Черная синица - Алексей Алексеевич Ефимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, сегодня она летит в Москву. Прощай, Стамбул. Прощай, Иван Буров. Прощай, Халаф. Прощай, жизнь миллионерши.
Вновь зазвонил телефон.
Кто говорит?
Иван Буров.
– Ника, есть информация по Катару, – сказал он. – Бывший владелец сказал, что продал Marti Group в прошлом году. Угадай, кому?
– Нашему испанскому другу?
– Угу. Друг приезжал в Катар на переговоры, с ним встречался юрист правящей семьи. Информация достоверна. Известно, когда он прилетал, когда улетал, где жил.
– Бинго. Спасибо огромное. Это уже третья компания Горшкова. Он собрался скупить полрынка?
– Легализация доходов, полученных преступным путем.
– Я улетаю в Москву. Твой отец настаивает. Говорит, здесь слишком опасно. Мехмет пропал. Взял больничный и уехал в неизвестном направлении.
Иван Буров молчал. Она знала, что эта новость не обрадует его.
– Отец прав. – Буров вздохнул. – Тебе лучше вернуться. Уже купила билеты?
– Нет.
– Можешь взять джет. Поищем свободный.
– Это лишнее. Я пока не жена миллионера. – Она усмехнулась.
– Слово «пока» мне нравится, оно вселяет в меня надежду. Приедешь в гости? Повидаешься с мамой и сестрой. Там безопаснее, чем в Москве.
– Зачем тебе вообще в Москву? – прибавил он. – Мой дом – твой дом. Вилла большая, как-нибудь поместимся. Организуем тебе сеанс закрытой видеосвязи с отцом, все расскажешь ему, покажешь.
– Мне нужно кое с кем встретиться в Москве, поговорить по душам.
– С Сашей Белкиным?
– В том числе.
– Я приеду к вам, как только смогу, – прибавила она. – Вопросы безопасности решим с твоим отцом.
Она не стала развивать тему, сейчас не лучшее время для этого, не нужно идти дальше, чем требуется в данный момент. Пусть остается надежда. Друзья-миллионеры на дороге не валяются.
Закончив разговор с Буровым, она написала Диме.
«Дим, сегодня возвращаюсь. Спасибо большое за помощь!»
Он не знал о том, что случилось с Глущенко. Не стоит ему знать.
«Никки, жду с нетерпением, – ответил он. – Разминаю губы».
Она улыбнулась. Представила, как целуется с Димой. По-взрослому они еще не целовались, сложно представить, как это будет. Дима никогда не был для нее объектом сексуального влечения, даже до Ангарска. Он друг, хороший друг, а хочет быть больше, чем другом, не понимая, что настоящая дружба всегда крепче самой крепкой половой связи. Что ж, выбора у нее нет, нужно платить по долгам, дать обещанное. Хорошо быть женщиной – всегда есть чем расплатиться.
Она купила билеты на вечерний рейс в Москву. Бизнес-класс. Маленький кусочек дольче виты на прощание.
Отправила информацию Бурову-старшему.
Вернулась к работе.
19. Щёлк-щёлк
Ее последний рабочий день в «Истанбул Иншаат» закончился в шесть вечера. До вылета оставалось три часа. План был прост – заехать в отель за вещами и успеть на рейс. В полночь она прилетит во Внуково, на родную московскую землю, там ее встретят и «доставят в безопасное место», как сказал Буров-старший, – какая однако отеческая забота. Что останется от заботы, когда Буров получит свое? Он не станет защищать Нику Корневу до конца жизни – как и ее родных. Это нужно решать с Горшковым – как часть общего вопроса – чтобы не идти замуж за Бурова-младшего и не жить на вилле в Дубае.
Вышли из лифта на парковку.
Ашур шел впереди, Халаф – сзади, она – между ними.
Она чувствовала напряжение мужчин. Они на работе. Их задача – сделать так, чтобы ее не убили.
…
Хруп.
Хруп.
Ашур дернулся, будто наткнувшись на невидимую стену, и стал заваливаться назад и влево.
Крикнув что-то по-арабски, Халаф бросился на Нику и повалил ее на пол. Прикрыв ее своим большим телом, он выстрелил в сторону дальних машин.
Оттуда тоже стреляли, двое, из пистолетов с глушителями, люди в медицинских масках и черных очках.
Щелкали затворы. Летели пули.
Так выглядела смерть.
Как в кино.
Одному из стрелявших пуля Халафа попала в лицо, и он перестал стрелять.
Ника перекатилась за машину, черную, блестящую.
