Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь

Чжан Юнь

Шесть имен кота-демона

Original title:

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Copyright © 2022 by ZHANG Yun

Russian edition copyright © 2023 by Mann, Ivanov and Ferber, by arrangement with CITIC Press Corporation. All rights reserved

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

* * *

«Сюй Ани, служанка семьи То, часто призывала кота-демона после того, как вернулась из родительского дома супруги Догу То. Каждый день и каждую ночь она приносила в жертву детенышей зверей, например крыс. Всякий раз, когда кот-демон убивал кого-либо, имущество погибшего чудесным образом оказывалось в доме семьи, которая его призвала. Догу То любил насладиться чудесным вином. Но однажды его супруга заметила, что у них не так много денег, чтобы покупать молодое вино. Тогда Догу То приказал служанке Сюй Ани: “Призови кота-демона, чтобы я искупался в деньгах!” И Сюй Ани впервые произнесла заклинание».

[Тан] Вэй Чжэн и другие. Книга Суй. Раздел «Жизнеописание Догу То»

«В период расцвета династии Суй магия призыва кота-демона переживала свой подъем. Во многих дворах собирали старых кошек, чтобы принести их в жертву. В то время слухи распространялись стремительно, и череда ложных обвинений привела к тому, что тысячи семей были истреблены в столице и округах».

[Тан] Чжан Чжо. Истории императорского двора и городов

«Тот, кто призывает кота-демона или обучает магии призыва, будет повешен. Члены его семьи, знающие об этом грехе и хранящие молчание, будут сосланы за три тысячи ли.

[Тан] Чжансунь Уцзи. Уголовные установления династии Тан с разъяснениями

Предисловие

Бум! Далеко-далеко отозвался эхом восьмисотый удар барабана уличного стражника.

– Комендантский час! Не выходить! Закрываем все ворота! – прокричал кто-то, надрывая горло. Его возгласу вторил скрип, смутно отозвавшийся в темноте.

Дождь, шелестя, омывал западную часть города. Ноябрь уже вступил в свои права – и трескучий мороз опустился на землю. Луна скрывалась в огромных клубящихся угольных тучах. На землю, словно по невидимым стенам, стекал седой туман, и безмолвный Чанъань утопал в сребристой дымке. Тридцать восемь улиц, испещренных вдоль и поперек кварталами, коих всего насчитывалось сто восемь, погрузились в густую серую пелену. И в этот миг одновременно щелкнули замки всех ворот сразу.

– Если задуматься, то, что произошло, в высшей степени странно…

Эти слова сорвались с губ худого и сгорбленного человека, подбородок которого украшала жесткая короткая бородка. Горб его чем-то напоминал верблюжий, именно поэтому его так и прозвали – Верблюд. Он был облачен в коричневый халат с круглым вырезом и плотно прилегающими к худощавому телу рукавами. На спине его висела алого цвета театральная маска, изображавшая окровавленного ракшаса – демона, пожирающего людей. За черный пояс была заткнута длинная флейта с семью духовыми отверстиями. Не совсем было понятно, из чего же был изготовлен гладкий, изящный инструмент, – возможно, флейта была выточена из кости.

Напротив Верблюда сидели семь или восемь человек, чьи лица было совершенно невозможно различить в тусклом свете лампы. Несмотря на то что уже объявили начало комендантского часа, когда запрещено передвигаться по улицам, спрятавшимся под покровом ночи, здесь, в небольшом трактире, скрывшемся в одном из кварталов, люди могли не бояться того, что их схватят и изобьют до полусмерти вояки, патрулирующие улицы. Подобные разговоры, что каждый раз случались под покровом ночи, были прекрасным способом хоть немного развеяться после тяжелого дня, проведенного в трудах и заботах. Мужчина, скорее всего, был вусмерть пьян: глаза его подернулись дымкой, а лицо стало белее снега. Кажется, он испугался не на шутку.

– Ты хочешь сказать, что в этом мире, кроме тебя самого, есть и другие… такие же? – прошептал мужчина, опустив взгляд на дрожавшие руки.

