Грязная Земля (СИ) - Окольнов Юрий

Ну а Василий хотел крутой отдых, где ему бы ничто не мешало наслаждаться молодой невестой. Поэтому медовый месяц — а точнее, все три летних месяца — Лисюковы провели на разных курортах, меняя белоснежные склоны гор на не менее белоснежные пляжи. Ну а чего сидеть летом в лесном городе, где воняет нефтью, верно? Пусть экологи сидят! Тост, хе-хе.

Сыну Паше мэр от барских щедрот подарил мотоцикл и права на вождение. Хотелось, чтобы сын меньше дулся после развода… Надо было, конечно, заставить его изучить правила — но уж больно Лисюков торопился на отдых. И тупой сыночек, конечно же, воспользовался недосмотром отца — сразу попал в аварию, разбил дорогую игрушку, да ещё и человека зашиб. Слава Богу, хоть не до смерти. Но всё равно тупость сына обошлась в кругленькую сумму — и на лечение пострадавшему, и за молчание, и на ремонт… Сына мэр лично выпорол — а потом укатил на отдых, лечить стресс. И бодигарда оставил в доме, чтобы никаких летних вечеринок паршивцу!

А теперь вот Лисюков праздновал окончание отдыха и начало нового финансового года. Впереди — новые победы, новые высоты, новые бабки! А возможно — и новые бабы. Хотя, в браке с Кристиной Лисюкову уже не так хотелось доминировать в романтическо-половом смысле, регулярно меняя тёлок…

Мэр по-хозяйски огляделся. Сверху нижний зал смотрелся местом для бедноты. Эти прилично одетые чиновники, инженеры и мелкие предприниматели могут отдыхать здесь лишь потому, что он, Лисюков, крепкой рукой поддерживает здесь порядок!

К семейной паре внизу присоединилась хмурая красно-рыжая девчонка, нарушая чинный и благородный стиль заведения. Впрочем, истерик устраивать не стала — иначе бы погнали их всех троих сразу поганой метлой. Симпатичная девчонка, кстати. Но — не во вкусе Лисюкова. Слишком дерзкая и независимая. Слишком продвинутая. Слишком непокорная. Вон как зыркает по залу.

Мэр скривился. Ему захотелось снова доказать себе, что он — альфа-самец и может заполучить любую красотку. Может покорить и сломать любую неприступную и непокорную. Он перевёл взгляд на Кристину. Та призывно улыбнулась, тонко поймав сигнал, и облизнула полные розовые губы острым язычком.

— Поехали домой, — раздвинул губы в похотливой улыбке Лисюков.

Пахан вернулся домой в скверном настроении. Толстяк Лёшик ловко от них сбежал, несмотря на жирноту и общую толкиенутость. Себя Пахан жирным, кстати, не считал — он походил годик в качалку, и анаболики дали ему толстые крепкие руки, которые он красиво напрягал перед зеркалом, игнорируя пузо. Предостережения о том, что эти ненатуральные мышцы превратятся в нездоровые жировые прослойки, он тоже игнорировал.

Но сейчас его крепкие руки болели от столкновения с Лёшиком и падения. И ягодицы болели — по той же причине. Чёртов ботан!

Они отомстят.

Чтобы испортить вечер ещё сильнее, на входе в особняк его перехватил телохран папаши. Тот потребовал сына пред царски очи для воспитательной работы.

И вот грязный Паша с синяками на руках стоит в гостиной перед насмешливым отцом. Тот расслабленно развалился на кожаном диване в лёгком халате, со стаканом виски в руках. Рядом — новая жена-стерва в золотом халатике, небрежно завязанном так, что кажется — в любую секунду может раскрыться. Пахан мазнул взглядом по соблазнительному декольте, щедро приоткрывающему пышное содержимое, сглотнул и сразу отвёл взгляд. Отец бесился, когда кто-то посягал на его игрушки и сокровища. Кристина, впрочем, удовлетворённо улыбнулась.

— Ну что, Пашка, — весело начал Василий. — Ты, я вижу, в грязи ковырялся. Никак за ум взялся, в шахтёры решил пойти?

— Почему в шахтёры — это умно? — наморщила носик Кристина.

— Потому что с его оценками — это самое умное, что он может сделать! — заржал мэр.

Пахан лишь насупленно сопел, кидая взгляды исподлобья на длинные загорелые ноги мачехи. Мэр решил, что урок не урок без обратной связи:

— Чего молчишь? Колись, где хулиганил, кого закапывал? — продолжил он шутить.

— Никого. Мы в лесу гуляли, я в темноте упал, — пробурчал Пахан. — На холме.

