Хранитель истории династии. Жизнь и время князя Николая Романова - Иван Юрьевич Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, спустя почти месяц со дня публикации «Манифеста» великого князя Кирилла Владимировича, 20 октября 1924 года, в русской эмигрантской прессе был опубликован ответ великого князя Николая Николаевича. Этот ответ, конечно же, не понравился сторонникам Кирилла Владимировича, поскольку фактически повторял письмо великого князя Петра Николаевича годичной давности.
Письмо начиналось со слов: «Ея Императорское Величество Государыня Императрица Мария Феодоровна удостоила меня нижеследующим письмом, которое предуказала предать гласности, что и исполняю». Далее текст письма Марии Фёдоровны Николаю Николаевичу и уже само заявление великого князя: «Я счастлив, что Её Императорское Величество Государыня Императрица Мария Феодоровна не усомнилась в том, что Я одинаково с Нею мыслю об объявлении себя Великим князем Кириллом Владимировичем Императором Всероссийским. Я уже неоднократно высказывал неизменное Моё убеждение, что будущее устройство Государства Российского может быть решено только на Русской Земле, в соответствии с чаяниями русского народа. Относясь отрицательно к выступлению Великого князя Кирилла Владимировича, призываю всех, одинаково мыслящих с Её Величеством и Мною, к исполнению нашего истинного долга перед Родиной – неустанно и непрерывно продолжать святое дело освобождения России. Да поможет нам Господь. Великий князь Николай Николаевич»[131].
Разумеется, апелляция старейшин семьи задела самолюбие «императора» Кирилла Владимировича. В прессе появляется новое заявление великого князя по поводу писем вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и великого князя Николая Николаевича. Великий князь Кирилл Владимирович вновь ссылался на закон о престолонаследии – пусть все знают, кто законный царь. Смешно и странно ссылаться на то, что сам Кирилл Владимирович давно нарушил и предал, особенно в дни Февральской революции. «Исполняя закон, я не насилую подлинной воли народа. Я объявил, что по закону Император. Когда Бог поможет народу свободно проявить своё сознание, пусть он со стихийной силой духовного возрождения, зная, кто его законный Царь, станет вокруг него на защиту блага Церкви и Отечества»[132].
Великий князь Кирилл Владимирович всё ещё жил в том, прошлом мире, где у его семьи были почести и привилегии, с каждым днём, он погружался в свою мифическую империю, которая составляла всего несколько гектаров в его поместье на севере Французской Республики. Великий князь не понимал и, как оказалось, не мог понять проблему, а самое главное – причин падения великой династии, правившей в России на протяжении 300 лет.
Противники Кирилла Владимировича вспоминали его красный бант на груди в дни Февральской революции, а также красный флаг над его дворцом в Петрограде. Некоторые шли ещё дальше и называли великого князя «советским царём», критикуя его за то, что в одном из интервью «император» заявил, что после своей «коронации» сохранит часть советских порядков. Сторонники Кирилла Владимировича апеллировали лишь тем, что после убийства императора Николая II, его сына и брата Кирилл Владимирович стал старшим в семье, а престол передаётся от отца к сыну или же далее – старшему в фамилии. Поддерживающие Кирилла Владимировича стали называться легитимистами, т. е. «законниками», следующими закону о престолонаследии. Противники великого князя получили название «непредрешенцы» – они считали, что из-за сложившихся обстоятельств, новый русский государь должен быть не столько «законным», сколько популярным в народе и желанным, поэтому они поддерживали кандидатуру великого князя Николая Николаевича и ратовали за новый Земской собор, который и должен был выбрать нового государя.
Когда 12 октября 1938 года великий князь Кирилл Владимирович скончался в Париже, его единственный сын князь Владимир Кириллович объявил себя главой Российского императорского дома. Князь Роман Петрович не поддержал его в династических притязаниях. В ответ Владимир Кириллович объявил, что брак Романа Петровича и его супруги Прасковьи Дмитриевны был заключён без разрешения его «августейшего отца» и тем самым является незаконным, а потомство – незаконнорождённым. Очевидно, что такие заявления не способствовали примирению двух ветвей императорской фамилии.
Постепенно вокруг Романа Петровича стало собираться большинство родственников, не признавших за Кирилловичами особых прав. После того как 13 августа 1948 года в Лозанне Владимир Кириллович тайно женился на разведённой Леониде Георгиевне Кёрби, урождённой княжне Багратион-Мухранской[133], князь умудрился потерять своих последних сторонников, в том числе и из своих родственников.
Так, князья Гавриил Константинович и Никита Александрович решительно заявили, что супругу Владимира Кирилловича в качестве великой княгини они признавать не намерены: «Мы, Члены ИМПЕРАТОРСКОЙ фамилии, стоя перед совершившемся фактом Вашего тайного и неравнородного брака с вдовой американского гражданина г. Кёрби, урождённой Княжной Багратион-Мухранской, заявляем Вам, дабы наше молчание не сочтено было в глазах русских людей и прочих ИМПЕРАТОРСКИХ и КОРОЛЕВСКИХ Домов за наше единомыслие с Вами, что мы единогласно, на основании Учреждения ИМПЕРАТОРСКОЙ Фамилии, отвергаем право супруги Вашей именоваться Великой Княгиней, а брак Ваш считаем морганатическим»[134].
Им же вторила великая княгиня Ксения Александровна, которая была шокирована обстоятельствами заключения брака и тем, кого её племянник избрал себе в супруги: «Милый Владимир, давно хотела написать тебе с каким удивлением и огорчением узнала о твоём браке – совершившемся в бегстве и тайно. Что сказали бы твои Родители? Получила твоё “воззвание” и писать о нём не буду. Гавриил тебе прекрасно ответил на него, и я всецело с ним согласна. Прошу мне впредь никаких “воззваний” не посылать. Господь да образумит тебя!»[135]
Родившаяся в браке Владимира Кирилловича с Леонидой Георгиевной дочь Мария воспитывалась отцом как будущая и единственная наследница российского престола. Он пожаловал ей титул великой княжны и считал, что именно Мария продолжит в будущем династию.
В 1970 году в прессе за подписями князей Всеволода Иоанновича[136], Романа Петровича и Андрея Александровича, старших членов рода Романовых, появляется следующее заявление: «В качестве представителей трёх ветвей Российского Императорского Дома, мы сочли неотложным выразить наше
