Цивилизации Древнего Востока - Сабатино Москати
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь мы видим новый по отношению к шумерскому подход к рассмотрению этого вопроса (по крайней мере, такой вывод можно сделать на основании доступных сего дня данных). Вывод, однако, остается прежним: боги вытащат добродетельного страдальца из глубин его несчастий, он вернется из могилы к жизни и будет свободен от разрушения.
Но даже эта последняя надежда непостоянна. В великолепном диалоге о несчастьях человеческого существования хозяин и его раб обсуждают аргументы за и против жизни. Хозяин делает некое заявление, и раб хвалит его положительные стороны; затем хозяин отвергает ту же идею, а раб критикует ее за отрицательные моменты. Вывод: на этом свете невозможно никакое твердое суждение.
– Послушай, раб!
– Да, мой господин, да!
– Я полюблю женщину.
– Да, люби, мой господин, люби. Человек, любящий женщину, забывает боль и страдания.
– Нет, раб, я не буду любить женщину.
– Нет, не люби, мой господин, не люби: женщина – это колодец, женщина – железный кинжал, и преострый, что может перерезать мужчине горло.
– Послушай, раб!
– Да, мой господин, да!
– Я сделаю что-нибудь на благо страны.
– Да, сделай, мой господин, сделай. Если человек делает что-то на благо страны, деяние его ложится в чашу Мардука.
– Нет, раб, я не буду ничего делать на благо страны.
– Нет, не делай, мой господин, не делай: взберись на холмы древних руин и поброди там; взгляни на черепа людей, умерших давным-давно или совсем недавно: кто из них был злодеем, а кто благодетелем?
Так диалог продолжается, наглядно демонстрируя бессмысленность всякой человеческой деятельности, – и наконец драматическое заключение:
Что же тогда есть добро? Сломать шею тебе и мне и выбросить нас обоих в реку – вот и будет добро!
Но нет, даже это заявление не бесспорно. Господин снова передумывает: сначала он убьет раба, пошлет его вперед. В этот момент раб оборачивает урок всего вышеизложенного в свою пользу. Он умрет первым? Хорошо, прекрасно! Но если жизнь бессмысленна, если все в ней суета, зачем вообще ждать?
«Значит, мой господин захочет прожить еще целых три дня после меня?»
Это произведение отражает упадочное состояние общества. Многое уже создано, многое построено, а теперь его удел – сомнения, разочарование, кризис.
Помимо поэтических произведений, до нас дошло и множество прозаических текстов. В первую очередь это исторические хроники – анналы, которые мы уже упоминали. Кроме того, это записи, отчеты и памятные стелы; тексты лингвистического характера, от перечня знаков языка до словарей; научные труды, преимущественно по математике и астрономии. Самая многочисленная группа документов состоит из писем, экономических текстов и юридических документов, которые позволяют воочию увидеть характер и структуру вавилонского и ассирийского общества.
Мы не можем разобрать здесь все эти материалы, но и совершенно обойти их вниманием тоже нельзя. В первую очередь, рассмотрения, хотя бы краткого, заслуживают юридические документы, которые иллюстрируют одну из самых типичных черт месопотамского менталитета, пронизывающую к тому же все без исключения стороны жизни. В этом Месопотамия полностью противоположна Египту: в Египте вообще не было кодекса законов, а в Месопотамии закон – это все, и в общественной, и в частной жизни. Притом это религиозный закон, ибо невыполнение обрядов стоит в перечне преступлений на одном уровне с кражей или убийством, – ведь мысли и действия месопотамцев неразрывно переплетены с религией.
В качестве примера можно привести кодекс царя Хаммурапи. Как нам теперь известно, этот кодекс не является ни единственным, ни даже древнейшим в Месопотамии, и мы уже не можем считать его полностью оригинальным; но он по-прежнему остается самым полным и органичным собранием законов из всех, какие имеются в нашем распоряжении, и потому наиболее полно отражает свою эпоху и мир.
По своей литературной форме этот кодекс продолжает традицию шумерских времен: пролог, сами законы, эпилог.
Сами законы представляют собой сборник отдельных случаев, что тоже характерно для шумеров. Здесь нет общих принципов, а только конкретные ситуации и соответствующие им решения. Но в содержании законов заметны значительные отличия от шумерских вариантов. Из законов, посвященных конкретным людям, можно понять, что общество было разделено на три класса, которые в современных терминах можно обозначить приблизительно так: аристократы, плебеи и рабы. Аристократы и рабы соответствуют тем двум классам, которые мы видели у шумеров, но плебеи – новая концепция; их отличительная черта не зависимость от дворца, как это было в случае «частично свободных» шумеров, а иной юридический статус:
Если аристократ выбьет другому аристократу глаз, он будет лишен глаза. Если он сломает другому кость, его кость тоже будет сломана. Если он выбьет глаз или сломает кость плебею, он заплатит одну мину серебра.
