Итальянская новелла Возрождения - Джиральди Чинтио

Наконец он дождался священника, который прибыл в час ночи. Приход у него был большой, и много было прихожанок, которых он в лицо не знал. И видит он в полутьме мнимую женщину, которая в великой тоске вытирает себе лицо и говорит ему, что ждала его, и о том, что случилось и почему. И священник стал ее исповедовать. Женщина-мужчина затянула исповедь как могла, чтобы ночь успела вступить в свои права.

Когда закончилась исповедь, она стала вздыхать, говоря:

— Куда мне, бедной, сегодня еще идти?

Сер Тиначчо говорит ей:

— И глупо было бы; ночь темная, и дождик накрапывает и, как видно, пойдет еще сильней; никуда больше не ходите, переночуйте с моей девочкой, а завтра с утра потихонечку дойдете. Как только женщина-мужчина это услыхала, она решила, что ей повезло, и, так как слова священника пришлись ей по вкусу, сказала:

— Отец мой, я последую вашему совету, так как дорога сюда настолько меня утомила, что, по-моему, я и ста шагов не пройду, не подвергаясь большой опасности, да и погода плохая и ночь на дворе, так что я уж лучше сделаю, как вы говорите. Но прошу вас об одном, если муж мой что скажет, вы уж меня перед ним извините.

Священник сказал:

— Положитесь на меня.

И, отправившись на кухню по приглашению священника, она поужинала вместе с девицей, часто пользуясь платком, чтобы скрыть свое лицо. Поужинав, они отправились на постель в спальню, отделенную только дощатой перегородкой от спальни сера Тиначчо. И наступило уже время первого сна, как юноша-женщина начал касаться сосков девушки, а девушка уже успела поспать, и слышно было, как священник храпит вовсю. Беременная женщина все ближе прижималась к девушке, а девушка, чувствуя того, кто ради нее поднимался, стала звать сера Тиначчо, говоря:

— Это мальчик!

Больше трех раз звала она его, пока он не проснулся. На четвертый раз:

— О сер Тиначчо, это мальчик!

Сер Тиначчо спросонья сказал:

— Что ты говоришь?

— Говорю, что это мальчик.

Сер Тиначчо, решив, что добрая женщина родила мальчика, говорит:

— Помоги ему, дочка моя, помоги ему, да хранит тебя господь.

Обессилев, сер Тиначчо, которого одолевал сон, опять уснул, а девушка, тоже обессилевшая и от беременной женщины и от сонливости, а также думая, что священник уговаривает ее помочь тому, о ком она говорила, провела эту ночь, как могла лучше.

Ближе к рассвету, после того как юноша всласть удовлетворил свое желание, ей стало ясно, что она обручилась и без венца, и кто такой был он, и как, пылая от любви к ней, он сделался женщиной только для того, чтобы побыть с ней, любимой им превыше всего на свете. А он, когда встал, подарил ей на прощание все деньги, которые при себе имел, объявив, что они принадлежат ей, а также на будущее время договорился с ней о частых встречах и после всего этого с бесчисленными поцелуями и объятиями с ней распростился, говоря:

— Когда сер Тиначчо спросит тебя, куда девалась беременная женщина, ты скажешь: она нынче, ночью родила мальчика, когда я вас звала, а рано утром заблаговременно ушла с богом и унесла означенного младенца.

А когда беременная женщина ушла, засунув солому, которая у нее была за пазухой, в сенник сера Тиначчо, означенный сер Тиначчо, встав с постели, пошел в спальню к девушке и сказал ей:

— Что за беда такая приключилась нынче ночью, что ты мне спать не давала? Всю ночь: «Сер Тиначчо, сер Тиначчо!» Что же это было?

И сказала девушка:

— Эта женщина родила чудесного мальчика.

— Где же он?

На что девушка:

— Сегодня утром, совсем ранехонько, она ушла с ребенком, думаю, что скорее от стыда, чем от чего-либо другого.

А сер Тиначчо:

— Черт бы их всех побрал, они так долго терпят, что потом ходят и сплевывают своих детишек где попало. Если мне удастся ее признать или установить, кто муж, который, наверное, негодяй, я ему покажу!

И говорит на это девушка:

— И очень хорошо сделаете, так как она и мне не давала спать всю ночь.

И на этом дело кончилось. Поэтому с тех пор больше уже не было надобности слишком ломать себе голову над сочетанием планет, которые после этого часто сходились в положенное им время; священник же получил по заслугам. Раз у них нет жен, на которых им можно отомстить, то хорошо бы мстить и всем остальным на их племянницах и дочерях, как в данном случае, при помощи подобной же хитрости, поистине одной из лучших и наиболее выдающихся, о которых когда-либо мне приходилось слышать. И я думаю, что юноша совершил небольшой грех, посягнув на тех, кто под прикрытием религии столько раз посягает на чужое добро.

