Человек-амфибия. Лучшее - Александр Романович Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы хотите, чтобы эта радиотелеграмма шла от меня? — удивлённо спросил я.
— Да, от вас. А вы сами разве не хотите предупредить страшную катастрофу? Вам они скорее поверят, чем мне. Я не лгу. Вы сами видели жидкий водород, озёра жидкого воздуха и груды воздушных шариков. Наконец, если не верите мне, можете спросить у профессора Энгельбректа.
«Неужели Энгельбрект на стороне Бэйли?» — мелькнула у меня мысль.
— Я не могу послать такой радиотелеграммы, — отвечал я.
— Почему?
— Потому что я верю только тому, что видел глазами. Действие воздушных шариков мне неизвестно.
— Ах, вот как! Вы не верите мне? Ну хорошо, я предоставлю вам случай убедиться. Это мне будет стоить недёшево, но вашим товарищам обойдётся ещё дороже.
И, обратившись к Люку, он добавил:
— А телеграмму вы всё-таки пошлите от имени Калименко. Обойдёмся и без его согласия!
— Но я протестую!
— Сколько хотите… Идёмте отсюда. Я стоял не двигаясь.
— Хотите, чтобы я арестовал вас?
Я был в его руках. Арест ничему не помог бы, а я ещё могу причинить Бэйли вред, если останусь на свободе. Пришлось повиноваться.
Телеграмма была отправлена и принята. Некоторое время пушки молчали: вероятно, командование сносилось с Москвой. Но на другой день пушки вновь загремели. Один снаряд взорвался у подошвы кратера. Бэйли решил, что рисковать больше нельзя, и отдал распоряжение «дать наглядный урок». Снова была отправлена радиотелеграмма, предупреждавшая на этот раз, что мистер Бэйли «разрядит» одну миллионную часть запасов своего воздушного оружия, чтобы убедить врага и весь мир, какое действие должен произвести взрыв всего городка.
* * *
На западный склон кратера выкатили несколько бочек, наполненных безобидными на вид блестящими шариками. Все люки были плотно закрыты. Бэйли пригласил меня и Нору наблюдать за действием взрыва из небольшого оконца, проделанного в скале, недалеко от её вершины. В оконце было вделано стекло толщиною в пять сантиметров.
— Ну, полюбуйтесь сами, — сказал он, — как действуют мои шарики.
— Пока они спокойно лежат, несмотря на то, что в воздухе температура всего двенадцать градусов ниже нуля, а атмосферное давление даже ниже обычного.
— А вы хотите, чтобы шарики взорвались моментально? Тогда нам не удалось бы их вынести наружу. Энгельбректом изобретён состав, замедляющий испаряемость и взрыв. Подождите немного…
— Но если так, почему же этим предохранительным составом вы не осумкуете все шарики?
— Никакой состав не поможет против жара, развиваемого взрывом артиллерийского снаряда. Вот смотрите, начинается!..
Действительно, я увидел, что шарики, лежавшие сверху, начали — как будто куриться. Вскоре бочки покрылись облаком пара. Это облако вырастало с необычайной быстротой, затягивая всё пространство перед нашими глазами.
— Это ещё не взрыв, — сказал Бэйли. — Это только испарение предохранительной оболочки. А вот… — Но он не успел договорить.
Что-то треснуло, ухнуло, и я потерял сознание.
…Когда я открыл глаза, то увидел над собой небо, на котором тучи вертелись и рвались, как в бешеном водовороте. От внешней стены нашего помещения не осталось и следа. Весь верх также снесло, причём порыв урагана был так велик, что на нас, к нашему счастью, не упало ни одного камня, — они были унесены, как солома. Рядом со мной лежала Нора, а у задней стены — Бэйли с разбитой головой. Под ним расползалась лужа крови.
Я посмотрел на горную долину и не узнал её. От леса не осталось и следа. Деревья были вырваны с корнем и унесены неведомо куда. Горные пики и даже целые вершины сорваны. Прямо передо мною между горами открылась новая долина, за которой виднелась безбрежная снежная пустыня… Там ещё бушевал ветер, но вокруг нас было относительно тихо.
Я попытался сесть. Всё моё тело болело и ныло гораздо сильнее, чем в тот день, когда меня втянул вентилятор. Я ещё раз посмотрел на Бэйли. Рот его был полуоткрыт, глаза остекленели. Он был мёртв. Тем лучше!.. Он сам приготовил себе смерть.
Я наклонился над Норой и начал приводить её в чувство. Она была невредима, но лежала в глубоком обмороке. Мне пришлось немало повозиться с ней. Искусственное дыхание не возвращало её к жизни. Я был на грани отчаяния, когда вспомнил о способе восстанавливать биение сердца частым постукиванием кулака в области сердца. Это помогло. Пульс усилился и Нора наконец открыла глаза.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я-
— Благодарю вас, сносно. Где мистер Бэйли?
— Убит, — ответил я, не скрывая своей радости.
Но в этот момент я услышал за собою хрип. Вслед за этим Бэйли глухо проговорил:
— Чёрт возьми!.. Я, кажется, перестарался.
Он задвигал руками по полу.
— Я не могу поднять головы, — так же глухо продолжал он. — Помогите мне.
Я подполз к Бэйли и усадил его, прислонив к стенке. Голова его свесилась набок.
— Давление пятьдесят тысяч атмосфер… Главная волна должна была идти в сторону нагрева… Нагреватель был поставлен на запад. А между тем такая контузия… — бормотал Бэйли, разбираясь в своей ошибке. Потом он застонал и закрыл глаза.
Одна мысль вдруг молнией пронеслась в моём мозгу. Мистер Бэйли был в моих руках! Если я его… Никто не узнает!.. Я поднял большой осколок камня и уже занёс над головой Бэйли. Нора внезапно схватила мою руку и отвела в сторону.
— Как вам не стыдно… убивать раненого, больного, беззащитного человека? — шептала она.
Я смутился. Камень выпал из моей руки.
— Но разве вы сами…
— А? Что?.. О чём вы шепчетесь? — спросил мистер Бэйли, приоткрыв правый глаз.
— Вас нужно отнести в комнату, я сейчас позову людей, — сказала Нора, потирая свои щёки, побелевшие от холода. — Мистер Клименко, позовите кого-нибудь на помощь.
Я колебался. Но в этот момент сквозь разломанную дверь пролез Уильям. Одежда его была порвана, лицо в синяках и ссадинах. Видимо, ему также досталось от взрыва. Следом за ним явились двое слуг. Они взяли Бэйли на руки и, с большим трудом просунув его тело в развороченную дверь, унесли.
Нора смотрела на картину разрушения.
— Какой ужас! — сказала она.
— Вы скоро раскаетесь в вашем милосердии.
— Может быть, но иначе я не
