Меню холодных блюд - Яна Розова

Вася ответил недоуменной гримасой.

Меню холодных блюд

Неожиданно позвонил Валерка:

– Не спросишь, как дела у сестры?

– Валера, ты хочешь рассказать что-то о ней?

Он сердито попыхтел в трубку:

– Да нет, просто я заметил, что никто не спрашивает, как ее дела. Обидно, у человека такие неприятности, а все знакомые делают вид, что просто забыли о ней, как о съеденном яблоке.

Феня уже открыла рот, чтобы напомнить мужу сестры, что Майя никогда не была милашкой. Ее жизненное кредо выражалось в двух словах: «Мне надо», и ничто не могло остановить Майю на этом пути.

Однажды ей понадобились деньги, причем в значительных количествах. Как и всегда, Майя поперла вперед, обманывая, двурушничая, мошенничая и жульничая даже со слабоумными стариками. И плевок в сторону супружеской верности не показался ей перебором…

Впрочем, о последнем факте Феня промолчала бы в любом случае.

Так стоит ли удивляться, что те немногие гродинцы, которые относились в целом к Майе неплохо, не хотят о ней вспоминать?

– Ну ладно, – сказал детектив. – Отложим дела нашей семьи, займемся семьей Сухарева. Вчера мне удалось узнать, что никаких отпечатков на ноже не обнаружено, а отпечатков Николая Александровича в кухне вообще не нашли.

– Это хорошо, – подвела итог Феня.

– Подожди, самое главное – впереди! Сегодня я позвонил следователю по делу Сухарева, хотел выудить у него кое-что, а тут он и говорит: как только мы получим ордер, так поедем арестовывать вашего Сухарева! В полицию пришел второй тренер Мити, который рассказал, что ни Мити, ни его родителей на соревнованиях в Краснодаре не было.

– А сколько тренеров у Мити? – поинтересовалась Феня. – Вдруг сейчас всплывет и третий, который придумает еще что-нибудь?

– Не знаю, – бросил Валерка, – я сейчас занят, у меня встреча с одним свидетелем по делу Майи. А ты поезжай в спортивный комплекс, поговори с этими тренерами. Одного зовут Виталий Сладков, второго – Сергей Надеждин. Сладков дал показания, что Ник ездил в Краснодар, а Надеждин – наоборот.

– Ладно. – Фене и самой уже хотелось разобраться в ситуации. – А про Жихарева не выяснилось еще чего-нибудь пикантного?

В ответ она услышала победный смех детектива.

– Выходит, все твои версии об убийстве из чувства мести оказались неперспективными? Ну-ну. Феня, надо больше времени уделять фактам, а ты опираешься на эмоции и чувства. Это глупо!

И снова у Фени готовы были вырваться слова, которые поставили бы супруга мошенницы на место, но она их не произнесла. Что, как не чувства, заставляют приличного человека, отца троих детей, носиться по югу России, пытаясь добиться оправдания для своей жены-мошенницы?

«Эх, любовь…» – сказала себе консультант.

Тренер и консультант нашли местечко для беседы на лавочке во дворе спортивного комплекса.

– Вы знаете, я ведь тоже сидел, – сказал Фене Виталий Сладков, моложавый, крепкий мужчина лет сорока, тренер по боксу. – За пьяную драку. Ударил человека, а он чуть не умер. Поэтому я хорошо Николая Александровича понимаю.

До этой его фразы Феня узнала, что тренеры клуба подчинялись строгой субординации. Сладков был старшим тренером, отвечавшим за все подразделение бокса, а Надеждин работал только с парнями Митькиного возраста, то есть со взрослой группой.

– Вы сами в полицию обратились?

– Нет. Неделю назад мне позвонила Лина Сухарева, я ее давно знаю, она Митьку на тренировки лет десять возила. Потом он сам стал приезжать, но Лина всегда приходила на соревнования. Она Митьке не родная мать, но лучше иной родной, честное слово! Сколько у меня пацанов, чьи мамаши ни разу не пришли поболеть за сына! А как оплату задерживают! Себе они ни в чем не отказывают – на иномарках катаются, тряпки дорогие скупают, отдыхают за границей… – Тут он опомнился. – Простите, занесло.

– Наболело, – посочувствовала Феня. – Так что вам Лина сказала?

– Ага… – стал вспоминать Виталий. – Она мне все, как есть, рассказала – что случилось убийство, что Ника обвинят обязательно, что только крепкое алиби поможет. Она уже дала ментам мои координаты, надеясь, что я не подведу. Я и не подвел. Сказал, что Ник Сухарев ездил с нами в Краснодар на соревнования.

– Вы понимали, что у вас могут быть проблемы? – спросила Феня.

– Понимал. – Тренер белозубо рассмеялся. Феня подумала, что мамы юных боксеров обожают его. – Скажу, перепутал Ника с другим отцом…

– Значит, Лина с Митькой на соревнования вдвоем ездили? – уточнила Феня.

