Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все слушали его, затаив дыхание.
– Дядюшка Вэй, вы сказали, что видели нечто в десять тысяч раз более странное, чем видел Верблюд?
– Так и есть! Это случилось перед рассветом.
– Нет ничего лучше долгой ночной прогулки, чтобы развеять тоску, да? – усмехнулся Ваньнянь.
Улыбка, что светилась на лице старика, постепенно потухла, а голос его стал ниже:
– Случай, о котором я собираюсь рассказать, произошел три дня назад, в ночь на седьмой день первого месяца, в то же время, в тот самый момент, когда и Верблюд столкнулся с чем-то странным.
В трактире воцарилась тишина. Был слышен лишь звук дождя, стучащего по черепице.
– В тот день я отправился на Западный рынок, чтобы купить несколько кляч. По дороге я встретил старых друзей из армии, выпил много вина, задержался на час и не спеша вернулся обратно, свернув перед воротами Дуншаньмэнь, ведущих к храму Цзяньфу на площади Кайхуа, – сказал старик, покачав головой.
Ваньнянь воскликнул:
– Так вот где это случилось!
Место, где Верблюд столкнулся с самим собой, было очень близко к западным воротам квартала Убэньфан, разделенного улицей, на юго-западе которой находится площадь Кайхуа, а на северо-востоке – площадь Убэнь. В Чанъани не найдется человека, который не знал бы об этом месте. Раньше это была резиденция императоров династии Тан – до того, как Суй Ян-ди пришел к власти. Нынешний наследник, Ли Сянь, жил в месте, известном как резиденция императора, или старый дом прячущегося дракона. Во второй год правления под девизом Юнчунь, после смерти великого императора Гао-цзуна, здесь был возведен храм Цзяньфу, чтобы почтить память императора. Храм этот занимал земли кварталов Кайхуафан и Аньжэньфан и был одним из самых величественных императорских храмов в Чанъани. Даже в наши дни императрица придает ему большое значение, зачастую посещая храм Цзяньфу, чтобы возжечь благовония и почтить память умерших.
Старик Вэй проигнорировал Ваньняня и продолжил:
– В то время лил дождь и стоял густой туман. На улице было мало людей. Я, ссутулившись и дремля, ехал на старой лошади, как вдруг услышал звук барабанов и музыку.
– Наверное, звуки доносились из буддийского храма? – предположил Ваньнянь. – И в этом нет ничего удивительного, там ведь по вечерам читают сутры.
Старик Вэй лишь отмахнулся:
– Ты думаешь, я не могу отличить буддийские чтения сутр от музыки? Музыка, что я слышал, сопровождает самый известный танец династии Тан. Она может исполняться народом, но вряд ли зазвучит в буддийском храме, поскольку цель ее исполнения – увеселение. Я был удивлен до глубины души. Почему же «Песнь умеющих радоваться» доносится из храма Цзяньфу? Я широко открыл глаз, чтобы присмотреться, взглянул на Восточные ворота, и… Это было нечто… невозможное!
Вытянув вперед шею и выпучив единственный видящий глаз, старик Вэй воскликнул:
– У тех ворот… сидела стая котов!
– Котов?
– Да, котов! – Старик выпрямился на своем стуле. – Они были облачены в фиолетовые одежды для верховой езды, которые обычно носят дети, а на головах их красовались шапки, которые надевали императорские фавориты в династию Тан, а под ними – шиньоны! Коты эти были размером с обычных людей, они весело танцевали, играя длинными рукавами, и волосы их, завязанные в узлы, блестели, словно покрытые лаком. Некоторые из них играли на инструментах и пели. Такого зрелища я раньше не видал!
Сидящие в трактире люди удивленно загалдели.
– Наместник квартала, быть может, твой старый глаз обманывает тебя? Как кот может носить человеческую одежду, петь и танцевать?
Старик Вэй сердито крикнул:
– Не неси ерунды! Может быть, я стар и дряхл, но в прошлом я был великим воином при императоре Тай-цзуне и мог даже понять, что за муха пролетает перед моими глазами, самец или самка. Разве я мог ошибиться и увидеть наяву то, чего не было?
– Если так, то это… странно! – сказал Ваньнянь. – Куда более странно, чем то, что рассказал нам Верблюд!