– Эй, Верблюд, ты, стало быть, никогда не слышал о двойниках? – усмехнулся один из слушателей – чужеземец.

Голову его венчал черный тюрбан, а одет он был в халат оранжевого цвета с узкими рукавами, под которым красовалась пара штанов, испещренных красными и белыми полосами. Картину завершали черные сапоги с высоким голенищем. Чужеземец был низкорослым и тучным, а его борода цвета бурой ржавчины устилала грудь и колыхалась, стоило ему зашевелиться. Осклабившись, он бросил ехидный взгляд на человека, известного по прозвищу Верблюд.

– Ваньнянь, мой уважаемый друг, пожалуйста, не шути так, – попросил Верблюд. Затем он замер, отвернулся и вперил взгляд в окно, за стеклом которого вился белесый туман. Помолчав какое-то время, Верблюд произнес:

– Я говорю о… о… точно таком же… себе!

Все вокруг удивленно вскрикнули.

– Чушь, такого не бывает! Увидеть человека, который точь-в-точь похож на тебя… другого себя… это ли не безумие?! – скептически хмыкнул чужеземец.

Верблюд, казалось, предвидел, что ему никто не поверит, и потому не стал сразу отвечать. Он поднял свою чарку с вином, осушил ее, тяжело опустил на стол и, повесив голову, ответил:

– Я видел другого себя совсем недавно… своими глазами… на обратном пути в…

В комнате воцарилась мертвая тишина. Те, кто жадно внимал словам Верблюда, скрываясь в полумраке, были поражены до глубины души. Даже чужеземца по имени Ваньнянь, кажется, эта история заинтересовала. Верблюд обнял себя за плечи и задрожал.

– Вы же знаете, что я кукловод. Каждый день я беру в руки деревянный посох и от зари до заката показываю спектакли, чтобы хоть как-то прокормить себя.

Он склонил голову в другую сторону. Проследив за его взглядом, можно было увидеть деревянную тележку, внутри которой на матерчатом разноцветном покрывале лежали бесчисленные марионетки – маленькие, меньше чем в половину руки, и большие, ростом с настоящего человека. У каждой из кукол были цветастые одежды и казавшиеся настоящими лица. Днем, при солнечном свете, марионетки не казались пугающими. Сейчас, под покровом ночи, в тусклых, белесых лучах ламп черные глазурные глаза кукол, хранящих мертвое молчание, блестели и внушали страх.

Так называемый театр марионеток – это вид театрального искусства, в котором актер использует деревянный посох, чтобы управлять движениями полой внутри куклы. С помощью стержня, соединяющего нижнюю часть шеи с посохом, за который держится актер, можно двигать глазами и ртом. Актер зовется кукловодом или же мастером над марионетками. Он выходит на театральную сцену и рассказывает историю, используя два деревянных стержня, благодаря которым управляет куклой, – это действие называется «поднимать марионетку».

Жители Чанъани знают толк в досуге. Наибольшей популярностью пользуются кукольные представления, а спектакли Верблюда известны тем, что в дополнение к обычному пению, декламации, сценическому действу и боевым искусствам включают еще и иллюзионные трюки.

– Сегодня вечером мне повезло с работой – мне заплатили много золотых и серебряных монет. Я давал спектакль одному очень знатному уважаемому человеку, поэтому и закончил так поздно.

Плечи Верблюда поникли. Он продолжил:

– Выйдя из особняка, я увидел, что уже почти наступила ночь и идет дождь, потому поспешил вернуться домой, из последних сил толкая перед собой телегу. На улицах не было ни единой души. Перед глазами стояла стена дождя, плотная настолько, что я едва мог различить дорогу. Сначала до меня доносились человеческие голоса с соседних улиц, но в конце концов даже голоса исчезли, и я слышал лишь собственное дыхание и биение сердца. Я миновал ворота Чжуцюэмэнь и двинулся на юг по одноименной улице. Я шел, шел, и неожиданно у меня закружилась голова. Сбившись