– Их тоже не было.

…Надеждин встретил консультанта детективного агентства серией коротких вопросов.

– Зачем вы пришли? – поинтересовался он. – Чего хотите? Вы из полиции?

Феня застала Надеждина в коридоре клуба, где носились юные и не юные спортсмены: поджарые легкоатлеты, гибкие гимнастки в ярких купальниках, высоченные узкоплечие волейболисты и баскетболисты (Феня их не различала), подвижные футболисты и хоккеисты, передвигающиеся в коньках по полу вразвалочку, как пингвины.

– Я из прокуратуры, – ответила Феня прямо, но лживо. – Хочу знать, почему вы решили дать показания о том, что Сухарева не было на соревнованиях в Краснодаре?

– Потому что узнал, что Сладков соврал, – резко отреагировал Надеждин. – Это что, нормально, убивать людей и оставаться на свободе? А если он завтра мою маму захочет убить?

Феня притворилась, что признает победу в этом рауте за ним, но в высокую сознательность тренера как-то слабо поверила. Она сумела поймать его взгляд и всмотрелась в светло-голубые, чуть навыкате глаза Надеждина. Общим силуэтом и посадкой головы тренер слегка напоминал Дэниэла Крейга, которого в роли Джеймса Бонда Феня не воспринимала совершенно. Но даже Бонд-блондин вызывал больше доверия, чем Надеждин – борец за справедливость.

– Вас кто-то попросил обратиться в полицию? Знаете что, я ведь могу и заплатить за правду. Это вас устроит?

Феня вытащила из сумки кошелек и показала ему пятитысячную купюру. Покупка правды входила у нее в привычку. Надеждин огляделся, убедившись, что никто не видит, и молниеносным движением выхватил хрусткую бумажку из Фениных пальцев.

– Попросил? Нет. – Теперь он говорил тихо и быстро. – Просто я слышал, как Сладков по телефону говорил Сухаревой, что из полиции к нему приходили, что спрашивали о соревнованиях и что он ответил ментам. А я на него злой: он стал старшим тренером через мою голову, обставил меня. Я не из тех, кто обиды прощает. Теперь его посадят за дачу ложных показаний, а я его… свое место займу!

Феня развернулась к нему спиной и ушла. Вот то, что называют мстительностью: люди носят на сердце обиду, пестуют ее, и пусть через много времени, пусть самым неожиданным образом, сводят с обидчиком счеты.

Брачное агентство

В кармане раздался сердитый писк телефона, сообщавший о приходе эсэмэски. Это была записка от Вязниковой, подруга хотела встретиться. Феня отписалась: «Сейчас буду», поймала такси и поехала в «Юдифь».

Наташу она нашла в их общем кабинете, где хозяйка брачного агентства пересматривала отчеты, делала заметки и нервно покуривала.

– Слушай, Феня, – обратилась она к подруге, как только та вошла. – Пожалуйста, позаботься о делах в агентстве еще немного! Я не успеваю. Мы с мамой решили продать нашу квартиру, чтобы купить побольше, в итоге – суета. То риелторы, то покупатели просят посмотреть, – она виновато усмехнулась, – работать некогда.

Конечно, Феня согласилась помочь. Тем более что знала: продажа квартиры в послекризисный период не могла быть простым мероприятием. Да и сама квартира была не без недостатков.

Разведясь с мужем, Наташа получила половину денег от продажи просторной двушки в центре города. Этой суммы едва хватало на покупку однокомнатной квартиры в спальном районе, да еще и с доплатой.

Однако дочь Вязниковой Варвара росла, ей нужен был собственный уголок. Наташа решилась на кредит и купила средний, так сказать, вариант: двухкомнатную квартиру, в которой одна комната была вполне даже просторной, а вторая – всего девять метров, да еще и длинная, как кишка. И теперь, когда Наташа могла позволить себе жилье с лучшей планировкой, продажа квартиры с аппендиксом превратилась в проблему. Покупатели приходили, видели эту самую придаточную комнату и уходили. Оптимистичная Наталья все-таки не унывала…

– А у нас с тобой – победа! – сообщила Наташка, вытаскивая из стола две малюсенькие рюмочки и початую бутылку текилы. – Оля-то наша выходит замуж за хоккеиста своей мечты!

Она плеснула в рюмочки алкоголя. Чокнувшись, подруги выпили за счастье молодых.

– Ты ругаешь меня за то, что я засветилась? – спросила Феня, ставя рюмку на стол. – Мы в результате деньги потеряли.

– Не-а, не ругаю, – ответила Наташа, подмигнув. – С чего? Берковичу я отдала половину нашего гонорара, как ты с ним и договорилась, но, между прочим, Оля заплатила нам в два раза больше, чем обещала!