Старик Вэй оживился, сделал глоток вина и закашлялся. Переведя дух, он продолжил:
– Коты, что стояли впереди, танцевали под аккомпанемент музыкальных инструментов, а те, что позади, – их было, кажется, около дюжины – толкали большую телегу на деревянных колесах.
Старик на мгновение замолчал.
– Что это была за телега?
– Телега была… доверху заполнена серебряными монетами, которые сияли, словно белый снег в лучах солнца, так ярко, что я зажмурился и не мог открыть глаз.
– Ого! – воскликнула толпа хором.
Стая котов, одетых в человеческие одежды, играющих музыку и танцующих, – уже удивительно, но то, что их сопровождала телега, доверху набитая серебром, казалось еще более немыслимым!
– И что потом? – Ваньнянь знал, что старик Вэй не станет лгать, и слушал с большим интересом.
Искорки, светившиеся в глазу старика Вэя, погасли. Он ответил:
– Вино придало мне храбрости. Я подстегнул лошадь и галопом помчался к ним, но не ожидал, что, прежде чем я приближусь, звук барабанов и музыка резко прекратятся.
Слушатели замерли, как изваяния, в ожидании продолжения истории.
Только Верблюд рассмеялся:
– Наместник, неужто ты, узнав, что я столкнулся с демоном или призраком, выдумал эту историю специально, чтобы напугать меня?
Старик Вэй раздраженно вспыхнул:
– Вот же бессовестный сопляк! Разве я когда-нибудь лгал?! Не один я в ту ночь видел это.
– Неужто ты говоришь о внуке канцлера Ди?
Ди Жэньцзе, чиновник старшего ранга, исполнявший обязанности канцлера, был любим всеми, и императрица уважительно называла его Ди Голао, что значило «старейшина государства из рода Ди». Но, к сожалению, он умер два года назад после продолжительной болезни.
– Именно! – торжествующе кивнул старик Вэй. – В ту ночь внук канцлера Ди проезжал мимо по государственным делам и видел это своими глазами. Кроме того, с юга двигалась толпа, одетых как чужеземцы, и они ясно увидели то же, что и мы. Эта новость разлетелась по всей Чанъани, а вы даже не слышали об этом. Вот невежи!
Все замолчали, уставившись друг на друга широко раскрытыми глазами.
– В городе Чанъань людей – как пыли на дорогах. Дворцовые здания и дома простолюдинов тянутся бесконечной лентой. Зажигающиеся в ночи фонари и лампы напоминают мириады звезд, разбросанных по небесному полотну. До чего же величественное зрелище! Днем, когда светит солнце, ты, я и другие люди беззаботно копошимся, снуя туда-сюда по своим делам, но вечером наступает время хождения сотни чудовищ. И это не кажется чем-то необычным! – пробормотал себе под нос старик Вэй.
– В таком случае это действительно более странно, чем то, с чем столкнулся Верблюд, – согласно кивнул Ваньнянь.
Старик Вэй усмехнулся:
– Хоть и кажется, будто сейчас в мире воцарилось шаткое равновесие, на самом деле в нем есть темные, скрытые течения. Инь и Ян перевернуты, Небо и Земля не разделены. Все, что происходит, на самом деле совершенно неудивительно. Я советую вам всем успокоиться. Не следует говорить об этом среди ночи, иначе вы накличете на себя беду, и вас будут ждать неприятности.
С этими словами старик Вэй поднялся с места. Дойдя до двери, он остановился и, казалось, заинтересовался куклами, что лежали на тележке, принадлежавшей Верблюду.
– Эти куклы… Когда я их сегодня увидел… Не знаю почему, но мне показалось, что брови у них стали более… настоящими, нежели ранее. Совсем как у человека! – сказал старик Вэй.
– Вы явно перебрали вина! – С этими словами Верблюд вытащил горстку серебряных монет, бросил на стол, выскочил на улицу и толкнул телегу.
– Бессовестный наглец! Боишься, что я заберу твоих кукол?
Старик Вэй выплюнул пару проклятий и, громко усмехнувшись, удалился.
Толпа зевак, что сидела вокруг Верблюда, Ваньняня и старика Вэя, разбрелась по сторонам, будто стая диких зверей.
Лишь чужеземец Ваньнянь задумчиво поднес к губам чарку с вином и, осушив ее, покачал головой:
– Ну и чертовщина!
Дождь за окном разыгрался вновь.
На город опускался белый туман. Хаос воцарился между Небом и Землей. Необъятный
