Комиссар, или Как заржавела сталь… - Александр Артамонов

– Обклеишь! Обклеишь, Петрович! Ты только скорее машину найди! И персонал грузчиков…

– Ты вот что, Борисыч… Беги обратно к машине и жди… Сейчас должна подъехать рота с объектов… Направим к тебе провинившийся взвод… Надо доложить Леденцову… Поменялся он в графике специально для этого случая, когда ты ему с фабрики позвонил… Вечером дежурство по части принимает… Извёлся, изнервничался, тебя с товаром ожидая… Час назад приходил, тебя вспоминал… Почему-то Борисканом называл… Пинков-пилюлей кособольным солдатикам и дневальным понараздавал… Говорил… если приедет комиссар пьяным и без машины… арестовать и посадить в пристроенную кладовку… где хоронятся старые заплесневелые валенки и такие же крысы… Чу-ует рысью что-то?! На расстоянии…

Я на мгновение опешил, услышав про «чутьё-мутьё» Жоржича… Ведь я про водку и планы Васи-шоферка с видами на ремонтные гаражи его не посвящал… «Надо забежать в штаб и самолично доложить обо всём Леденцову…» Однако тот был лёгок на помине… Раздалась команда дневального на тумбочке:

– Сми-р-на-а! Дежурная по рота – на виход-а-а! – И коверканное приветствие-доклад командиру роты…

Я мигом вылетел из каптёрки ему навстречу:

– Георгий Львович! Георгий Львович!..

– А-а… Борисыч?! С вечерними лошадьми изволили приехать?! А где же самосвал драгоценной рухляди? – с сарказмом, нервно подёргивая коленом и слегка пристукивая тоненько скрученной газетой «Правда» о ладонь руки («А внутри, наверное, арматурка…» – мельком подумал я), архаичным трёп-приветствием встретил меня Леденцов.

– Мы приехали! Приехали, товарищ старший лейтенант! Машина стоит в пятистах метрах от части! На мосрентгеновской дороге! Сломались мы! Лопнула задняя рессора! Зайдёмте в канцелярию, я быстренько всё вам доложу…

Через пять минут я вприпрыжку бежал обратно к бедолажной машине… Василий, как ни в чём не бывало, сидел на бордюрном камне и жевал в зубах нераскуренную сигарету…

– Ну что нос повесил, Уточкин?! – переходя на шаг, окликнул я его и весело пнул ботинком колесо, подойдя к машине…

– Вообще-то, моя фамилия Селезнев… Ну а что насчёт тягача? Помощь будет?.. А то пока здесь камень просиживал, тебя дожидаясь, плохие мысли начали в голову закрадываться… Думал, бросил ты меня… Намеренно… Воспользовался ситуацией… Ну чтоб, значит… и товар заполучить, и уазик мой разобрать до винтика… Смешком, взахлёб глумясь, рассказал всё товарищам-сослуживцам… И теперь зырите на меня сквозь заборные щели и ехидно втихаря смеётесь, дожидаясь темноты… когда я не выдержу ожидания, брошу машину и отправлюсь в город… Или того ещё хуже напрессовывается сюжетец… Лопатой по голове!..

– Недооцениваешь ты нас, Вася… – зло заводясь, перебил я его… – Тут тебя и съесть могут… Да ещё под ящик водочки-то!.. Рассказывают, в прошлом годе нашли тут, недалече от кладбища, в овраге, обглоданные косточки… А рядом следы от кострища и ржавый котелок с солдатскими ложками… И вырезанную ножичком надпись на брёвнышке, на котором, по-видимому, и сидели обедающие: «Вкусный был Гена». И теперь никакие генетики-криминалисты не установят, кто же сожрал Гену! Потому что у него остался только один выход…

– И-и-и… к-к-какой же?..

– Ну ты, Василий, со страху логику совсем в мозгах потерял…

Тут его осенило, и он пукнул…

– Правильно задница тебе подсказывает… Вот так-то, Вася!.. А то зырят за ним! Когда в город он пойдёт! Проще к людям и делам ихним относиться надо, шофёр Селезнев… А с Уточкиным я прям в самую точку попал… Только плюс на минус поменял… Уточка ведь женского рода?..

– Ты это… к чему клонишь?..

– Да бредни накрученные, как баба, распыляешь в душе своей… А Уточкиным тебя назвал в честь известного русского автогонщика в начале двадцатого века… Ну когда эти самые велосипедные машинки бегали… Да и потом… есть в тебе что-то птичье, с молоком, наверное, впиталось… Всю дорогу ласточку хотел из ишака сделать… А сам, оказывается, Селезнев… Не маловата ли попа?!

– Чья?! Да моя!.. По сравнению с твоей!..

– Ласточкина!.. Селезнёв!..

– Селезнев я! Се-ле-знев! Понятно?!

– А ты что подумал, Се-ле-знев?! Панику-то сопливую разводишь, как индюк! Лопатой совковой его по голове огреют! Растащат машину до винтика! А я вот Леденцову доложил о твоей беде… С механиками и гаражом он поможет, разденут и переберут твою колымагу… Стрижом-болидом величать будешь! А сейчас давай-ка переставим ящик водки из кузова к тебе в кабину… Пассажирить больше не придётся, пока взвод тягачей не пришёл…

Василий удивлённо-немым вопросом посмотрел на меня с приоткрывшейся знаком – выпяченной нижней губой…

– О! Блин!.. Про стрижа обмолвился – и челюсть отвисла… – отрядил я балагурный реверанс в его сторону…

– Да я про взвод тягачей не въехал!..

