Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь

– Занятно… Занятно! – усмехнулся Чжан Чжо. – Ваньнянь, ты оказал мне своего рода услугу, поэтому не беспокойся. Если расследование будет завершено и флейта окажется бесполезной, я непременно отдам ее тебе, чтобы ты призвал этого… как его… Га-жаня.

– Благодарю, придворный историограф. Я пойду.

С этими словами радостный Кан Ваньнянь поднялся и поклонился Чжан Чжо, повернулся и пошел прочь, но, сделав несколько шагов, остановился и повернулся к историографу. В его глазах мелькнула печаль. Он сказал:

– Придворный историограф, Га-жань… он же кот-демон… это истинное зло! Вы должны быть осторожны… Смерть Верблюда… Боюсь, все не так просто.

– Как бы ни был страшен кот-демон, не забывайте, что я страшнее всех, – отшутился в ответ Чжан Чжо.

Кан Ваньнянь усмехнулся и ушел.

– Ты веришь ему? – задумчиво спросила Шангуань Ваньэр, смотря на удаляющуюся спину торговца.

– Я знаю его почти десять лет. Он не лжет.

– Значит, ты веришь в некоего Га-жаня?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – рассмеялся Чжан Чжо и поднялся с колен. – Кот-демон… Га-жань… Какая разница! Все эти демоны… Чудовища… Чушь несусветная!

– Но… Если внимательно изучить это место… Верблюд, очевидно, связан с котом-демоном! Кроме того, его смерть… Очень странная! Тут явно замешаны темные силы! – заметил Авата-но Махито, убежденный в своей правоте.

Чжан Чжо прищурился, и на его белом лице появилась загадочная улыбка.

– Даже японский посол думает, что смерть Верблюда – дело рук… точнее, лап… кота-демона. Тогда что же думать обычным людям?

– На что вы намекаете?

– В это мире нет того, что нельзя было бы объяснить. Верблюда убил человек, а не какой-то выдуманный монстр.

– Почему вы так думаете?

– Я внимательно осмотрел тело Верблюда. Судя по кровоподтекам на шее, где была затянута веревка, его сначала задушили, затем отрезали конечности и потом уже подвесили к балке.

– Зачем ему отрезали конечности и пришили кошачьи? Да еще и в такой странной позе, словно он танцует? – непонимающе спросил Авата-но Махито.

Чжан Чжо нахмурился:

– Этого я пока не знаю. Кажется, убийца хочет этим что-то сказать. Похоже на таинственный ритуал. Шангуань Ваньэр, а ты что думаешь?

– Не спрашивай. Мне-то откуда знать? – покачала та головой в ответ.

Пока они разговаривали, Ди Цяньли вихрем ворвался во двор.

– Ну что? – вопросительно поднял брови Чжан Чжо.

– Все так, как вы сказали!

Губы Чжан Чжо растянулись в довольной улыбке. В его глазах вспыхнули два ярких огонька.

IV. Кот, что украл серебро

Шангуань Ваньэр и Авата-но Махито озадаченно переглянулись. Диалог Ди Цяньли и Чжан Чжо совершенно сбил их с толку.

– О чем вы говорите? – озадаченно поинтересовалась Шангуань Ваньэр.

Ди Цяньли восхищенно протянул:

– Когда все разошлись со двора Верблюда, придворный историограф наказал мне внимательно смотреть, нет ли кого подозрительного в толпе на улице около дома. И я заметил кое-кого! Была одна чрезвычайно странная личность.

Шангуань Ваньэр пристально посмотрела на Чжан Чжо:

– Как ты до этого додумался?

– Легко. Давай представим, что ты убила человека. Как думаешь, что случается потом? Правильно. Ползут слухи, дело доходит до вышестоящих инстанций, затем прибывает человек, чтобы провести расследование. Ты бы не хотела знать, как развиваются события?

– Конечно, хотела бы.

– То-то и оно! – усмехнулся Чжан Чжо. – Обычно большинство убийц возвращаются на место преступления. Я предположил, что этот случай не исключение, и попросил Ди Цяньли проверить мою догадку.

– О ком идет речь? – поинтересовался Авата-но Махито.

– О женщине.

– О женщине? – воодушевился японский посол. – Не так давно Вэй Лин упоминал, что часто слышал женский голос, доносящийся со двора, где проживал Верблюд, так может…

– Что это была за женщина? – спросил Чжан Чжо.

