Жизнь под обрез - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кстати, Ангелина Олеговна сама и подсказала мне вариант того, как машина ее супруга оказалась в гараже. По ее предположению, туда ее поставил сам убийца, чтобы замести следы, — заметил Лев Иванович.
— Интересно, а зачем она это вам сказала? — удивленно приподнял бровь Гейнц. — Если бы она заказала мужа, ей было бы выгодней молчать об этом. Разве не так?
— Не обязательно, — пожал плечами Лев Иванович. — Если преступник был профи и не оставил никаких следов в машине, то ей, наоборот, было бы выгодно делать вид, что она сотрудничает со следствием. И если это действительно она заказала супруга, то уже наверняка знает, что никаких важных улик в машине мы не найдем. Поэтому так уверенно себя и держит.
— Ага, чтобы отвести от себя подозрение, — кивнул понимающе Алаутдинов. — Ну а какова вторая версия?
— Вторая версия — еще более шаткая и пока что вообще ни на чем не основана. Кроме, скажем так, самой идеи, которую нужно еще развивать и как-то доказывать, у меня никаких улик или других для подтверждения этой версии нет. Но суть версии, опять же, — ревность. Любовница Игнатова была замужем и, как я понял из слов свидетеля, свои интрижки от мужа скрывала. Так что нужно проверять еще и мужа — кто он да что он…
— Твое, конечно, дело, Лев Иванович, — не стал настаивать Алаутдинов. — Так какие все-таки карты мы имеем сейчас на руках? От чего будем отталкиваться?
— Давайте я начну, а Тамир Васильевич продолжит, — предложил Гуров.
Все согласно кивнули, и Лев Иванович доложил:
— Я так думаю, что отталкиваться нам стоит от информации о любовнице Игнатова, потому как другие версии у нас пока что в тупике. Алиби есть у всех, кого можно было бы подозревать в убийстве.
— Кхм, — кашлянул Улямов. — Лев Иванович, извини, что перебиваю. У нас осталось не установлено алиби у грузчика Дмитриенко, который накануне приходил к управляющему с угрозами.
— А что с ним? Какие-то проблемы? — заинтересовался Алаутдинов.
— Не можем его нигде найти, — пожал плечами Тамир Васильевич. — Жил он вдвоем с матерью в своем доме. В частном секторе, значит. Мать, как говорят соседи, месяц назад уехала к дочке, а самого Дмитриенко уже несколько дней никто из соседей не видел. Мы, кстати, узнали, что он состоял на учете в психдиспансере, так что вполне возможно, что и он мог убить Игнатова. Ищем…
— Где? — искоса глянул на Улямова начальник.
— Буду завтра обзванивать морги и больницы. Если там его нет, то, значит, он в бегах, — предположил Улямов.
— Мне кажется, что Дмитриенко не причастен к убийству, — высказал свое мнение Лев Иванович, и все посмотрели на него. — Сами посудите, — ответил Гуров на взгляды. — Дмитриенко — человек психически неуравновешенный, а потому — как он смог спланировать убийство? Причем весьма умно спланировать.
— Ну психи — они разные, знаешь ли, бывают, — возразил ему Алаутдинов.
— Согласен, — не стал возражать Гуров. — Но если он — хитрый и умный псих, то для чего ему было приходить накануне убийства и устраивать скандал с угрозами у всех на виду?
— Может, он специально… — хотел было сказать Улямов, но замолчал, поняв, что Лев Иванович прав и Дмитриенко ни при чем. Крутой машины, отпечатки шин которой они нашли неподалеку от завода, у психически больного грузчика в принципе быть не могло.
— А искать Дмитриенко, я так думаю, следует в психушке. Наверняка обострение у человека началось, — кивнул Гейнц, не поднимая глаз от своих ладоней.
— Правильно говоришь, Арнольд Францевич, — согласился с ним Алаутдинов и посмотрел на Улямова. Тот смутился и промолчал. — Что там у нас дальше? Какие еще улики нашли? Рассказывай, Тамир Васильевич, что там с машиной Игнатова за странные перестановки?
Улямов подробно рассказал, как Гуровым были найдены следы от протекторов авто Игнатова и еще от одной неизвестной машины.
— Были Львом Ивановичем также найдены окурки возле заброшенного здания — недалеко от места, где стояла машина Игнатова. Это говорит о том, что за управляющим кто-то следил…
— Погоди, Тамир Васильевич, не торопись с выводами, — остановил его Гуров. — Вот будет готова экспертиза, тогда и выводы будем делать. Ты лучше расскажи вот что. Вы с участковым ничего нового о любовнице Игнатова не узнали?
— Кое-что узнали. Она в последнее время на деньги Игнатова открыла еще два ювелирных магазина. Один у нее уже был, теперь — еще два добавила. И еще — у нее есть ломбард.
— А фамилия-то у нее как? — не вытерпел Алаутдинов.
— Не знает никто, — пожал плечами Улямов. — Название магазинов, правда, известно — «Золотой телец».
— Хм, чудненькое название, — усмехнулся Вересков. — Знаковое.
— М-да, — согласился и Алаутдинов. — Доить золотых тельцов дамочка явно умела. Ладно, положим, фамилию узнать теперь не составляет проблемы. Надо бы с этой Полиной обязательно потолковать.
— Завтра я этим с утра и займусь, — хмуро произнес Гуров, и все снова посмотрели на него, ожидая объяснений. — Я выяснил, что секретарша Игнатова, Анжела, когда-то работала в бутике некой Лины Савельевны Рашевской. Так вот, эта Рашевская тоже когда-то была любовницей Игнатова. Через нее он и познакомился с Полиной. Вроде они были подругами…
— Я так подозреваю, что потом они подругами быть перестали, — усмехнулся Гейнц.
— Перестали, — подтвердил Гуров. — Но ненадолго. Потом, со слов секретарши, они помирились. Но я не к тому говорю. Я звонил Рашевской, хотел узнать фамилию ее подруги, но она не берет трубку. Теперь, когда известно название магазинов, нужно наведаться в один из них и найти таинственную любовницу. — Он помолчал и добавил: — Но я так думаю, что другие версии сбрасывать со счетов пока не стоит. Арнольд Францевич, — обратился он к Гейнцу, — у вас есть список всех работников предприятия?
— Есть, взял в отделе кадров. А что?
— Там есть те, кто работал и кого уволили или кто уволился сам по собственному желанию за последние год-полтора? — поинтересовался Лев Иванович.
— Нет, в списке нет тех, кто сам увольнялся. Зачем они? — пожал плечами майор.
— Ага. Тогда нам с тобой, Тамир Васильевич, придется завтра взять дополнительный список — тех, кто сам ушел с завода. Сделаешь?
Улямов кивнул и сделал себе пометку в блокнот.
— Думаешь, что среди них мог быть кто-то, кто был недоволен Игнатовым? Так ведь сами же ушли… — не понял Алаутдинов.
— Сам человек, может, и ушел. Но вот по какой причине он ушел — это вопрос открытый, — вместо Гурова ответил Егору Арсеновичу Вересков.
— Да. Вполне возможно,
