Сёгун - Джеймс Клавелл

— Это было почти чудо, — сказала она. — Я думала, что мной овладел ками, когда увидела его рядом с вами на берегу.

— Он умен. Очень силен и очень умен.

— Могу я узнать, что известно о господине Хиро-Мацу, господин? Обо всех, оставшихся в Осаке? Госпоже Киритсубо и госпоже Сазуко?

Торанага уклончиво сообщил ей, что Хиро-Мацу прибыл в Эдо за день до его выезда оттуда, хотя его дамы решили остаться в Осаке. Причиной такой задержки было здоровье госпожи Сазуко. Необходимости в таких сложностях не было. Оба — и Марико, и он — знали, что это была только форма для сохранения хорошей мины при плохой игре, так как генерал Ишидо никогда бы не позволил уехать двум таким ценным заложницам после того, как из его рук вырвался Торанага.

— Сигата га най, — сказал он. — Карма, нех? — Ничего нельзя было сделать. Карма, не так ли?

— Да.

Он поднял ее свиток. — Сейчас я должен прочитать это. Благодарю вас, Марико-сан. Вы справились с этим превосходно. Пожалуйста, приведите утром в крепость Анджин-сана.

— Но господин, я должна приготовить дом для моего мужа. Ему нужны дом и слуги.

— Это будет трата времени, денег и вообще все это лишь на очень короткое время. Он будет со своими солдатами или в доме Анджин-сана — где он пожелает, — он заметил вспышку возмущения. — Нан дза?

— Мое место с моим господином. Служить ему.

— Ваше место там, где нужно мне. Не так ли?

— Да, пожалуйста, извините меня. Конечно.

Она ушла.

Он внимательно изучил ее свиток и руководство по военному делу. Потом перечитал отдельные отрывки в свитке Марико. Затем надежно убрал их, поставил часовых у каюты и вышел наверх на палубу.

— Но, господин, теперь, когда мой хозяин здесь, я буду должна…

— Ваш муж уже согласился, что пока я здесь, все останется как раньше и вы будете работать переводчицей. Ваша первая обязанность — несколько следующих дней быть при Анджин-сане.

Было утро. День обещал быть теплым и облачным. Он отменил ранее намеченную встречу с Анджин-саном и поехал на плато с сотней самураев охраны. Там он взял своих соколов и трех ястребов и уехал на охоту за двадцать ри. К полудню он уже добыл трех фазанов, двух больших вальдшнепов, зайца и пару перепелов. Он послал вальдшнепа и зайца Анджин-сану, остальное в крепость. Некоторые из его самураев не были буддистами, и он терпимо относился к их вкусам. Сам он съел чуть-чуть холодного риса с рыбным пюре и немного маринованных водорослей с пучком имбиря. Потом свернулся калачиком на земле и уснул.

Был уже конец дня, когда Блэксорн, весело насвистывая, устроился в кухне. Вокруг него стояли главный повар, помощник повара, резчик овощей, резчик рыбы и их помощники, все улыбались, но в глубине души были обижены, потому что здесь в кухне был их хозяин со своей хозяйкой, а также потому, что им сказали, что он собирается оказать им честь, показав, как надо разделывать и приготовлять пищу по его способу. И, наконец, из-за зайца.

Он уже повесил фазана снаружи дома под скатом крыши, дав строгие инструкции, чтобы никто его не трогал.

— Вы понимаете, Фудзико-сан? Не трогать кроме мне? — спросил он с напускной серьезностью.

— О, да, Авджин-сан. Они все поняли. Только, к сожалению, простите меня, но вам следовало сказать: «Никто не должен трогать, кроме меня».

— Теперь, — сказал он, ни к кому в частности не обращаясь. — Высокое искусство кулинарии. Урок первый.

— Досо гомен насаи? — спросила Фудзико.

— Миру! — Смотри!

Чувствуя себя снова молодым — одной из его первых обязанностей по дому было чистить дичь, которую они с братом с большим риском добывали браконьерством в поместьях вокруг Чэтэма, — он выбрал длинный изогнутый нож. Суси, шеф-повар, побледнел. Это был его любимый нож, со специально отточенным лезвием, позволяющим придавать такое совершенство ломтикам сырой рыбы. Вся прислуга знала это, и все они затаили дыхание, улыбаясь больше для того, чтобы спрятать свое смущение.

Блэксорн разрезал желудок зайца и аккуратно вывалил все Потроха. Одна из молоденьких служанок скривилась в потугах на рвоту и выбежала. Фудзико решила лишить ее месячной зарплаты, желая в то же время быть такой же крестьянской девушкой и иметь возможность так же спокойно убежать из кухни.

Они смотрели остановившимися глазами, как он отрезал передние и задние лапы, потом засунул передние лапы обратно под кожу, в разрез, облегчив себе снятие шкуры с ног. То же самое он проделал с задними ногами и, отделив кругом шкуру, чтобы можно было просунуть голые задние ноги в разрез, ловким рывком натянул ее на заячью голову. Он положил почти ободранного зайца на разделочный стол и отрубил голову с внимательными трогательными глазами. Потом вывернул шкуру на наружную сторону и отложил ее в сторону. По кухне пронесся вздох. Он не слышал его, так как весь сосредоточился на своем занятии. Еще одна служанка выбежала вон.

— Теперь мне нужен котелок, — сказал Блэксорн с довольной улыбкой.

Никто ему не ответил. Они просто смотрели все с теми же застывшими улыбками. Ему попался на глаза большой железный котел. Блэксорн поднял его окровавленными руками, наполнил водой из деревянной бочки, потом повесил над жаровней, устроенной в яме среди земляного пола, окруженной камнями. Положил туда куски мяса.

— Теперь немного овощей и специй, — сказал он.

— Дозо? — хрипло спросила Фудзико.

Он не знал японских слов, поэтому просто оглянулся вокруг. Там в корзинах была морковь, несколько корнеплодов, напоминающих турнепс. Блэксорн их все почистил, порезал и вместе с солью и темным соусом добавил в суп.

— Еще бы сюда несколько луковиц, чеснок и портвейн.

— Дозо? — опять беспомощно спросила Фудзико.

— Котаба сиримасен. — Я не знаю слов.

Она не поправила его, только подняла ложку и предложила ему. Он покачал головой: «Саке». Помощник повара вышел из оцепенения и дал ему маленький деревянный бочонок.

— Домо, — Блэксорн налил полную чашку, потом добавил другую, чтобы не ошибиться. Ему хотелось самому выпить из бочонка, но он знал, что это считается дурным тоном, особенно если пить холодным и без всех церемоний, тем более здесь, в кухне.

— Боже мой, как мне хочется пива, — сказал он.

— Дозо годзиемасита, Анджин-сан?

— Котаба сиримасе, но этот огонь слишком уж разошелся. Исибан, ней? — он указал на свистящий котелок.

— Хай, — сказала она, не поняв.

— Окури тсукаи аригато Торанага-сама, — сказал Блэксорн. — Пошлите кого-нибудь поблагодарить господина Торанагу. — Никто не поправил его плохой японский.