Фаворит богов - Анна Емельянова

   — Я так счастлива, Вебуллен! Никогда в жизни я не была так счастлива, — призналась ему девушка, когда он ввёл её в большую просторную комнату.

Вебуллен тяжело вздохнул. Ему стало жаль Эварну.

   — Могу понять, что привлекло в тебе нашего кесаря, но вряд ли он сумеет ответить взаимностью на твою пылкую любовь. Для него ты утешение. И больше ничего, — сказал он.

   — Если ему нужно утешение, я готова быть для него утешением. Я и не рассчитываю на его взаимность. Просто я вижу, что ему хорошо со мной. А любовь... Разве может кесарь полюбить простолюдинку? — печально произнесла Эварна.

   — Возможно, что ты уже дорога ему, но его чувства к тебе не так сильны, как твои к нему, — молвил Вебуллен. — Это не потому, что ты простолюдинка, а по другой причине. Просто человек, чьё сердце было разбито и раны не зажили по сей день, не может в полной мере вновь отдаться новому чувству.

   — У него очень тонкая натура, — заметила Эварна.

   — Это так, — вздохнул Вебуллен. — Лишь обладающий тонкой натурой способен страдать от любви всю жизнь. Увы, иногда боги заставляют их платить собственной кровью за власть. А власть, Эварна, это ужасное бремя. Золото кесарей — плата за их страдания. Я не желаю никому познать то, что они испытывают, ведь всё, происходящее в нашей Империи, ложится грузом ответственности на их плечи. С тобой Тиберий забудет о своих невзгодах. Постарайся быть ему верной и ласковой подругой, и тогда, возможно, он оставит тебя при себе на многие годы, — и невесело усмехнувшись, Вебуллен покинул зал.

Уже через несколько минут к Эварне пришли рабы и слуги, чтобы приготовить ей баню, благовония и наряды. Для неё начиналась новая жизнь — жизнь фаворитки Августа.

ГЛАВА 21

Под громкие звуки фанфар в распахнутые ворота Рима въезжала кавалькада вернувшихся из Паннонии солдат. Затем следовала конница преторианцев, возглавляемая Друзом.

Девушки бросали в воздух лепестки цветов, падавших прямо под копыта лошадей. Город бурлил от волнения. Улицы заполонило множество любопытных, желающих понаблюдать за прибытием войска.

На крыльце дворца Тиберия прибывших встречали родственники и сенаторы. Ливия стояла возле сына. На Тиберии была пурпурная туника и золотой венец кесарей. Чуть в отдалении находились Клавдий, Страбон и невеста Друза — Ливилла, которая, забыв об этикете, громко хлопала в ладоши, что очень раздражало Тиберия.

Описав полукруг вдоль площади перед дворцом, возница остановил колесницу Друза. Молодой человек был в новом панцире, украшенном золотыми бляхами и в короткой белой тунике, синий плащ изящно струился вдоль спины. У ступеней его приветствовали преторианцы, служившие во дворце. Улыбаясь, он ответил им и шагнул на крыльцо.

Первой к Друзу кинулась Ливилла, и он, подхватив её на руки, крепко поцеловал в губы. Потом Друз поравнялся с отцом и склонился в поклоне.

   — Ave Caesar, — сказал он.

   — Слава Риму, — молвил Тиберий. — Поверь, я счастлив, что мятеж в Паннонии подавлен, и ты проявил свои качества лидера.

   — Не совсем так, — возразил Друз и подозвал Сеяна, который держался теперь в стороне. — Луций Сеян отличился при подавлении мятежа. Без него я бы не справился с восставшими.

   — Неужели? — холодно усмехнулся Тиберий, внимательно изучая подошедшего Сеяна. — Ты ведь родной сын Страбона, верно?

   — Да, Август, — ответил Сеян.

   — Он убедил меня расправиться с мятежниками хитростью, — пояснил Друз. — Я позволил ему действовать в лагере согласно его плану. Тогда он арестовал и казнил главарей, а остальные мятежники, испугавшись нашей беспощадности, присягнули на верность, — рассказал Друз.

Стоя перед кесарем, Сеян покорно склонил голову. Он понимал, что сейчас решается его дальнейшая судьба.

Страбон тоже это осознавал и не вмешивался в беседу, но то, что сын проявил свои таланты во время похода в Паннонию, обрадовало его.

Молодой, решительный, умный Сеян очень понравился Тиберию. К тому же Друз хвалил его. На смену Страбону, которому уже отвели должность наместника в Александрии, нужен был верный человек. «Почему бы не передать место Страбона его сыну?!» — подумал Тиберий.

   — Я должен наградить столь преданного солдата, — произнёс он. — Хочешь о чём-нибудь просить, Сеян?

   — Мои желания — это ваши желания, Август, — отозвался Сеян.