– Хм… Одета она была скромно, как простолюдинка, но меня не обманешь. Обычно девушки из бедных семей даже в молодости выглядят так, будто познали все сложности жизни, тяжкий труд оставляет следы. А этой женщине было около двадцати, и выглядела она слишком элегантно и утонченно для простолюдинки. Она смешалась с толпой и принялась расспрашивать людей о том, что же случилось с Верблюдом. Я послал двух своих лучших людей проследить за ней, выяснить, где она живет, и привести ее!

Чжан Чжо покачал головой:

– Зря. Раз, как ты говоришь, она не из простолюдинок, значит, семья у нее знатная. И мы не знаем, кто стоит за ее спиной. Следует лично ее навестить.

– Хорошо! – кивнул Ди Цяньли и тут же умчался.

После ухода Ди Цяньли Чжан Чжо приказал солдатам забрать тело Верблюда и охранять дом, в котором произошло убийство, а затем вместе с Шангуань Ваньэр и Авата-но Махито направился в закусочную, расположенную неподалеку. Незаметно за всеми делами и хлопотами время перевалило за полдень. Чжан Чжо попросил принести кувшин хорошего вина. Трое людей молча наслаждались трапезой, потягивая вино и ожидая Ди Цяньли, который не появился даже спустя пару часов.

Шангуань Ваньэр нетерпеливо цыкнула и спросила:

– Придворный историограф, тебя так заинтересовала история какого-то жалкого кукловода. Я не виню тебя, но… Думаю, произошедшее во дворце гораздо важнее. Мы должны поторопиться и поскорее прибыть к императорскому двору.

– А в чем разница? – равнодушно спросил Чжан Чжо.

– Ты еще осмеливаешься спросить, в чем разница? Дела Ее Императорского Величества превыше всего, – воскликнула Шангуань Ваньэр, краснея от гнева.

Авата-но Махито согласно кивнул:

– Господин, она права. Ди Цяньли уже долго нет. Давайте поторопимся во дворец.

Чжан Чжо перевел взгляд с Шангуань Ваньэр на японского посла, и улыбка внезапно испарилась с его лица.

– Да. Не могу не согласиться. Раз уж самой императрице нужна помощь, то я, ничтожнейшее создание, не могу тому противиться.

Авата-но Махито просиял и выскочил на улицу, чтобы приказать сопровождающим запрячь лошадей.

Чжан Чжо, Шангуань Ваньэр и Авата-но Махито погрузились в повозку. Процессия покинула квартал Кайминфан. Повозка, покачиваясь на камнях, коими были вымощены улицы города, направилась в сторону императорского дворца. А на улицах Чанъани кипела жизнь: отовсюду доносился гул человеческих голосов. Самые разные люди – бедняки и богачи, старики и молодые – спешили по своим делам. Торговцы непрерывным потоком заполоняли улицы, ловко лавируя между остановившихся телег и повозок. Чжан Чжо закатил глаза: их повозка то останавливалась, то вновь начинала двигаться вперед. Сумерки окрасили небо в темный цвет, когда процессия наконец-то добралась до императорского дворца. Строительство дворца было начато на восьмом году правления императора Тай-цзуна, что властвовал под девизом[12] Чжэньгуань. Дворец этот должен был стать летней резиденцией первого императора династии Тан, Гао-цзу. В мае девятого года правления императора Тай-цзуна его отец, император Гао-цзу, носивший личное имя Ли Юань, скончался от болезни, и строительство летнего дворца было остановлено. После его смерти дворец был переименован в Дамингун, также известный как Дуннэй.

На втором году правления под девизом Луншо императора Гао-цзуна поразила затяжная болезнь. Императору не по душе была низменная местность дворца Тайцзигун, и он приказал восстановить дворец Дамингун. Тогда со всех уголков Китая, со всех пятнадцати областей: Юн, Тун, Ци, Ю, Цзин, Го, Цзян, Цзинь, Бо, Цин и так далее – собрали дань в размере ста миллионов цяней[13]. В феврале третьего года правления под девизом Луншо пекинским чиновникам сократили месячное жалованье, чтобы ускорить строительство. После масштабного процесса работа завершилась успехом. Дворец был переименован во дворец Пэнлай, где и остановился император. В первый год правления под девизом Сяньхэн дворец вновь переименовали, на этот раз в Ханьюаньгун. Императорский дворец занимал огромную площадь и выглядел настолько величественно и грандиозно, что, казалось, строки из стихотворения Ван Вэя, гласящие, что «императорский дворец, затмевающий небеса, распахнул свои злато-красные врата, и послы разных стран склонились в поклоне перед правителем», были написаны именно про этот дворец, равных которому не было в мире.

Императрица взошла на престол и перенесла столицу в Лоян. Несмотря на то что она не посещала Чанъань в течение многих лет, дворец Ханьюаньгун по-прежнему имел особое