Наша футбольная Russia - Игорь Рабинер

Высказался Романцев и на ту щекотливую тему, которую затронули в своих приведенных здесь интервью Колосков и Кирьяков:

– Записочками с игроками я не общался. Однажды, когда болела спина, мне действительно наш повар принесла в комнату бульон. Я отказывался, но Анна Павловна настояла. Естественно, это не значит, что я с этим бульоном залез под одеяло и откупорил бутылку водки.

Романцев говорит, что Анна Павловна Чуркина, тогдашний повар «Спартака» и сборной – кстати, очень душевная и хлебосольная женщина – заходила к нему с тарелкой бульона (а не борща) лишь однажды. Колосков утверждает, что тренер вообще не обедал в столовой, еду ему доставляли в номер. Впрочем, какая разница…

– Не я воспитал людей, которым безразлична судьба российской сборной, – ставил клеймо за клеймом бывший главный тренер. – То, что я не разглядел их сущность и пригласил в команду, безусловно, моя ошибка. Но брать вину только на себя не собираюсь.

Точки над «i», как говорится, были расставлены, стрелочники – найдены. 96-й год изменил отношение к Романцеву даже многих из тех, кто прежде ему симпатизировал.

Например, одного из опытнейших футбольных обозревателей страны Валерия Винокурова. Сразу после ЧМ-94 он писал: «Ну почему, почему Олега не пригласили возглавить сборную за полгода до начала чемпионата мира? Она ведь и поехала бы тогда в сильнейшем составе, и играла бы совсем по-другому!»

Два года спустя тональность высказываний Винокурова резко изменилась: «К сожалению, Романцев выступил как продолжатель „дела Садырина“: и игру сборной не сумел поставить, оказавшись неготовым к работе с национальной командой, и во всех неудачах стал винить футболистов, неоригинально и безосновательно обвиняя их в рвачестве».

В книге «Наш мир – футбол» Винокуров подробно рассказал, что именно имел в виду. Рассуждения эти кажутся мне очень здравыми и важными, а потому процитирую уважаемого коллегу, который, в отличие от меня, работал на Euro-96 и был непосредственным свидетелем того, что там происходило.

«Работа тренера клуба и тренера сборной – принципиально разные вещи. И в чисто профессиональном плане, и особенно в педагогическом…С игроками клуба он практически не расстается, они же – едва ли не в полном его подчинении и в огромной от него зависимости.

В работе со сборной все обстоит как раз наоборот. Он работает с мастерами в течение короткого времени и к тому же – с людьми, в определенной степени от него не зависящими. Если же это игроки, выступающие в сильных зарубежных клубах, то они независимы в суждениях, во взглядах, независимы материально. И потому самая главная педагогическая цель – заразить их яркой игровой идеей, строить общение с ними как бы на равных, а самое, возможно, главное – находиться с ними, образно говоря, по одну сторону барьера, тогда как на другой стороне – функционеры, чиновники из вышестоящих организаций….

Казалось, в течение первого года работы со сборной никаких проблем в этом отношении у Романцева не возникало. И вот на второй год пришла пора выступлений в финальном турнире чемпионата Европы, где Россия попала в группу, сразу же после жеребьевки названную «группой смерти».

Поражение от итальянцев выглядело вроде бы достойным. Однако выводы после матча больше сводились к поиску виновных на стороне, к каким-то нелепым утверждениям о незамеченном арбитрами офсайде, к привычным уже для наших руководителей обвинениям игроков. Их озвучивали функционеры, но впервые все заметили, что тренер как бы перескочил через вышеупомянутый барьер и оказался на одной стороне с чиновниками. В результате чего его собственные ошибки в построении тактики остались не то чтобы неосужденными, но даже не проанализированными.

Вот один из ярчайших (и абсурднейших), на наш взгляд, примеров псевдоразбора игры с Италией, наглядно отразивший настроение Романцева и уровень серьезности его работы. По его словам, привычную игру команды сломало отсутствие Никифорова, который должен был пропустить стартовый матч из-за дисквалификации. «Незначительное» обстоятельство: о том, что Никифоров пропустит игру с Италией, стало известно не за день, не за неделю и даже не за месяц до нее, а больше чем за полгода! И, как оказалось, всего этого времени Романцеву не хватило для того, чтобы придумать, как построить игру в его отсутствие. Значит, делая подобное заявление, тренер просто-напросто расписался в собственной беспомощности.