Новелла XXXIV

Феррантино Дельи Ардженти из Сполето, находясь в Тоди на службе в папских войсках, участвует в конном рейде, а затем по возвращении, насквозь промокший от дождя, попадает в один дом, в котором он находит множество всяких угощений на очаге и девушку и в котором он проводит трое суток в свое удовольствие

Иначе[19] Феррантино дельи Ардженти из Сполето наказал одного каноника в Тоди. А именно, когда кардинал дель Фьеско стоял с папскими войсками в Тоди, имея в своем распоряжении наемных солдат, в числе их был некто по имени Феррантино дельи Ардженти из Сполето, которого я, пишущий эти строки, да и многие другие году в 1390 или около того, в бытность его флорентийским экзекутором[20], узнавали по тому признаку, что он разъезжал на коне с поводьями столь непомерной ширины, что в каждом ремне была добрая четверть локтя. И вот, когда один из замков в окрестностях Тоди оказался захваченным неким дворянином, было решено отправить туда всех наемных конников, в числе которых был как раз тот самый Феррантино. Произведя вокруг замка все опустошения, на какие они только были способны, но не отвоевав его, они возвращались в Тоди. В это время хлынул сильнейший ливень, и от него все промокли до костей, а больше всех Феррантино, у которого одежда лоснилась так, словно она была из ирландского шелка. Вымокший до такой степени, он спешился у домика, который снимал, и приказал своему малому поставить лошадей в конюшню, а сам принялся шарить по дому в поисках огня или дров на растопку, но ничего путного не нашел, так как был он бедным конником, а обитель его была подобна аббатству в Спаццавенто[21]. Убедившись в этом, Феррантино, насквозь промокший и продрогший, говорит:

— Мне здесь так оставаться нельзя. И тотчас же вышел и, заглядывая то в одну дверь, то в другую и поднимаясь по лестницам, принялся рыскать по чужим домам, чтобы добиться возможности просохнуть, если где-нибудь найдется огонь. Переходя от одного дома к другому, он, на свое счастье, набрел на дверь, войдя в которую он поднялся по лестнице и оказался в кухне перед огромным пылающим очагом с двумя полными кастрюлями; на вертеле жарились каплуны и куропатки, а служанка, молодая и очень хорошенькая, вертела означенное жаркое. Она была из Перуджии, и звали ее Катериной.

Внезапно увидев Феррантино на кухне, она вся обомлела и сказала:

— Что тебе надо?

А тот говорит:

— Я только что оттуда-то и, как видишь, весь промок. Дома у меня нет огня, и больше я уже ждать не мог, иначе я бы помер. Прошу тебя, позволь мне обсушиться, и я уйду.

И говорит ему служанка:

— Ладно, только поскорей, да иди себе с богом, а то чего доброго вернется мессер Франческо, у которого ужинает большая компания, тогда тебе несдобровать, а меня он поколотит.

На что Феррантино:

— Ладно, так я и сделаю. А кто такой мессер Франческо?

Она отвечает ему:

— Это мессер Франческо из Нарни, он местный каноник и живет в этом доме. А Феррантино:

— О! Да я его самый большой друг, какой у него только есть! (Хотя он его совершенно не знал.)

Служанка говорит:

— А ну-ка поскорей, а то меня уже знобит.

Феррантино же твердил:

— Не бойся, я скоро просохну.

В это самое время вернулся мессер Франческо и, войдя на кухню, чтобы посмотреть, как идут дела с угощением, увидел сохнувшего Феррантино и сказал:

— Что ты тут делаешь? Кто это такой!

А Феррантино говорит:

— В чем дело? Как это что?

А мессер Франческо:

— Черт тебя побери, ты, верно, воришка, что лазаешь по чужим домам, а ну-ка вон из этого дома!

На что Феррантино:

— О pater reverende, patientia vestra[22], пока я не просохну.

А каноник:

— Что это за pater merdende[23]? Говорю тебе, убирайся подобру-поздорову.

А Феррантино ни с места и говорит:

— Вот только просохну.

— Я говорю, уходи вон из этого дома, иначе я обвиню тебя в воровстве.

Феррантино же говорит:

— О prete Dei, miserere mei![24] — и не двигается.

Видя, что он не уходит, мессер Франческо достает меч и говорит:

— Клянусь тебе, я посмотрю, будешь ли ты здесь торчать мне назло! — и бросается с мечом на Феррантино. При виде этого Феррантино вскакивает на ноги и, хватаясь за свой меч, говорит: