевский.
164. В. П. Мещерскому{1503}
3–4 ноября 1873. Петербург
Из типографии.
Многоуважаемый князь, на Вашу обделку ответа «С<анкт>-П<етербургским> ведомост<ям>» я вполне согласен, это очень ловко; всё то же сказано, но несравненно неотразимее, чем в виде прямого обвинения (которому никто из читателей и не поверил бы, так что во всяком случае, с нашей стороны, был бы холостой заряд).{1504}
Но 7 строк о надзоре, или, как Вы выражаетесь, о труде надзора правительства, я выкинул радикально. У меня есть репутация литератора и, сверх того — дети. Губить себя я не намерен.{1505}
Ваш Ф. Достоевский.
165. А. Ф. Кони
Февраль 1874. Петербург
Милостивый государь Анатолий Федорович,
Позвольте мне от души поблагодарить Вас, во-первых, за отмену распоряжения о моем аресте и, во-вторых, за лестное для меня слово, написанное Вами обо мне в письме к многоуважаемой и добрейшей г-же Куликовой, с которою этот случай дал мне большое удовольствие ближе познакомиться.{1506}Но Вам надо точнее знать о том, когда я буду в состоянии исполнить требуемое. В настоящее время я, кроме всего, езжу каждодневно лечиться сжатым воздухом, но полагаю, что к марту, может быть, и кончу лечение. А потому, если не станет это вразрез с Вашими соображениями, я, кажется, совершенно (и во всяком случае) буду готов исполнить приговор в самых первых числах марта.{1507}
Впрочем, если по каким-нибудь соображениям надо будет и ранее — то я, без сомнения, всегда готов. И того слишком довольно, что я теперь, на эти несколько дней, избавлен Вашими стараниями, за что еще раз позвольте отблагодарить Вас.
Примите уверение моего искреннего и глубокого уважения. Ваш покорный слуга
Федор Достоевский.
166. А. Г. Достоевской
12 (24) июня 1874. Эмс
Эмс, 15/27, среда.{1508}
Вот я и в Эмсе, голубчик дорогой Аня, приехал вчера около полудня, но до того устал с дороги и от хлопот в Эмсе, что решительно не мог вчера же вечером (как рассчитывал) написать тебе; голова кружилась, и в ушах звенело. Из Петербурга выехал я в пятницу утром в холодный дождливый день и в Эйдкунен{1509} прибыл бодро и даже ночью успел проспать часа четыре в лежачем положении. Холод в Эйдкунене был еще сильнее, чем в Петербурге, и так шло до Берлина, где тоже в 1-й день было так холодно, что хотел было надеть ватное пальто. В 2-ю ночь почти не спал в вагоне. Было много интересных и даже смешных приключений в дороге, расскажу при свидании. В Берлин приехал в воскресение, и банкирская контора Мендельсона, на которую был сделан у меня от Виникена перевод, была заперта. Доктора не принимают тоже по воскресеньям, и
