Железная стена. Израиль и арабский мир - Avi Shlaim

вернулся к руководству страной на волне общественной симпатии и поддержки. Биньямина Нетаньяху многие считали политическим трупом. Опрос общественного мнения показал, что сразу после убийства Рабина только 23% избирателей поддержали бы его кандидатуру на пост премьер-министра. Но пуля, пронзившая сердце Рабина, убила и что-то внутри Переса. Блеск в его глазах исчез, и мало что осталось от его прежней жизненной силы, искры и боевого духа.

Перес представил свое правительство Кнессету 22 ноября 1995 года. В основных направлениях деятельности правительства не произошло существенных изменений по сравнению с правительством Рабина. В своей речи Перес пообещал продолжить движение по пути, проложенному покойным премьер-министром с 1992 года. Главными целями его правительства, по его словам, являются национальная безопасность и безопасность личности, сохранение демократического характера государства, продолжение мирного процесса путем реализации Временного соглашения с ООП и достижения полного мира с Сирией, Ливаном и другими арабскими странами. Перес поклялся бороться с насилием и экстремизмом. Его лозунгом было "Нет насилию, да миру". По словам Переса, от своего учителя и наставника Давида Бен-Гуриона он узнал, что быть "светом для народов" - это еврейское видение и израильская стратегия. Это была захватывающая речь, но Перес получил вотум доверия, набрав всего 61 голос - ранний признак того, что его власть нестабильна.

Тем не менее, вернувшись к власти, Перес продолжил пропагандировать свое видение мира как зари новой эры в регионе. Вариации на тему продолжали исходить из изобретательного политического ума Переса. "В прошлом, - объяснял он, - идентичность нации формировалась на основе особенностей ее народа, географии ее земли, уникальных свойств ее языка и культуры. Сегодня у науки нет национальной идентичности, у технологий нет родины, у информации нет паспорта". На "новом Ближнем Востоке", по стандартному выражению Переса, "будут доминировать банки, а не танки, бюллетени, а не пули, и единственными генералами будут General Motors и General Electric".

Большинству соседей Израиля такое видение было не по душе. По их мнению, это означало перестройку Ближнего Востока с Израилем в центре. Их главный страх заключался в том, что военное господство Израиля в регионе может смениться экономическим. Сирийцы видели в новой риторике, звучащей из Иерусалима, не более чем маскировку для извечного стремления Израиля к доминированию в Леванте. Египтяне подозревали, что Израиль хочет взять на себя их традиционную роль политического лидера на Ближнем Востоке. Мохаммед Хейкал, главный арабский политический обозреватель, предупреждал, что мирный процесс подстраивается под интересы только Израиля. По его словам, "саудовская эра" закончилась, наступает "израильская эра". Исламисты по всему Ближнему Востоку были встревожены перспективой вестернизации их стран при посредничестве Израиля. Даже арабская интеллигенция относилась к видению нового Ближнего Востока с явным недоверием.

Сирия была знаменосцем арабского национализма. После отступления Египта, ООП и Иордании Дамаск стал последним редутом арабского сопротивления, добиваясь полного ухода Израиля с Голанских высот. Будучи министром иностранных дел, Перес часто критиковал подход Рабина к переговорам с Сирией. Прежде всего, Перес считал, что сосредоточение внимания исключительно на аспектах безопасности в соглашении с Сирией, как это делал Рабин, является тактической ошибкой. Если решать все вопросы одновременно, то у Израиля будет больше возможностей для маневра, а после достижения мира договоренности по безопасности будут достигнуты без особых проблем. Во-вторых, Перес считал, что Рабин преувеличивает стратегическую ценность Голанских высот. Реальная угроза, по мнению Переса, исходила от сирийских ракет класса "земля-поверхность", неконвенционального оружия и государственного терроризма, и против всего этого израильское присутствие на Голанах не могло быть защитой. Голанские высоты были важны главным образом как разменная карта для заключения мира. В-третьих, Перес критиковал Рабина за то, что тот в своих публичных заявлениях слишком много внимания уделял болезненной цене мира с Сирией и недостаточно - перспективной выгоде: всеобъемлющему миру с арабским миром и устранению угрозы новой арабо-израильской войны.

Через час после похорон Рабина Перес встретился с Биллом Клинтоном в отеле King David. Клинтон хотел знать, и сирийцы тоже просили его выяснить, будет ли Перес соблюдать якобы достигнутое его предшественником соглашение об отводе войск к границам по состоянию на 4 июня 1967 года в обмен на полный мир с Сирией. Перес, которого держали в неведении относительно переговоров с Сирией, был удивлен, узнав, что Рабин зашел так далеко. Тем не менее, он заявил Клинтону, что выполнит любые обязательства, данные Рабином, как в устной, так и в письменной форме. После встречи Перес вызвал Итамара Рабиновича и других официальных лиц, участвовавших в переговорах с Сирией, и потребовал предъявить все соответствующие документы. Затем он заменил Рабиновича на Ури Савира в качестве главы израильской делегации на переговорах с Сирией. И самое главное - он решил приложить все усилия для достижения прорыва на сирийском направлении.

В середине декабря Перес вылетел в Вашингтон, чтобы представить свой план возобновления переговоров с Сирией после шестимесячного перерыва. План был направлен на достижение всеобъемлющего мира и вдохновлен его видением нового Ближнего Востока. Перес заявил американцам, что готов начать переговоры на самом высоком уровне, по всем вопросам одновременно и без каких-либо предварительных условий. Перес выразил надежду, что переговоры будут носить менее формальный и более практический характер и будут вестись в максимально быстром темпе. Он высказался за то, чтобы начать переговоры на встрече на высшем уровне с Асадом, но это не было предварительным условием, а лишь предложением. Перес был настроен оптимистично и торопился добиться результата. Он рассчитывал, что мирный договор с Сирией или, по крайней мере, декларация принципов и встреча на высшем уровне с Асадом помогут ему победить на следующих выборах, намеченных на октябрь 1996 года. Однако его оптимизм не разделяли ни министр иностранных дел, ни военачальники.

Первые звуки из Дамаска были обнадеживающими, но изменения жесткой линии Сирии не произошло. Хотя Асад не исключил возможности встречи с Пересом в ходе переговоров, он отказался назвать дату. Прямые переговоры на уровне официальных лиц возобновились 27 декабря на плантации Wye в штате Мэриленд. На стол переговоров были вынесены одновременно все вопросы - границы, нормализация отношений, водные ресурсы, меры безопасности, но прогресс был незначительным. 24 января 1996 г. на плантации Уай открылся второй раунд переговоров с участием военных экспертов обеих сторон, но и он не принес положительных результатов. Из доклада Ури Савира Перес сделал вывод, что шансов достичь соглашения с Сирией до октября того же года нет. Поэтому он решил провести досрочные выборы, назначив их на 29 мая. По его расчетам, он мог получить мандат еще на четыре года пребывания у власти, а затем