Рядом по бетону чиркнула пуля, выбив каменный фонтанчик. Вторая попала Халафу в плечо, следующая – в грудь. Он продолжал стрелять. Он был Терминатором, бессмертным роботом.
Потом он тоже отполз за машину.
Стрельба утихла.
Ника вынула нож из сумочки. Показала кивком – «Я пройду там, сзади, вдоль стены».
Округлив глаза, Халаф покачал головой – «Не надо, нет».
Из раны на его левом плече сочилась кровь. Из груди кровь не текла. Под белой рубашкой был надет бронежилет.
Халаф дышал тяжело, на лбу выступила испарина.
«Прикрой меня», – показала она.
Не обращая внимания на его реакцию, она сняла легкие туфли, пригнулась и пошла вдоль машины. Обошла ее сзади и двинулась дальше, мягко ступая по бетону голыми ногами, с ножом в руке.
Человек в маске затаился через три машины, за четвертой.
Пригнувшись, Халаф выбежал из-за машины, за которой сидел, и перебежал к соседней.
Человек в маске выстрелил.
Щёлк! Пистолет с глушителем. Как детская игрушка. Как пневматический тир. Это не страшно.
Пуля попала в автомобиль. Металл в металл.
Халаф выстрелил в ответ.
Человек в маске тоже выстрелил.
Ника ускорила шаг.
Халаф выстрелил.
Еще раз.
Он отвлекает человека в маске.
Здесь.
За этой машиной.
Она взяла нож за лезвие.
Демоны рычали и гнали ее вперед, кровь стучала так, что, казалось, этот стук может выдать ее.
Человек в маске пригнулся за машиной, перезаряжая пистолет.
Она метнула нож.
Она делала это сотни раз, дома, с разного расстояния, в мишень на толстой деревянной доске. Попадала десять раз из десяти.
Попала и в этот раз. В правое подреберье, в район печени.
Человек в маске выронил пистолет.
Секунда – и пистолет уже у нее в руках. Этой секунды словно не было. Время остановилось – как для фотона, летящего сквозь миллиарды световых лет.
Следующим движением она ударила человека коленом в голову.
Он стукнулся затылком о дверь белого BMW. Темные очки слетели с переносицы.
Она присела на корточки наискосок от него, у черной машины. Дуло пистолета с глушителем смотрело на врага.
– Сними маску, – сказала она.
– Не бойся, я привитая, – прибавила она.
Человек снял маску.
Худой, впалые щеки, взгляд полон боли, злости и страха. Лезвие вошло в тело почти по рукоять, оно всегда глубоко входит, если хорошо бросить.
На ногах – синие кроссовки.
– Хоть бы обувь сменил, – сказала она. – Киллер хренов. Это ты помог Глущенко выпасть с балкона? Тебе светит пожизненное, здесь с этим строго. Но, боюсь, от твоей жизни мало что осталось.
– Khalaf, come here, it’s all right! – крикнула она. – Khalaf!21
Человек без маски молчал.
– Если хочешь исповедаться перед смертью, – продолжила она, – или хочешь, чтобы я вызвала скорую, расскажи что-нибудь. Кто ты и от кого.
– Тогда мне точно каюк, – хрипло сказал мужчина.
Опершись спиной и затылком о дверь машины, он глубоко и часто дышал, пот лился с бледного лица и капал на серый бетонный пол.
Внутреннее кровотечение. Счет идет на минуты.
– В больнице и тюрьме есть шанс, а с ножом в печени ты протянешь недолго, – сказала она. – Выбирай.
Она включила видеосъемку на смартфоне.
Подошел Халаф – пригнувшись, с пистолетом наготове, не доверившись ее бодрому голосу. Мало ли что. Он профессионал. Он не должен никому доверять.
Увидев их, он выпрямился, но пистолет не опустил. Он держал его в правой руке. Левая сторона белой рубашки и темно-серого пиджака пропиталась кровью, но он не обращал на это внимания, он был Терминатором.
Пахло кровью.
– Это от Горшка, – сказал между тем мужчина. – От Горшкова то есть. Я не общался ни с кем лично, мне звонили. Голос такой был… нечеловеческий. Заказ на Глущенко и на вас.
– Откуда ты знаешь, что заказ от Горшкова? – спросила Ника.
– Я уже работал на него, знаю. С улицы заказы не беру.
Он закрыл глаза.
– Как тебя зовут? – спросила Ника.
– Егор, – сказал он, не открывая глаз. – Егор Курицын.
– Вызовите, пожалуйста, скорую… – прибавил он.
Халаф смотрел на нож, торчавший из тела. Потом встретился взглядом с Никой. Покачал головой.
«Не жилец», – увидела она в его глазах.
– Khalaf,