Из законов, где речь идет о семье, ясно, что главой семьи является отец. Браку предшествует обручение и подарок жениха невесте, так называемая «цена невесты», чему в шумерском законодательстве нет никаких свидетельств. Еще одно нововведение – или, по крайней мере, черта, которую мы пока не в состоянии проследить до шумерских времен, – это письменный брачный договор:
Если аристократ взял себе жену, но не заключил с ней договор, эта женщина ему не жена.
Дозволяется многоженство, тогда как шумерский брак был моногамным. Развод допустим, если причина достаточно серьезна. К примеру:
Если аристократ был взят в плен, а в его доме нет пропитания и его жена вступит в дом другого, то эта женщина не имеет вины.
Законы наследования основаны на понятии о законных детях. Имущество делится между сыновьями, а дочери участвуют в наследовании только при отсутствии сыновей; однако они имеют право на пользование этим имуществом и на приданое. Завещаний нет, но вместо них часто используются договоры об усыновлении.
Право собственности очень развито и четко организовано, как и следует ожидать в развитом оседлом обществе. Составляются договоры о купле и продаже, найме и сдаче внаем, о торговом партнерстве, денежных займах под процент и т. д.
В уголовном законодательстве – там, где речь идет о патрициях, – доминирует принцип равного воздаяния. Мы уже видели пример такого закона: око за око. Кроме того, мы уже отмечали, что последние исследования указывают на семитское происхождение этого принципа; во всяком случае, в более древних шумерских кодексах он неизвестен (там, как правило, речь идет о материальном возмещении ущерба). Интересная особенность кодекса Хаммурапи – наказание, которое полагается медикам за вред, нанесенный их действиями:
Если лекарь оперировал аристократа бронзовым ножом и убил его… ему должны отрубить кисть руки.
Наказание архитектору за небрежность больше соответствует нашим современным представлениям о законе:
«Если строитель построил человеку дом и работу свою не укрепил и стена обрушилась, то этот строитель должен укрепить стену из собственных средств».
Судебное разбирательство проводится в присутствии судей, к которым тяжущиеся обращаются, если не могут разрешить свой спор самостоятельно. Таким образом, закон имеет субъективный, а не объективный характер: если нет истца, нет и суда. Во время слушаний рассматриваются как документальные, так и устные свидетельства. При отсутствии доказательств прибегают к испытанию рекой, известному еще шумерам: обвиняемый погружается в воду; если он остается жив, то признается невиновным; если тонет, виновным.
Если человек (аристократ. – Пер.) бросил на человека обвинение в колдовстве и не доказал этого, то тот, на которого было брошено обвинение в колдовстве, должен пойти к Божеству Реки и в Реку погрузиться; если Река схватит его, его обвинитель сможет забрать его дом. Если же Река очистит этого человека и он останется невредим, тогда тот, кто бросил на него обвинение в колдовстве, должен быть убит, а тот, кто погружался в Реку, может забрать дом его обвинителя.
Кодекс Хаммурапи – всего лишь ступенька в месопотамской юридической традиции, но ступенька очень значительная. В Вавилоне во времена великих царей, под эгидой процветающего и могущественного государства получили небывалое прежде развитие литература, искусство, экономическая и социальная организация. Как никогда прежде, в гармоническом единстве слились шумерское наследие и семитский вклад. Именно поэтому время Хаммурапи считается кульминацией вавилонско-ассирийской цивилизации; а великий царь, воин и дипломат, строитель храмов и каналов, как никто другой олицетворяет эту цивилизацию.
Художественные типы
На прочном шумерском основании вавилоняне и ассирийцы дали жизнь новому искусству, верно сохранившему взгляды и общие черты прежней традиции. Но более длительный период развития и более обширное географическое распространение позволили появиться новым независимым элементам – особенно в практической реализации различных художественных форм. Эти элементы, по крайней мере до некоторой степени, уже можно расставить в порядке исторического развития. Вообще, это относится преимущественно не к крупным формам (что мы уже отмечали в отношении шумеров), а к малым, что однозначно указывает на постепенные изменения в представлениях об искусстве. Более того, мы можем установить хронологию смены типов, то есть указать, когда именно возникли и получили распространение те или иные конкретные художественные типы.
