Книга странствий. Том второй - Эльдар Ахадов

«И жизни нет конца, и мукам – краю,» – всевечная память поэту, изрекшему эти великие слова, летящие во времени вместе с нами.»

«Никто не бывает так наивен и доверчив, как поэт. За сотни лет до нынешнего просвещённого и жестокого времени стихосочинителя карали, жгли, забивали плетьми, отсекали головы, убивали из пистолетов на дуэли, а он всё прёт и прёт навстречу ветрам, певец и мученик, надеясь, что ветры пролетят над ним, беды минуют его.

И не только в защиту себя, для спасения души своей в этой мятущейся жизни трудится стихотворец, он верит, что слово его спасёт мир от бурь и потрясений и, если не заслонит человека от невзгод и бед, свалившихся на него, то хотя бы утешит. И так было всегда – поэзией двигала вера в доброту и милосердие, поэт и музыкант всех ближе к небу и Богу.»

Отгремели с месяц назад пышные и бестолковые, как всегда, казённые торжества по случаю астафьевского юбилея. Поразъехалась чиновная и околокультурная братия из Овсянки, родины Виктора Петровича, где бывал я не так ещё давно при его жизни… Не хотелось мне там в то время топтаться в общей бестолковой куче, а свидеться с памятью о нем, по совести чувствовал – нужно бы… Потому, когда выпала такая оказия – посетить Овсянку с незрячими стихотворцами-любителями из литературной студии слепых поэтов, да и предложили они мне это сами, – съездил…

В тот день, едва мы оторвались от города, начал крапать дождичек. Пока в библиотеку-музей сходили, пока с экскурсоводом побеседовали, пока к родному дому писателя подъехали, – дождичек превратился в дождь уже приличный… Не стану ничего пересказывать, слишком много воспоминаний нахлынуло там. Вспомнился его негромкий живой мужицкий голос, его взгляд – глубокий и мудрый взгляд человека, столько всего на свете белом перевидавшего… Горьки и светлы те воспоминания, где-то в области сердца остались они навеки…

Напоследок проехали мы на кладбище, подошли к черным могильным плитам, под которыми лежат Виктор Петрович и дочка его Ирина. И, хотя дождь не умолкал, решили пусть на мгновение, но возжечь и поставить у изголовья великого писателя простую тонкую восковую свечу, какие часто ставят в церквях перед ликами. Зажгли. Поставили. Стоим… А свеча-то не гаснет! Люди добрые, ведь это же чудо какое-то: ветер сквозит, дождь идёт, а… свеча не гаснет!..

В тот же миг ноги сами – как приросли к святому для всех месту…

Свеча догорела до конца, так и не погашенная ни дождевыми каплями, не ветром…

2004г.

Один день на родине Астафьева

Был тихий, прозрачный осенний день. Громоздясь над нашими головами окрестные горы, вдоль которых вилась дорога, возносили к небесам гигантский золотистый, рыжий, алый, белесоватый, и желтый всех мыслимых и немыслимых оттенков живой ковер осеннего леса, местами обрамленного благородной темно-зеленой хвоей елей и сибирских сосен, именуемых повсеместно кедрами. Для нас – членов краевого литературного объединения «Диалог» при Красноярском Государственном центре народного творчества (ГЦНТ) поездки раз в году в деревню Овсянку – на малую родину нашего земляка писателя Виктора Петровича Астафьева, стали уже традицией.

Руководство ГЦНТ в лице Дмитрия Николаевича Никитина в качестве поддержки нашей инициативы, в этот раз любезно предоставило нам автобус. И видит Бог, это подействовало весьма позитивно на сегодняшний настрой литераторов-любителей.

Первая наша остановка приурочена к месту, с которого далеко виден широкий енисейский простор, памятное место не потому только, что здесь установлен памятник литературному произведению Виктора Петровича Астафьева – «Царь-рыба», но в первую очередь потому, что место это было любимо писателем. Мы – на смотровой площадке над великой рекой, тихой и чуть туманящейся, словно материнский взгляд, вечно ожидающий кого-то возле порога отчего дома…

Огромный многометровый осетр-памятник и каменная книга с высеченными на ней словами мастера русской словесности ХХ века стали естественным фоном для нашей общей фотографии…

Конец ознакомительного фрагмента.