Путь Базилио - Михаил Харитонов

Потом он нашёл в живых кустах две подходящие рогульки и несколько веточек для вертела. Выкопал ямку, засыпал сушняком, поджёг «паяльцем». Запоздало — времени-то сколько прошло! — понял, что старый нахнах носил с собой этот артефакт именно в качестве зажигалки. Вздохнул, достал набедренный кинжал и принялся потрошить гнусика.

Увы. У козла нарисовалась новая проблема — с собой. После всех неурядиц и треволнений ему отчаянно хотелось выпить. Не глотнуть для аппетита, не дерябнуть для настроения, не прикормить чуйку по-сталкерски. Именно выпить. Вотпрямща. Хотя бы добить бутылку, которую ну сколько можно уже таскать.

Попандопулос, разумеется, понимал, что рискует нарваться на очередного сусанина или там упыря. Или просто на какую-нибудь бессмысленную прожорливую тварь, которая схарчит его раньше, чем он прочухается. Да и вообще — мало ли что может случиться, это ж Зона.

Но вокруг цвели деревья, нанизанный на веточку гнусик источал чудный аромат, а главное — всё дышало покоем. Казалось, будто вокруг никого нет. Совсем никого. Даже птиц и насекомых.

Септимий прислушался. И вправду, было удивительно тихо. Он мог покляться, что никогда в жизни не слышал такой тишины. Слышен был только тихий шорох маковых лепестков, ветром колеблемых, да где-то очень далеко шумела вода.

На небе проступил бледный, робкий серп молодого месяца.

Мятежную козлиную душу будто ангел поцеловал[68]. Чуть ли не впервые он задумался, до чего же бесцельно и неровно живёт, сколько сил расточает попусту, гоняясь за пустячными удовольствицами или спасаясь от очередного шухера. Возжелалось простоты, безгорестности. Пожить бы здесь, тихо и несуетно, вставать с зарёй, любоваться цветущими маками…

Козёл встряхнулся. Упадочнические настроения, решил он, надо пресекать на корню. Потянулся к бутылке, прекрасно решающей эту проблему. И тут же отдёрнул руку: ему очень живо представился контролёр, тихо и несуетно ведущий его в светлое завтра.

«Нет уж» — решил козёл. С горьким вздохом положил водку взад и пошёл стелить одеяла. Попандопулос твёрдо решил уснуть трезвым, чтобы проснуться живым.

Глава 51, в которой мы становимся свидетелями воистину чудесного преображения

14 ноября 312 года о. Х. После того как. Страна Дураков, Зона, юго-восточный сектор.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Чаша Нептуна, или кубок Нептуна (лат. Cliona patera) — бокаловидная морская губка из отряда Hadromerida класса обыкновенных губок (Demospongiae). В высоту может достигать полутора метров. Окраска живой губки от белой до жёлтой. В исходной форме обитает в тропических водах.

В современном трансгене фрагменты генетической схемы Cliona patera имеются в генных библиотеках GBA009F01 — GBA009FA7.

М.П. Вивимахер. «Древние беспозвоночные. Справочное пособие.» — Директория, Издательство «Наука», 256 г. о. Х. — С. 294–295.

Базилио очнулся во тьме. По контрасту с предыдущими событиями она казалось уютной и безопасной. На какую-то долю секунды ему почудилось даже, что он лежит на кровати у Болотника. Сейчас забренчит балалайка, потом он встанет и добрый доктор Айболит угостит его шампанским c утренней дойки.

Иллюзии рассеялись вместе с возвращением зрения и осязания. Он лежал навзничь на очень твёрдой земле. Сверху было очень синее небо, в котором медленно кружилась чёрная точка.

Первым делом кот проверил состояние батарей. Предохранители не замкнуло — и слава Богу (ну и Дочке тоже немножечко), что не замкнуло. Но электричества осталось на самом-самом донышке, где-то процента три от нормы. Этого хватило бы на один пикосекундный импульс — после чего кот бы оглох и ослеп до следующей подзарядки. С каковой были большие проблемы: тесла-зацепления не было. Баз слышал, что такое случается сразу после Выброса, нужно только подождать где-то с полчасика. Но чёрная точка в небе свидетельствовала, что никаких полчасиков у него нет.

Базилио попытался пошевелиться. Тело отозвалось волною скорбного страдения. Болело всё — ощущенье было такое, что даже шерсть, и та болит. Кот зашипел и попробовал согнуть ногу. Нога согнулась, но ощущения были такие, что он чуть было снова не отрубился. Продышавшись — каждый вздох отдавался тупой болью под лопатками — он подтянул к себе другую ногу. На этот раз вроде как полегче. Тогда он перевернулся на бок. Бок обожгло, к тому же показалось, что сломан хвост, причём у самого основания. Баз попробовал его ощупать — и чуть не заорал в голос.

Собравшись с духом, Баз попытался выставить болевые рецепторы на минимум. Вроде бы получилось — хотя он до последнего боялся, что кибридная составляющая поражена. Но нет, железо оказалось крепким.

Наконец, он встал. И увидел свою смерть.

Посреди поля — уже не оранжевого, а зелёного, все маковые лепестки осыпались нахуй — шёл шерстяной, затянутый по плечи в чёрное и блестящее. Глаза его закрывали зеркальные очки, лоб — чёрная шапочка. На бедре висел меч, за спиной виднелся арбалет. А рядом с ним, на цепи, двигалось — нет, передвигалось судорожными рывками — нечто бесформенное, отливающее мертвенным ртутным блеском.

Шерстяной не торопился. Он знал, что имеет дело с умной, благоразумной жертвой, которая не будет палить в него из лазерочка — поскольку тогда он выпустит из рук цепь. Попытки ослепить его слабым импульсом была предусмотрена заранее — от этой беды защищали очки. Мазать же лазером по зеркальной шкуре барабаки было и вовсе бессмысленно.

Впрочем, приближаться шерстяной тоже не хотел. Он понимал, что даже у самой умной, благоразумной жертвы могут сдать нервы.

Чтобы оценить и просчитать ситуацию, коту понадобились секунды полторы. За это время шерстяной его заметил — и с хозяйским «кусь-кусь!» спустил барабаку с цепи.

Быстрый блеск промелькнул средь зелени. Кот не успел и дёрнуться, когда поток живой ртути обогнул его и швырнул оземь, обжигая холодным дыханьем. Ледяные губы коснулись крестца.

Базилио попытался было припомнить какую-нибудь предсмертную молитву, когда холод внезапно исчез, а тварь за спиной взвыла. Вой был полон недоумения и обиды.

Тут и самому Базу в нос ударила вонь. Это была его вонь — собственная, родная котовая вонизма. Видимо, прианальные железы от страха внезапно сработали, выбросив разом всё накопившееся. Запашок встал такой, что кота чуть не вывернуло.

Серебристая тень метнулась назад, на поле.

— Фу! Фу! Пашол-пашол! — только и успел проорать шерстяной, когда барабака кинулась на него повалила в маки. Что-то хлопнуло и порвалось. Нахнах тоненько заверещал, как насилуемая белочка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});