   — Дай ему назначение при дворе, — молвил Друз. — Я поручусь за него, если нужно. — Хм! Вероятно, ты действительно очень отличился в Паннонии, Сеян, если даже мой сын готов за тебя поручиться, — сказал Тиберий. — Я дам тебе должность, на которой твой отец служил нам долгие годы. Ты получишь место главы моих преторианцев.

   — Благодарю вас за великую милость ко мне, о, Август, — смиренно произнёс Сеян.

Одобрительно кивнув, Тиберий подошёл к сыну, чтобы заключить его в объятия.

   — Сеян получит приказ о своём назначении, как только Страбон покинет Рим, — проговорил кесарь. — Для меня, Друз, в любом случае важна твоя победа, — Тиберий повёл сына за собой во дворец. — Подавив мятеж в Паннонии, ты проявил преданность Риму и престолу. Полагаю, со временем ты неоднократно отличишься в победах.

   — Друз — победитель! Друз — победитель! — воскликнул Клавдий и захлопал в ладоши, но никто не обратил на него внимания.

Окружённый толпой сенаторов и родственников, Друз проследовал в вестибюль дворца. В трапезной вновь устраивали пир, чтобы отпраздновать возращение триумфатора в Рим.

Придержав сына за локоть, Страбон замедлил шаг.

   — Я нисколько не сомневался в твоих способностях, сын мой, но то, как быстро ты добился расположения Августа, даже мне внушает удивление, — шепнул он.

   — Обстоятельства мятежа складывались в Паннонии в мою пользу, — ответил Сеян. — Видишь ли, необходимо держать в страхе эту чернь... и у меня получилось внушить им страх. А Друз юн, наивен и вспыльчив. Я легко убедил его представить меня Тиберию... — и Сеян, усмехнувшись, хлопнул отца по плечу.

   — Чутьё подсказывает мне, что ты сумеешь сделать при дворе великолепную карьеру, — заметил Страбон.

   — Твоё чутьё тебя никогда не обманывает, — молвил Сеян и зашагал вперёд, стараясь не отставать от Друза.

По случаю праздника трапезная была украшена лентами и цветами. Многочисленные гости занимали свои места. Под куполом звучала красивая музыка. Перед зрителями вновь выступали танцоры, фокусники и акробаты.

Эварна, появившаяся на пиру по приказу кесаря, одетая в роскошную тунику, в тот вечер не участвовала в представлениях. Заняв место у подножия кресла Августа, она не вмешивалась в разговоры вельмож и чувствовала себя смущённой.

Сеян, который тоже впервые присутствовал на пиру во дворце Августа, предпочитал не вступать в беседы с гостями, но пристально наблюдал за происходящим и особенно внимательно слушал, что говорят люди о мятежах. Он сразу понял, что в свите Тиберия уже давно произошёл раскол — часть приближённых поддерживала Августа, другая часть была на стороне Германика, считая, что из него мог бы получиться более подходящий Риму кесарь.

Сейчас, напрягая слух, Сеян слушал, как гости, обсуждая победу в Паннонии, рассуждали о тревожном положении на Рейне, куда отбыли войска Германика. По их мнению, справиться с восставшими рядовыми через запугивание — вовсе не подвиг, и победа Друза не сделала из него героя. Германик, которому предстояло справиться с непокорными легионами на Рейне, будил в них самое искреннее воодушевление.

Тиберий тоже всё это слышал и разговоры гостей разжигали в нём негодование. Заметив его раздражение, Сеян догадался, что Германик ему не нравится.

— Возможно, я смогу получить твоё доверие, распалив в тебе эту искру гнева, Август. А доверие твоё для меня означает власть в Риме, — прошептал Сеян и, осушив кубок вина, взглянул на Ливиллу.

Как и Друз, Ливилла не обращала внимания на сплетни, звучащие в зале, и наслаждалась триумфом жениха. Её громкий смех, резкий голос и насмешки выдавали в ней эмоциональную неуравновешенную натуру. Сеян не слишком верил в то, что её чувства к Друзу останутся постоянными. Изучая же преторианцев, которыми ему надлежало командовать, он остался доволен: Страбон всегда отбирал людей проверенных и честных.

Пир длился всю ночь до рассвета. На этот раз Тиберий встретил утро в трапезной, полной пьяных гостей, забывших на время о мятежах и триумфах в объятиях женщин. По окончании пира он распорядился, чтобы Страбон отбыл в Александрию не позднее следующей недели.

Так что карьера Сеяна продолжала складываться самым наилучшим образом. На свадьбе Друза, состоявшейся через десять дней после триумфа, он уже находился при Тиберии в качестве главы его преторианцев. За короткое время из обычного командира он превратился в человека, отвечающего за жизнь верховного правителя Рима. И на этом Сеян не собирался останавливаться. Он хотел добиться могущества.