Сёгун - Джеймс Клавелл

Она снова наполнила его чашку.

— Я не понимала, почему Оми-сан не попытался отнять их у меня. Его господин приказал ему взять их, но он этого не сделал.

— Я бы взял.

— Да, дядя. Я знаю. Но, извините меня, я бы все-таки спустила курки.

— Ты бы промахнулась!

— Да, возможно. С тех пор я научилась стрелять.

— Он научил вас?

— Нет. Один из офицеров господина Наги.

— Почему?

— Мой отец никогда не позволял своим дочерям учиться владеть мечом или пикой. Он думал, и я считаю, что это правильно, что нам следует тратить время на изучение более деликатных вещей. Но иногда женщине требуется защищать своего хозяина и свой дом. Пистолеты очень хорошее оружие для женщины. Они не требуют силы и больших тренировок. Так что теперь я, может быть, буду немного более полезной для моего хозяина, так как наверняка смогу снести голову любому, чтобы защитить его и честь своего дома.

Бунтаро осушил свою чашку:

— Я испытал гордость, когда услышал, что вы таким образом выступили против Оми. Вы были правы. Господину Хиро-Мацу понравится ваш поступок.

— Благодарю вас, дядя. Но я только выполняла свой долг, — она церемонно поклонилась. — Мой господин спрашивает, не окажете ли вы ему честь, поговорив с ним сейчас, если вам будет угодно.

Он поддержал ритуал:

— Пожалуйста, поблагодарите его, но сначала нельзя ли мне принять ванну? Если его это устроит, я повидаюсь с ним, когда вернется моя жена.

Глава тридцать пятая

Блэксорн ждал в саду. Он надел коричневое форменное кимоно, подаренное Торанагой, засунул за пояс мечи, заряженный пистолет спрятал под поясом. Из торопливых объяснений Фудзико и слуг он понял, что должен принять Бунтаро со всеми церемониями, потому что этот самурай был важным генералом и хатамото, и вообще первым гостем в доме. Поэтому он принял ванну, быстро переоделся и явился на заранее подготовленное место.

Бунтаро он видел вчера мельком, когда тот только приехал. Он был занят с Торанагой, Ябу и Марико целый день, Блэксорн оказался один и организовывал срочную демонстрацию атаки с Оми и Нагой. Атака получилась вполне успешной.

Марико вернулась домой очень поздно. Она коротко рассказала ему о спасении Бунтаро, когда за ним несколько дней охотились люди Ишидо, как он ускользнул от них и после этого прорвался сквозь враждебные провинции в Кванто.

— Это было очень трудно, но ему это удалось, Анджин-сан. Мой муж очень сильный и смелый человек.

— А что будет теперь? Вы уедете?

— Господин Торанага приказывает, чтобы все оставалось, как было. Ничего не должно измениться.

— Вы изменились, Марико. Из вас ушла искра.

— Это ваше воображение, Анджин-сан. Я просто почувствовала облегчение от того, что узнала, что он жив, когда уже была уверена, что он погиб.

— Да. Но теперь все по-другому, не так ли?

— Конечно. Я благодарю Бога, что мой супруг не попал в плен, что он жив, чтобы служить господину Торанаге. Извините меня, Анджин-сан. Я сегодня устала. Я прошу прощения, я очень-очень устала.

— Я ничем не могу помочь?

— Что вы можете сделать, Анджин-сан? Кроме того, что быть счастливым за меня и за него. На самом деле ничего не изменилось. Ничего не кончилось, потому что и не начиналось. Все идет как было. Мой муж жив.

«Ты не хочешь, чтобы он был мертв? — спросил себя Блэксорн в саду. — Нет. — Тогда зачем этот спрятанный пистолет? Ты чувствуешь свою вину? — Нет. Ничего не начиналось. — Разве? — Нет. — Ты думаешь, что ты взял ее. Это не то же самое, что взять ее на самом деле?»

Он увидел Марико, выходящую из дома в сад. Она казалась ожившей фарфоровой статуэткой, идя на полшага сзади Бунтаро, который выглядел еще более огромным рядом с женой. Ее сопровождали Фудзико и служанки.

Он поклонился:

— Ёкосо еде кудасарета, Бунтаро-сан. — Добро пожаловать в мой дом, Бунтаро-сан.

Все стали кланяться. Бунтаро и Марико сели на подушки напротив него. Фудзико уселась за его спиной. Нигатсу и служанка, Кой, начали разносить чай и саке. Бунтаро взял саке, Блэксорн тоже.

— Домо, Анджин-сан. Икага дес ка?

— Ие. Икага дес ка?

— Ие. Кова дзосуну сабереру ени натта на. — Хорошо. Вы уже делаете успехи в японском.

Блэксорн вскоре стал терять нить разговора, так как Бунтаро глотал слова, говорил быстро и неразборчиво.

— Извините, Марико-сан, я не понял.

— Мой муж говорит, что он хочет поблагодарить вас за попытку спасти его. С тем веслом. Вы помните? Когда мы бежали из Осаки.

— Ах, со дес! Домо. Пожалуйста, скажите ему, что я думаю, что мы все-таки должны были пристать к берегу. Времени было достаточно. Служанка утонула зря.

— Он говорит, это была карма.

— Это была напрасная смерть, — ответил Блэксорн и пожалел о своей грубости. Он заметил, что она не перевела этих слов.

— Мой муж говорит, что наступательная стратегия хороша, действительно превосходна, на самом деле.

— Домо. Скажите ему, что я рад, что он спасся невредимым. И что он командует полком. И конечно, что мне приятно принимать его здесь.

— Домо, Анджин-сан. Бунтаро-сан говорит, да, план наступления хорош. Но что касается его, он всегда будет носить свой лук и мечи. Он пошлет стрелу на большее расстояние, с большей точностью и быстрее, чем пулю из мушкета.

— Завтра я буду стрелять вместе с ним, если он пожелает, и мы посмотрим.

Блэксорн заметил, что глаза Бунтаро метались от Марико к нему и обратно.

— Спасибо, Марико-сан. Скажите ему, что мне хотелось бы увидеть, как он стреляет.

— Вы проиграете, Анджин-сан. Могу предупредить вас, чтобы вы даже не пытались, — сказала она. — Он спрашивает, умеете вы обращаться с луком?

— Да, но не как настоящий лучник. Луки у нас уже довольно давно устарели. Кроме арбалетов. А что касается морского боя, здесь мы применяем только пушки, мушкеты или абордажные сабли. Иногда мы используем зажигательные стрелы, но только для вражеских парусников и на близком расстоянии.

— Он спрашивает, как вы ими пользуетесь и как вы их делаете, эти зажигательные стрелы? Они отличаются от тех наших, которые использовали против нас на галере в Осаке?

Блэксорн стал объяснять, начались обычные утомительные прерывания и переспрашивания. К этому времени он уже привык, что они так невероятно дотошны в вопросах о войне, но считал утомительным объясняться через переводчика. Даже при том, что Марико была прекрасным переводчиком, она редко точно переводила то, что он сказал. Длинный ответ всегда сокращался, некоторое из того, что говорилось, конечно, слегка изменялось, и возникало непонимание. И тогда приходилось пускаться в ненужные повторения.