Он решил держать всё в тайне, потому что уже обдумал, нужна ли ему помощь отца в расправе над Лёшиком и ботанами. По всему выходило — не нужна. Сплошной позор будет, если все услышат о трёх хулиганах, проигравших одному ботану. Бобик и Вадик так ещё и схлестнулись в полной темноте! Вадик в полной темноте мастерски поставил Бобику фингал на скуле, но Бобик смог ухватить Вадика в медвежьи обьятия, и у того, похоже, треснуло ребро. Не дай бог, если Лёшик растрезвонит об этом позоре на всю школу или родителям!

К счастью — дети не любят делиться с родителями, что их обижают в школе. Пока война между подростками остается тихой и нету явных травм — вряд ли кто начнёт крысятничать. Этот странный психологический механизм всегда играл на руку подлецам и гопникам.

— Не колется на допросе! Моя порода! — мэр радостно хлопнул рукой по креслу.

Кристина хихикнула и обвела Пашу оценивающим взглядом снизу вверх, от чего тот слегка покраснел. А расслабленный приятным вечером Василий шутил дальше:

— Главное, чтоб, когда с холма катился — никого в этот раз не сбил! — и мэр заржал.

Кристина хихикнула и повела ногами, чуть приоткрывая загадочную тень под коротким халатиком. Пахан вспотел. Казалось, его шею сейчас сведёт — так он старался не смотреть, куда не надо.

Ну а папаша решил закругляться:

— Смотри у меня, Пашка, — его лицо стало прицельно жёстким. — Если натворил чего — лучше сейчас выкладывай, чтобы порешать сразу. Тогда с мотоциклом я немало бабок угрохал, чтобы всё было шито-крыто и ни один блогер не прознал. Если от твоих новых проделок пойдут большие круги по воде — придётся тебя на радость общественности наказать, сечёшь?

— Да понял я, понял, — пробурчал Паша.

— Вижу, что нихера ты не понял, — чуть повысил голос Василий, заводясь. — Придётся тебя либо в военное училище отправить, либо к мамке твоей обратно, в конуре жить. И вместо красивой жизни — хер с маслом!

И мэр выставил вперед кукиш, демонстрируя альтернативу красивой жизни. Впрочем, на Пахана его речь вдруг произвела обратный желаемому эффект:

— А может, я бы лучше с матерью жил, чем с тобой и этой!.. — запнулся и сжал кулаки, посмотрев вдруг с ненавистью на отца и мачеху.

Кристина обиженно надула губки:

— Ууу….

— Ах ты сопляк неблагодарный! — вскочил отец, тоже сжимая кулаки. — Да я тебя!

Два толстяка сжимали кулаки, буравя друг друга взглядами и багровея на глазах. Телохранов рядом не было, а Пахан ощущал непривычное бешенство — вероятно, от унижения перед красивой девушкой. Сегодня он бы не стерпел порку — а попытался бы дать сдачи — и пострадал бы ещё сильнее. Но в ситуацию вмешалась Кристина. Она положила руку на грудь мужа, прижалась к нему горячей грудью и зашептала на ухо:

— Меня так заводит, когда ты дикий и яростный! Пойдём наверх?

И её ладошка скользнула в ворот халата, а потом ниже, на живот. Василий чуть расслабился, и махнул рукой на сына:

— Мамку новую благодари, что жопа цела!

Муж с женой развернулись и пошли по лестнице наверх в спальню. Паша провожал их напряженным взглядом, тяжело дыша. На лестнице Кристина вдруг бросила на него лукавый взгляд и что-то прошептала на ухо Василию. Тот обернулся:

— И чтобы с завтра называл её мамой, понял?

Погрозил сыну кулаком и пошёл наверх. Кристина подмигнула Пахану и пошла за мужем, широко виляя загорелыми бёдрами под коротким халатиком. Они скрылись наверху и Пахан, наконец, разжал кулаки и выматерился.

— Тварь! Шалава!

Он пнул мягкое кресло, но результат не вызвал ни боли, ни радости. В дурном настроении Пахан поплёлся на кухню. Экономка всегда готовила там еду про запас — оставалось просто взять на выбор и подогреть. Без аппетита пожевав картошку фри с молочным коктейлем, Пахан, наконец, решил идти в свою комнату на втором этаже особняка.

Спальня отца была дальше по коридору второго этажа и Паше даже не нужно было проходить мимо неё. Однако, поднявшись на этаж — Паша услышал из отцовской спальни вполне недвусмысленные звуки, разносящиеся по коридору.