«Империализм как высшая стадия капитализма». Метаморфозы столетия (1916–2016 годы) - Валентин Катасонов

Попробую хотя бы отчасти восполнить этот пробел, рассказав подробнее о «колониальных банках» в России в начале XX века. Пожалуй, самое неприятное заключалось в том, что за русскими звучными вывесками московских, петербургских и иных банков того времени скрывалось совсем не русское содержание. В той или иной степени, о чём мы уже сказали, все они контролировались иностранцами. Взять, например, ведущие банки Петербурга: в Азовско-Донском банке доля иностранного капитала в уставном капитале была равна 36,7 %; Русском для внешней торговли банке – 40 %; Петербургском международном – 40 %, Русско-Азиатском – 79 %[39]. Были бы, наверное, в российских столицах и иностранные вывески на конторах банков.

Но у наших властей во время бума банковского «грюндерства» в XIX веке хватило ума и сил запретить иностранным кредитным организациям открывать филиалы на территории России. Присутствие иностранцев в банковском секторе было разрешено только в форме участия в капитале российских банков (т. е. организаций, действующих по законам Российской империи). Правда, в 1878 году было сделано исключение для банка «Лионский кредит», оказавшего царскому правительству большие услуги в получении внешних займов во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

Постепенно иностранный капитал внедрился почти во все российские банки. В начале XX века «из 40 акционерных банков (из них 9 петербургских и 4 московских) собственно русскими (и то условно) были только два: Волжско-Камский и Торгово-промышленный, отнюдь не самые крупные»[40].

Иностранные банки активно приобретали доли и акции в российских банках, а в дальнейшем использовали последние в качестве «опорных точек» для захвата позиций в других отраслях российской экономики (учреждение новых обществ или приобретение существующих).

Кстати, к вопросу о прямых иностранных инвестициях в российскую экономику. Ряд авторов обращает внимание на то, что доля иностранцев в акционерных капиталах российских обществ в десятилетие накануне Первой мировой войны снижалась.

Например, М. Назаров, ссылаясь на английского историка Н. Стоуна, пишет, что доля иностранных капиталовложений в российскую экономику сократилась с 50 % в 1904 году до 12,5 % накануне Первой мировой войны[41]. С нашей точки зрения, приведённые цифры сомнительны (слишком резкое снижение). Некоторые авторы склонны поддерживать версию о снижении доли иностранных капиталов. Они ссылаются не столько на статистику, сколько на соображения политического характера. Мол, среди иностранных инвесторов царили опасения, что Россия в ближайшее время будет вовлечена в большую войну[42]. Обычно в качестве иллюстрации данного тезиса приводится уход Ротшильдов из российской нефтяной промышленности в начале XX века. Не исключаем, что действительно Ротшильды были в курсе планов развязывания войны и вовлечения в неё России.

Однако большинство западных инвесторов продолжали наращивание своей инвестиционной экспансии в России. Поменялась лишь тактика. Иностранцы стали действовать преимущественно не напрямую, а через свои кредитные организации в России, которые были «дочками» иностранных банков и выполняли роль «опорных точек» западного капитала. Если они делали инвестиции в виде покупки акций, то проходили по графе «российские капиталовложения».

Такие банки, как Санкт-Петербургский международный и Русско-Азиатский, активно вкладывались в предприятия реального сектора экономики и проходили как «российские инвесторы». Первый из них контролировал предприятия транспортного машиностроения, судостроения, золотодобычи, цементной, стекольной, сахарной промышленности. Контроль осуществлялся путём покупки акций или с использованием «неакционерных» методов, т. е. через кредиты.

Точно также второй банк, используя акционерные и «неакционерные» методы, контролировал Путиловские и другие ведущие предприятия Петербурга, ряд железнодорожных и страховых компаний, машиностроительные, золотодобывающие и цементные предприятия в регионах, имел большую долю в табачном тресте (совместно с Санкт-Петербургским международным банком), в Русской генеральной нефтяной корпорации[43]. Русско-Азиатский банк ещё более усилил свои позиции в годы Первой мировой войны, поскольку подконтрольные ему предприятия значительную часть продукции поставляли по заказам государства. К 1917 году Русско-Азиатский банк контролировал свыше 160 акционерных компаний, сумма акционерных капиталов которых превышала 1 миллиард рублей. В их число входили 124 торгово-промышленных предприятия, 20 железнодорожных обществ, 4 пароходства, 3 страховые компании, 2 земельных банка. Военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка включала 8 крупнейших акционерных обществ с капиталом 85 миллионов рублей, в том числе такие знаменитые предприятия, как Путиловский, Невский судостроительный и Русско-Балтийский судостроительный заводы[44].

Здание Русско-Азиатского банка. Невский проспект, 62. 1914 г.

На ключевую роль банков в продвижении иностранного капитала в России обращает внимание российский экономист М. Антонов, который также ставит под сомнение тезис о «вытеснении» иностранного капитала отечественным. Он пишет, что принимаемое «за «вытеснение» иностранного капитала русским было всего лишь переходом контроля над многими российскими предприятиями от иностранных банков к российским, которые на деле… принадлежат тем же иностранцам»[45].

Если в начале процесса создания частных банков в России среди иностранных инвесторов и учредителей преобладали немцы, то уже в 1880-е годы на первые позиции вышли французы. Французские капиталы были вложены в Русско-Азиатский, Петербургский, Азовско-Донской, Соединённый и Русско-Французский коммерческие банки с общей суммой активов (по данным на конец 1913 года) в 1,373 миллиарда рублей.

Среди германских банков тесные связи с российскими предприятиями установили Deutsche bank и Dresdner bank. Кроме того, ещё в конце XIX века в Германии был образован так называемый «Русский консорциум», в который входили другие крупнейшие банки и банкирские дома. Немецкие кредитные организации владели акциями в таких крупных российских банках, как Петербургский международный коммерческий, Петербургский учётный и ссудный, Сибирский торговый, Русский для внешней торговли. Сумма их активов в конце 1913 года составляла 1,272 миллиарда рублей. В Петербургском международном коммерческом банке немцам принадлежало 42 % акций.

Позиции англичан в банковском секторе России были значительно скромнее: они владели акциями на сумму 408 миллионов рублей только в двух банках – Русском торгово-промышленном и Русско-Английском. Американцы в начале XX века лишь присматривались к российскому банковскому сектору, но в капитале не участвовали. Они попытались выйти на российский финансовый рынок только в 1917 году, при Временном правительстве. Но Октябрьская революция не позволила осуществить этот проект.

О точных цифрах присутствия иностранного капитала в российском банковском секторе говорить достаточно сложно. Чаще всего оценки находятся в диапазоне 35–50 % по состоянию накануне Первой мировой войны[46].

Также интересно посмотреть, а что представляли собой иностранные инвесторы. Например, французские инвесторы. В Петербурге в 1914 году вышла интересная книга немецкого экономиста Е. Агада «Крупные банки и всемирный рынок» (мы её уже упоминали выше). Во всех российских банках, как отмечается в указанной книге, присутствовало одно и то же «трио» французских банков: «Сосьете Женераль» («Генеральное общество»); «Банк де Пари э де Пэи-Ба» (Парижско-Нидерландский банк), «Унион Паризьен» (банк «Парижского союза»). Наиболее прочно указанная «троица» контролировала Русско-Азиатский, Петербургский частный, Соединённый банки[47].

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

См.: Катасонов В. Ю. Русская социологическая мысль на рубеже XIX–XX веков. – М.: Родная страна, 2015.

2

Речь идёт о двух работах: «Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов» (1894) и «Об экономическом романтизме» (1895).