Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ваньнянь пораженно воскликнул:
– Неужто ты забрел на Демонический рынок?!
Верблюд кивнул.
Кто-то спросил:
– Где он находится?
Ваньнянь окинул взглядом проявившего любопытство мужчину и остро заметил:
– Полагаю, что вы не местный человек и ничего не знаете о Демоническом рынке. У него нет определенного места. Скорее, это территория за западными воротами квартала Убэньфан. Каждый раз, когда поднимается ветер, горожанам мерещатся доносящиеся оттуда голоса. Осенними и зимними холодными вечерами мне доводилось видеть людей, продающих сухие дрова, и простаки, не знающие ничего о Демоническом рынке, охотно покупали связки. Вернувшись домой, они понимали, что принесли не сухие дрова, а непогребенные кости. Еще я слышал, что некоторые видели двух диких призраков, читающих стихи в лунную ночь. Один из них декламировал: «Мертвая тишина опустилась на улицы, и громом поющие барабаны замолкли. Опустели кварталы города, лишь свет луны нарушает ночную тьму». Второй призрак ему вторил: «Люди живые, что здесь обитают, рабским трудом утомлены. Воины, что стерегут Чанъань, высоки, как длинны корни древа Софоры». Иными словами, ночью Демонический рынок превращается в место, куда никто не отважится пойти.
Закончив рассказ, Ваньнянь нахмурился и искоса посмотрел на Верблюда:
– Ты же шел на юг по кварталу Чжуцюэфан, на кой черт ты забрел на Демонический рынок у западных ворот Убэньмэнь?
– И правда, зачем?! Как ты вообще там оказался? Разве южный конец квартала Чжуцюэфан и западные ворота Убэньмэнь не разделяет площадь квартала Синьдаофан?! – поддержал кто-то Ваньняня.
Верблюд лишь покачал головой в ответ:
– Не знаю… Я понял, куда забрел, только когда оказался там.
Толпа зевак покачала головами. Верблюд тяжело вздохнул и продолжил:
– Я хотел убраться оттуда как можно скорее, но шел сильный дождь. Несмотря на то что мои марионетки были накрыты защитной тканью, все они промокли до единой ниточки их костюмов. Я боялся, что от сырости они испортятся, и потому перестал толкать тележку и укрылся от дождя под молельней святилища Хоу-ту[1] за западными воротами Убэньмэнь, чтобы переждать непогоду. Уже успела догореть целая курительная свеча, а дождь все не прекращался. Я промерз до костей. Мне казалось, что я вот-вот потеряю всякое терпение, когда из серебристых потоков дождя выехала роскошная, украшенная узорами колесница, которую волочил за собой бык.
Слушатели обменялись недоумевающими взглядами. Верблюд же продолжил свой рассказ:
– На столь великолепной колеснице может передвигаться только кто-то с высоким статусом. Тот, кому тепло даже в самые холодные дни, тот, чьи карманы рвутся от звенящих в них золотых.
Заметив удивленные взгляды людей, Верблюд добавил:
– Меня удивило, что эта повозка возникла словно из воздуха, я не услышал ни звука. И в колеснице той не было никого, кто управлял бы ей… Бык, качаясь на каждом шагу, подошел ко входу в молельню. Он остановился прямо передо мной, и его оцепенелый взгляд пробрал меня до мурашек. Внезапно из колесницы показался человек.
Страх мелькнул в глазах Верблюда, стоило ему это сказать.
– Человек вышел из колесницы, подошел к углу молельни и застыл как вкопанный, не издавая ни звука.
Ваньнянь ойкнул и спросил:
– Один человек?
– Один.
– Мужчина или женщина?
– Мужчина.
– Ты смог рассмотреть его лицо?
Верблюд, почесав голову, ответил:
– Было темно, и дождь лил стеной. Тот человек был в нескольких шагах от меня, и в тени молельни я не смог разглядеть его лица.
В комнате снова воцарилась тишина.
– Сначала я подумал, что человек, как и я, просто прячется от дождя, и потому не придал этому значения. Но потом я задумался… Если у этого человека есть колесница… и он не боится дождя… Почему же он вышел и подошел к молельне? Я не удержался и посмотрел на него еще несколько раз. Странное ощущение не покидало меня.
– Что за странное ощущение? – поинтересовался Ваньнянь.
Верблюд открыл рот, чтобы ответить, и тут же закрыл его. Наконец он нашел слова и продолжил:
– Я не мог разглядеть его лица, но чем больше я смотрел на него, тем более знакомым он казался: и его внешность, и манера поведения… Будто какой-то знакомый, с которым меня связывали далекие от обычных отношения!