И дело, конечно же, не в Никифорове: несколько дней спустя его возвращение в команду не спасло ее от разгромного поражения от Германии. Вот тогда и грянула гроза, разразился скандал, назревавший после игры с Италией. Буквально в течение нескольких дней сборная перестала быть полноценным коллективом.

Оказывается, полугода после завершения отборочного турнира руководству РФС не хватило, чтобы выплатить футболистам оговоренные премиальные. Почему-то решили это сделать перед матчем с итальянцами, а суммы назвали меньшие, чем полагалось. Футболисты были в недоумении, но не решать же спорные вопросы буквально перед выходом на поле?!

…И тут уже заиграла знакомая пластинка. Несколько футболистов были охарактеризованы тренером и руководителями РФС как рвачи, непатриоты… ну, и тому подобное – выражений, как водится, не выбирали. Трое не согласились с подобными оценками и публично, в прессе (конечно, зарубежной) объяснили, как и почему попали в этот «черный» список. Причем все трое подчеркнули, что о деньгах вообще думали в последнюю очередь, ибо прежде всего хотели хорошо сыграть.

Кирьяков объяснил, что сразу после матча с итальянцами спросил у тренера, почему команда неожиданно вышла на поле с одним форвардом. Мол, раньше мы никогда так не играли. Кроме того, Колыванов по своей манере действий к такой роли не подходит, в своем итальянском клубе ее никогда не исполняет и в сборной до этого не исполнял. Профессионального ответа Кирьяков не получил.

Канчельскис объяснил, что на предложение сыграть крайним защитником ответил подробным пояснением, что к этому амплуа совершенно не приспособлен, что в английском клубе играет едва ли не крайним нападающим. Как человек дисциплинированный он вынужден был занять отведенную Романцевым позицию, играл на ней в матче с немцами неважно, но считает несправедливыми последовавшие затем заявления о том, что он чуть ли не главный виновник проигрыша.

Наконец, Харин объяснил, что и он в конце концов не выдержал (на финише группового турнира) и спросил у тренера, почему тренировки проходят так, как это было двадцать лет назад, что за рубежом тренируются, мол, совсем иначе, что не мешало бы и тренерам об этом задуматься. Да, высказывание не вполне этичное, вероятно, и не к месту, что Харин понимает, но деньги-то здесь при чем? Очевидно, что рвач никогда не позволил бы себе такого, во всяком случае до того момента, пока с ним бы не расплатились…

По возвращении же в Москву в ряде телеинтервью Романцев настаивал на том, что лишь из-за рвачества нескольких игроков моральный климат в сборной был безнадежно испорчен (помимо названных выше, попал в эту группу и Игорь Шалимов, в коротком интервью итальянской газете признавший, что сборная была не готова к чемпионату физически). Своей ошибкой он назвал лишь излишнее доверие к футболистам, чьи моральные качества оказались не на высоте. То же самое, между прочим, говорили и руководители, что не удивляло, ибо мы уже знали, что тренер с ними – по одну сторону барьера.

Если говорить об игре, показанной командой в Англии, то сошлемся на мнение авторитетнейшего специалиста. Бобби Чарльтон сказал нам, что так и не понял, как же в тактическом плане была организована игра сборной России – ни в обороне, ни в нападении. А вот расположение полузащитников выглядело, по его мнению, так, словно пять-шесть человек набились в маленькую комнату и, теснясь в ней, толкаются локтями».

Романцев придерживался противоположной точки зрения, о чем и заявил на пресс-конференции в Тарасовке: «Гуллит сказал про первый тайм матча с итальянцами, что Россия показала футбол XXI века».

Может, знаменитый голландский футболист что-то подобное и говорил. Но даже в этом случае оставалось лишь задаться вопросом: почему тренер вырывает один тайм одного матча из общего контекста проваленного чемпионата? Неужели не видит своей вины в том, что команда с огромным потенциалом (о чем он сам потом будет говорить в интервью) не реализовала его и на четверть? Неужели сам верит, что во всем, как всегда, виноваты игроки и РФС?

А ссылка на авторитет Гуллита была тем более неубедительна, что как тренер тот так до сих пор себя и не проявил.

Олег Иванович тем не менее мог остаться на посту главного тренера сборной и после Euro-96. 9 июля 96-го, после возвращения с чемпионата Европы, у него состоялась встреча с Колосковым, после которой корреспондент «СЭ» Станислав Пахомов спросил президента РФС о тренере: