Страшные вещи Лизы Макиной - Виталий Сертаков

Я решил выйти перекурить, чтобы Лизе не было неловко, если проиграет прямо сейчас. Я, конечно, не дока в шахматах, но знаю, что профи ставят мат и за три хода. Я нарочно подольше потолкался в коридоре, изучая расписание секций по шитью и прочей лабуде, а когда вернулся, понял, что пропустил нечто важное.

Из двенадцати противников мастера двое уже сдались. У соседей я выяснил, что старикан слева сделал шестой ход, а очкарик справа застрял на пятом. Лиза еще не вылетела!

Я заглянул к ней через плечо, хотел потрогать за руку, но тут увидел ее глаза и отшатнулся. Впервые с лица Макиной ушло безмятежное выражение. Она напряглась, губы превратились в трещинку, пухлыми ладошками сжала виски. Я подсчитал... Лиза толкнула коня еще раз, отдала пешку и выдвинула еще одну, освобождая путь ферзю.

В этот момент мастер пожал руку очередному неудавшемуся чемпиону и плавной походкой двинулся на следующий круг. Он делал ходы, почти не останавливаясь, лишь искоса взглядывая на поле боя. Вот он прошел жирняка, затем обменялся пешками с очкариком и тут...

Возле Лизы он застрял.

Ненадолго, секунды на две, но это засекли все. Все видели, как его жилистая кисть потянулась к черному коню, замерла и переместилась в сторону пешки. Конечно, для остальных это ничего не значило, но я понял, что Макина сходила не так, как соседи.

Следующий круг мастер прошел быстро. Половина игроков так и не отважились на активные боевые действия, зато очкарик допустил какую-то ошибку. Он вцепился себе в волосы и так затряс головой, что я перепугался, не сорвет ли парень скальп. Скальп он не сорвал, но лишился еще одной пешки и пропустил в расположение своих войск вражескую королеву.

Я поймал себя на том, что перестал дышать. В горле вдруг стало совсем сухо, запершило, и захотелось откашляться. Друг великих чемпионов сделал шаг в сторону Лизы и полез в карман. Он выудил оттуда носовой платочек, поочередно подышал на стеклышки очков, протер, водрузил их на переносицу и сразу стал похож на мудрую сову из мультика.

Парить мозги он мог кому угодно, но не мне. Мужик завис, и завис конкретно.

Как и раньше, Лиза сидела очень прямо, только ручки сложила перед собой. Что она там натворила На доске, я не видел, но соседи моментом полезли вперед и стали записывать в бумажки. Меня совсем отпихнули назад, но я даже не сопротивлялся...

На следующем круге Макина перешла в атаку.

Еще три хода спустя сдался тощий тип, похожий на индуса, затем получил мат очкарик. На девятом ходу гроссмейстер предложил ничью одному трясущемуся дедульке, и тот радостно согласился.

Тут сдался динозавр, тот что слева, несмотря на помощь своих тренеров.

Лиза пропустила два захода, но потом ее рука поднялась и передвинула ферзя. Я успел заметить что это был ферзь, но больше ничего не видел, поскольку болельщики теперь сгруппировались вокруг оставшихся шести столов.

Мастер пожал еще кому-то руку. Ничья. Следующей в очереди была Лиза. И тут друг чемпионов сделал удивительную вещь. Он взял стул и уселся напротив. Потом он что-то тихо сказал Лизе, и она ему, так же тихо, ответила. Друг чемпионов покивал, подпер подбородок кулачком и задумался.

— Во дает девчонка... — прошептал кто-то, и я на секунду почувствовал такую гордость, какую, наверное, чувствуют тренеры, когда их подопечные получают золотую олимпийскую медаль.

Гроссмейстер уставился на доску, а я — на него. Потом он решился, что-то изменил в своей позиции и хотел уже встать. Но Макина немедленно сделала ответный ход. Мастер точно споткнулся, но по правилам надо было переходить к следующему игроку.

Я потерял счет времени, забыл о всех домашних заморочках, о том, что не подготовился к школе, и о рынке... Я уже знал заранее, что произойдет на следующем круге. Теперь мужик в вязаной безрукавке подолгу думал, а Лиза делала ходы моментально.

Я видел, что мастер начал психовать. Не так уж сильно, не корову ведь проигрывал, но и дед-распорядитель, и другие тоже перешептывались. Я стал прикидывать, не вытащить ли Лизу отсюда силой, пока на нас не насели с расспросами. Самое потрясное, что я ей верил: слишком наглой надо быть, да и шахматы предложил я сам. Мне вдруг стало жутко любопытно, насколько она вундеркинд в других играх, скажем в преферанс или домино. В преферанс стоило бы ее свести с дядькой Игорем, нашим начальником склада на рынке. Он режется сутками напролет, и говорят, что участвует даже в каких-то журнальных турнирах...

Пока я прикидывал, как бы стать Лизкиным личным продюсером, произошли два события. Гроссмейстер завершил одну партию победой, но проиграл невзрачному подслеповатому типу в потертой кожанке. Знающие люди за спиной шепнули, что этот кент тоже не пальцем деланный, а бывший чемпион Украины. Так что нашему мастеру было незазорно ему продуть.

А потом он уселся напротив Лизы минут на двадцать, и я уже решил, что товарища разбил радикулит. Но радикулита не случилось: он подул на очки, потрогал нос, еще немножко побродил и... опрокинул короля.

А потом с чувством тряс Макиной руку.

Назад мы шли в полном молчании. Лиза молчала, потому что она всегда молчит, если поблизости нет театра или картинной галереи, а я молчал, потому что ощущал себя полным идиотом. И так продолжалось до входа в метро, когда Лиза вдруг встрепенулась и сказала, что вынуждена срочно меня оставить.

— Да что стряслось-то? — поразился я. — Ты что, обиделась? Куда ты пойдешь, поздно уже... Давай провожу хоть.

— Нет-нет, я совсем забыла... Мне необходимо поехать.

Она почти вприпрыжку неслась впереди меня к турникетам. Дело выглядело так, словно ей кто-то позвонил, но у Лизки не было трубы. Во всяком случае, она ею ни разу не пользовалась, и звонков я не слышал.

— Я прекрасно провела день и очень тебе благодарна, — быстро повторяла она, чуть ли не запихивая меня на эскалатор. — Но у папы большие неприятности, я должна ему помочь.

— А раньше ты не знала про неприятности? — разозлился я.

— Нет, раньше не знала.

Из тоннеля с воем вылетела толпа пьяных «спартаковцев». Я взглянул на часы. Неслабо оттянулись, почти два часа прошло...

— Классно ты его уделала! — признал я, пропуская спешащих пассажиров. — А ты не врешь? Ты точно не умела играть?

— Я читала, но не пробовала. Поезжай, Саша, мне удобнее наземным транспортом.

— Откуда ты знаешь, как тебе удобнее? Ты же тут никогда не была, сама говорила!

— Саша, я прошу тебя, поезжай. За меня не волнуйся, я доберусь... — Вся ее поза выражала такое нетерпение, что я почувствовал себя отвергнутым.

Мы находились в глухой дыре, я сам тут был впервые, и как она собиралась разбираться с наземным транспортом, я не мог себе даже вообразить.