Лига добровольной смерти - Виктор Тихонович Сенин

– Для чего жить? Люди забудут трагедию, потерявшие родных и близких попривыкнут к горю, но я не смогу от себя спрятаться или отвернуться! Не могу больше просыпаться от крика тех, кто погибал. Вы не представляете, какое это мучение!.. А сыну каково? В академии косятся: сын того пилота, который угробил сто шестьдесят жизней. Смерть отца будет ему оправданием…

Платон не знал, что ответить Жаркову, как уговорить его, чтоб изменил решение. Великая мука – нести на себе такую тяжесть, осознавать вину, просыпаться по ночам от крика беспомощных людей в падающем самолёте. Наверное, в подобной ситуации смерть со всеми явилась бы лучшим исходом.

Вспомнил Платон отца семейства Калоевых – малолетних сына и дочери, красавицы жены, погибших при столкновении двух самолётов над Боденским озером. Произошло столкновение по вине авиадиспетчера. Отец погибших Калоев разыскал этого человека в Швейцарии, явился к нему, чтобы поговорить с ним, погоревать вместе, а диспетчер отказался от встречи, грубо оттолкнул осетина. И Калоев вонзил обидчику нож в горло…

Калоева судили, но ему было безразлично. Он снял с души мучившую его боль, чистым предстал перед женой и детьми, каким был в их жизни – кормильцем, наставником и защитой.

– Ждать осталось недолго, – сказал Жарков. – И я успокоюсь…

Платон промолчал. Слова утешения оказались бы грубыми и неуместными.

– Доктор Летерье обмолвился, что вы из Москвы, – прервал молчание Жарков. – Если окажетесь дома, может, навестите моих, жену и сына? На улице Кибальчича живут. Дом два. Жену Ольгой зовут. Сын – Михаил. Запишите адрес и телефон.

– Обязательно заеду.

– Передайте на словах: они для меня были и остались самыми дорогими людьми. Оленька и сын. Пусть знают, что до последней минуты я думал о них. И пусть простят за то, что оставил семью…

После разговора с Жарковым Платон Лебедев ходил сам не свой. Хотелось помочь пилоту, вразумить его. Жалел этого бескомпромиссного и совестливого человека, преданного профессии, привыкшего отвечать за свои поступки. Жарков не озлобился после случившегося, не возненавидел мир, в котором уживаются правда и ложь, щедрость и алчность. К сожалению, ложь часто принимают за истину, с её помощью извлекают выгоду и живут спокойно.

Трудности преодолевать надо, думал Платон и порывался сказать это пилоту Жаркову. Не оказываться во власти обстоятельств, а преодолевать. Личность тем и отличается, что она поднимается над невзгодами, подчиняет их своему разуму. Поспешность и отчаяние, необоснованность мыслей, из которых строится умозаключение, приводят к ложным выводам.

Но потом решил, что попытки остепенить Жаркова, могут прозвучать навязчиво и пафосно. Сердце искреннего человека исходит болью, надрывается в бесплодном стремлении пробить стену отчуждения между живыми и мёртвыми, а он исстрадавшейся душе лишь добавит мук своими увещеваниями.

Размышлениями Платон решил поделиться с Летерье.

– Платон, таких людей, как Жарков, на свете много, – сказал Летерье. – Ты сам знаешь. Они идут на баррикады, взрывают себя последней гранатой, чтоб не оказаться в плену. Нам трудно их понять, потому что это личности психически и эмоционально развиты выше. Они терпеливы и благоразумны, но если приняли решение, от него не отступятся.

– Должен быть выход! Нужно найти возможность помочь человеку образумиться, осознать пагубность своего положения и вырваться из порочного круга!

– Как? Ты требуешь ответа, а его нет!

– Здравый смысл в конце концов побеждает, но мы поступками похожи на жену Сганареля, которая любит, чтобы её били.

– Таков уклад жизни. Переселить Жаркова на Марс? Так планета не освоена. Жарков, ему подобные, будут востребованы в обществе, в котором люди станут жить по законам равенства и справедливости. Читай «Город Солнца» Кампанеллы, и попробуй претворить прочитанное в жизнь.

– Пробовали…

– Во Франции, в Германии, в России… Чем завершилось? Кровопролитием, братоубийственной войной. Как в дни Парижской коммуны.

– С «Интернационалом». Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем…

– Вот-вот: разрушим до основанья… По-другому мы не можем. Выход, конечно, у Жаркова есть. Нужно услышать внутренний голос совести и пойти наперекор смерти. Надо осознать, за что ты платишь такую цену. Может, реальным делом воздашь больше? Жарков не сделает этого. Он вынес себе приговор. И никто его не отменит.

Глава 9

По коридору лёгким шагом приближалась красивая женщина. Она ступала легко и свободно, не обременённая раздумьями о том, что ждёт её завтра. Именно неуверенность в завтрашнем дне связывает по рукам и ногам богатых и бедных, люди мечутся в поисках разрешения неопределённости, загоняют себя в угол вместо того, чтобы жить насущным. Жить в полную силу так, как будто наступивший день последний.

– Русская Клеопатра? – шепнул Платон стоявшему рядом Летерье. – Красивая и независимая…

– Угадал… Мадам Зинаида! – окликнул Летерье проходившую женщину. – Задержитесь на минуту! Позвольте представить нашего нового директора распорядительной службы. Он из Москвы.

– Из Москвы? Очень приятно. – Женщина подала руку, внимательно взглянула на Платона. – Зина. Родом из Петербурга.

Глаза у Зинаиды голубые-голубые и словно в ожидании. Ещё чуть-чуть, и женщина засмеётся, готовая приголубить и ободрить добрым словом. Лицо Зинаиды чистое, губы чувственные, чуть припухлые. Многие женщины мечтают иметь такие, на пластические операции идут, а Зинаиду одарила природа. Как и стройной фигурой, высокой грудью, бёдрами.

– Нравится работа в Лиге? – спросила Зинаида и улыбнулась, показав белые зубы.

– Нравится. Иначе не перебрался бы сюда из России. – И подумал: «Какие у неё белые зубы»…

– Всякий поступок – есть проявление характера, – ответила и улыбнулась понимающе. – Но поспешно судить не буду, поскольку не знаю обстоятельств, побудивших вас перебраться сюда.

– А вы каким образом оказались в пансионате? Красивая женщина и в одиночестве… – не удержался Платон.

– Одиночества не ощущаю. Я служу здесь. Помогаю обрести клиентам чуточку радости. Клиенты пансионата – люди в большинстве добрые, но потерянные. Их лица ищите в их душах.

– Интересно рассуждаете. Хотелось бы поговорить, но не на ходу.

– Приходите вечером в библиотеку. Люблю копаться в старых книгах. Вы мне понравились. Кроется в вас что-то загадочное, решительное, – сказала без кокетства и удалилась.

– Восхитительная женщина. Но с ней надо быть настороже, – сказал Платон. – Она не остановится на полпути, если что задумала. Не повернёт назад…

– Поговаривают, будто Зинаида лично умертвила не то двух, не то трёх клиентов пансионата. По их, правда, просьбе, – ответил Летерье. – Милосердие и смерть… Хотя, возможно, при столкновении таких противоречий и рождается сострадание к падшим. Рождается величие личности, желание больше делать добра.

После школы, которую Зина Калугина окончила на Васильевском острове в Петербурге, поступила девушка в Университет текстильной промышленности, экономики