– А-а! – просмеялся я… – Три солдата из стройбата заменяют экскаватор… А тягачами им быть ещё сподручнее… Так что засунут длинную толстую трубу под задний мост полуторки… приподнимут с обеих сторон, а на переднем ты, Вася, в кабине рулить будешь… А тягать, спрашиваешь, кто будет?! Так солдатики на вожжах до гаража и пробурлачат…

– Так надо же здесь, на месте разгрузиться… Чтобы им полегче было!..

– Перекантуемся мы в гараже… Надо, чтоб никто не увидел из других рот… И не растрезвонил по всей военной Хованщине…

– Так жалко же солдат… Тяжело им будет…

– Какой жалостливый, блин, стал!.. Пять минут назад… вопил на восходящую луну: «Разде-е-нут! Кара-у-ул! Карманы вывернут до самой рамы!..» А как спасенье пришло – нравственно-эстетическую мораль иссякать начал… Тогда давай я за руль сяду! А ты… веник-опахало из берёзовых ветвей наломай и обмахивай тягачей-солдатиков… Чтоб им не жарко было… И всякая кровопийная гнусь не кусалась… А то – жалостливый, заботливый стал! Хошь, тебя коренным, по центру, запряжём!..

– Ну ладно! Ладно, Сань!.. Чего ты?! Может, треснем по соточке? А то колбаса с сыром запариваться в бардачке начали…

– Запариваться ща бурлаки будут!.. А мы как всё оформим – тебя в гараж, бархат в кладовую… Сядем чинно в канцелярии или в каптёрке старшинской и хорошо почаёвничаем!.. Потом Леденцов не любит, когда симпозиум без него открывают… Да и знает он о твоей проблеме в коротких, бойких выражениях – совсем мало… А про эликсир – совсем ничего… Так что подождём!..

На темнеющем в сумерках фоне забора появилась строевая группа военнослужащих, которая вытекала из ворот соседней части. Слышались громкие сержантские команды:

– Шире ша-аг! Под-тяни-ись!..

– Наши ли идут?.. Ромбом, свиньёй выползают… – настороженно вопрошал и рассуждал я вслух, чем приводил в беспокойство Селезнева, тоже напряжённо вглядывающегося в вечернюю, тёмно-серую даль…

– Ускорить шаг! Не отставать!.. – всё резче и отчётливее звучали голоса командиров…

«Когорта» приближалась… В смешанном тускловатом свете луны и почти зашедшего солнца поблёскивали ломы и лопаты, которые издалека можно было принять за секиры с копьями…

– Шире шаг! Выровнялись!..

– Ща прикажет на изготовку опустить… Ломы-копья и лопаты-секиры… – иллюзорно поддаваясь мыслям, брякнул я, отягощая нервозную обстановку…

Тревожность передалась Василию.

– Сань… А, Сань!.. Взвод-то чей? Ребят-то узнаёшь?..

– По-моему, не наши…

– А кто же тогда?! – Шофёр заметался в «прострационном» смятении… От меня к машине… от машины ко мне… – Чьи солдаты, Са-ня?! Кто – эта-а?!

– Чего орёшь, бл…?! Бедуины фантомных явлений! Ща растворятся… или душить начнут…

Беспокойство нарастало и во мне…

– Так ты их не узнаёшь?.. Может, убежим, пока не поздно?! А-а?!

– Теперь уже стой, Вася, до последнего… Догонят – затопчут сапогами… Басурмане торговаться любят, в базар играться… Ты им – понравившуюся машину… Они тебе – ремень солдатский… Ты им – бархат… Они тебе – сапоги… Ты – ящик водки, ими же обнаруженный… Они – рикшей со строительными носилками до автобусной остановки в город… С опыхальными почестями бегом донесут… И ты им будешь очень благодарный – «бисера» в поклонах рассыпать… Не любят они барыг в бартере, с серьёзными рожами… Подумают, что ты их наловчил… Тогда рикши с носилками не до остановки понадобятся, а до кладбища…

– И на какой хрен я согласился сюда ехать! Стоял бы себе в ремонте в фабричном гараже… Я просто так не сдамся! Кусаться буду! А машину…

– Нет, Васёк… Иной раз сдаваться надо – воле случая… И случай спасёт тебя от опасности… Шерше ля фам… Ищите женщину по имени Жанна!..

– Какой ля фам?! Какая ещё Жанна?! Не знаю я никаких Жанн! У меня Татьяна есть! И вообще!..

– Жанна, Васёк, – это жадность, алчность, нажива, наглая аморалка… – предварял я философские издёвки развеянным капут-хеппи-эндом… Взвод-то шёл свой!..

В первом ряду поблёскивали стиляжные очки Ермухана. Ротный разрешил ему поносить их неделю от «куриной слепоты»… Позади, чуть сбоку, вышагивал с тросточкой старшина Бубенцов, которая развинчивалась в длинной рукояти, а из пустотелого основания вытаскивалась короткая кожаная плеть. Сделали ему её в подарок, опять же к юбилею свадьбы (Колюне нравился этот вечный праздник «больших плюшевых игрушек с разноцветными лентами»), ижевские мастера-солдаты, которые числились в нашей роте, но службу отрабатывали в механическом спеццеху УНР при Генштабе, на Гоголевском бульваре, и могли даже состряпать презентом легендарный пулемёт «Максим»…