Люди, заполонившие комнату, пристально смотрели на Верблюда, ожидая продолжения его истории. В их глазах искрилось любопытство.
– Я ломал голову, вспоминая всех людей, которых знал, но никак не мог вспомнить этого человека. Но он точно был мне знаком, очень знаком! – Голос Верблюда дрогнул. – Наконец я не удержался, поклонился и задал вопрос…
– А дальше?! – спросил Ваньнянь, затаив дыхание.
– Я задал несколько вопросов, но тот человек не ответил ни на один из них. Он даже не пошевелился. Дождь начал стихать. Я толкнул тележку, намереваясь уйти, но стоило мне сделать шаг, как я услышал позади себя голос мужчины. Он сказал: «Я третий сын из семьи Цюй, живущий во втором доме в Южном переулке в квартале Кайминфан».
Верблюд проглотил вязкую слюну, заполнившую его рот, и сказал:
– Мне было так стыдно в тот момент! Неудивительно, что человек показался мне знакомым. Мы же, оказывается, соседи. Живем в одном квартале! Я усмехнулся и, откланявшись, направился на юг, толкая перед собой тележку. Стоило мне пройти десять чжанов[2], как странное чувство охватило меня. Что-то мне показалось неправильным. Я не выдержал и пронзительно закричал!
– Почему?! – со всех сторон посыпались на него вопросы.
Верблюд поднял голову, окинул всех диким взглядом и, широко выпучив глаза, ответил:
– Второй дом в Южном переулке в квартале Кайминфан – это мой дом! Я – старший из братьев, я – третий сын из семьи Цюй!
– Невероятно! Этого не может быть! – тут же загалдели все вокруг.
– Как такое возможно? – недоверчиво спросил Ваньнянь.
Верблюд, трясясь от страха, воскликнул:
– Вот почему меня не покидало странное чувство! Фигура мужчины, его манера поведения и даже тон голоса были точно такими же, как у меня! А когда я обернулся, он уже исчез и колесница тоже испарилась! Это уже совсем ни в какие ворота!
Слушатели, внимавшие рассказу Верблюда, были ошеломлены.
– Раз так, то это действительно странно! – пробормотал Ваньнянь, схватившись за бороду.
– Да что тут странного? В городе Чанъань такое не редкость! Я столкнулся с кое-чем в десять тысяч раз более странным! – возразил чей-то голос. В этот момент в трактир вошел старик, который, расплывшись в широкой улыбке, подошел к столику и сел. На вид ему было лет шестьдесят-семьдесят, а одет он был в черный засаленный халат. Один его глаз был поражен слепотой, а другой выглядел мутным, словно налитое в бочку масло. Громадная черная птица, ворон или хохлатая майна, сидела у него на плече, трепеща крыльями.
– Это же наместник квартала! – воскликнул кто-то из гостей, вскочив на ноги.
Так называемый наместник – тот, кто стоит во главе определенного квартала. Несмотря на то что это незначительный мелкий чинуша, простолюдины все равно должны относиться к нему с уважением. Старик, разминая ногу, поморщился.
– Черт, старость не радость. Когда дует сильный ветер, мои ноги деревенеют и годятся лишь для того, чтобы бросить их в костер вместо поленьев.
– Дядюшка Вэй, вы и правда тоже видели что-то странное? – Ваньнянь налил старику чарку вина.
– Конечно, правда! Я прожил в Чанъани всю свою жизнь и видел несчетное множество странных вещей. – Старик повернулся, чтобы посмотреть на Верблюда, и проскрипел: – Нет ничего удивительного в том, что мальчишка наткнулся на подобное в столь поздний час.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Ваньнянь.
Старик хмыкнул и сделал глоток вина.
– Ты никогда не слышал о времени демонов?
– О времени демонов? Нет, не доводилось.
– Эх, Ваньнянь! Ты же согдиец! Столько лет уже путешествуешь и занимаешься торговлей, многое повидал… А о времени демонов не слышал? – Старик бросил на Ваньняня укоризненный взгляд.
Ваньнянь слегка усмехнулся в ответ:
– Просветите меня, дядюшка Вэй!
Видящий глаз старика затуманился.
– Так называемое время демонов – это когда Небо и Земля, Инь и Ян меняются местами. В моменты, когда они перевернуты, на землю спускаются демоны, несущие бедствия и недуги. Когда полчища нечистой силы вступают в свои права, небо темнеет, а голова кружится так, что человек не может различить
