Превосходство этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

Впрочем, экипажам бронепалубников тоже не пришлось прохлаждаться. «Аврора» с «Дианой» патрулировали между Виндавой и островом Готланд, где немцы навострились выставлять минные поля. «Олег» же и «Богатырь» с сопровождением из лучших эсминцев вели разведку вместе с парой броненосных крейсеров, чтобы заранее предупредить сослуживцев о появившихся на горизонте вражеских кораблях. Что и произошло 28-го апреля в 7:43 утра, когда на «Уссурийца», находившегося при «Богатыре», и получасом ранее отогнавшего огнем своих 102-мм орудий небольшой немецкий эсминец, вышел бронепалубный крейсер «Тетис», за кормой которого даже сквозь привычно устилавший водные просторы Балтики туман начали просматриваться дымы нескольких кораблей. Матерый хищник клюнул на приманку. Теперь оставалось сделать так, чтобы не получилось как в анекдоте с медведем и незадачливым охотником, когда не было понятно, кто же кого поймал.

Но если экипажи русских кораблей при встрече с противником еще имели шансы на спасение, то наскоро собранный из дебоширов, отловленных дезертиров и беспробудных пьяниц Отдельный морской батальон 1-го Балтийского флотского экипажа изначально списывался в потери, о которых, впрочем, никто не собирался жалеть. Потому, стоило пройти предупреждению о подходе противника, как «Громобой» с прикрывавшей его четверкой эсминцев тут же устремились на север, постепенно наращивая скорость хода. Одновременно с этим в устье Немана началось заметное шевеление вокруг полутора десятков сгрудившихся там крупных трехмоторных поплавковых гидропланов. Может полноценного обслуживания в подобных «полевых» условиях аэропланам можно было не ожидать, но заправить их топливом и подвесить вооружение, оказалось вполне возможно. Впрочем, для самого первого вылета не было нужды осуществлять даже подобные действия. Только на взлет ни один из У-3М не пошел даже после того, как экипажи заняли места на борту своих боевых машин. Сперва следовало дождаться возвращения ушедших в вылет морских разведчиков, чьей последующей задачей было вывести торпедоносцы прямиком на обнаруженные немецкие корабли.

Наверное, все последующие годы контр-адмирал Хопман корил себя за то, что не послушал взвывшей интуиции, когда над ордером его эскадры показалась пара небольших летающих лодок русских. Слишком уж сильным оказалось желание отметиться в деле уничтожения вражеских кораблей доставивших его предшественнику немало проблем. Слишком уж ярко перед глазами вставали картины горящего крейсера противника и последующего триумфа получения высокой награды из рук самого кайзера. Слишком уж высокой оказалась его уверенность в превосходстве Кайзерлихмарине над Балтийским флотом, что только и мог скрываться за многочисленными минными полями, да наносить болезненные уколы из-под воды. И даже полученное спустя час после ухода вражеских разведчиков сообщение от эсминцев передового дозора о начале бегства к Мемелю намеченного к уничтожению противника не смогло испортить его настроения. Ведь там, на севере, ему уже перерезали путь к дальнейшему отступлению три мощнейших линкора типа «Кайзер» считавшихся лучшими ходоками флота после линейных крейсеров. Пусть для отлова всего одного русского крейсера привлеченные силы казались излишне великими, но раз уж ситуация сложилась столь удачно, и линкоры в столь нужный момент оказались под рукой, грех было не воспользоваться представившейся возможностью. Тем более что не участвовавшим ни в одном сражении экипажам лучших линейных кораблей была ой как необходима тренировка в реальных боевых условиях. Особенно если она не подразумевала смертельного риска. Хотя, находись в строю устаревшие линкоры до-дредноуты дивизии охраны побережья, вполне можно было обойтись собственными силами, не привлекая корабли Флота Открытого Моря. Но по причине дефицита военных моряков и материальных ресурсов большая часть этих броненосцев уже, либо были выведены в резерв с урезанными экипажами, либо выполняли роли стационеров с опять же сильно урезанными экипажами, либо вовсе превратились в учебные корабли, отчего вернуть их обратно в строй за столь короткое время виделось попросту невозможным. Впрочем, может оно было и к лучшему, ведь каждый новейший линейный корабль обладал способностью выдержать столь тяжелые повреждения, которых хватило бы на отправку в морскую пучину целой дивизии броненосных кораблей предыдущего поколения. К величайшему сожалению немцев, подтверждением тому стала незавидная судьба большей части крейсеров шедших под флагом контр-адмирала Хопмана и первыми принявших на себя удар новейших русских летающих торпедоносцев, о существовании которых прежде никто даже не подозревал. А если и подозревал, то не поделился своими знаниями с новым командующим разведывательными силами на Балтике.

Скорее всего, точно так же, как пару лет назад офицеры броненосца «Андрей Первозванный» насылали проклятия на голову одного возомнившего о себе незнамо что воздушного хулигана, пребывавшие на мостиках немецких броненосных крейсеров моряки не единожды помянули недобрыми словами экипажи У-3М, что, совершенно не встречая какого-либо противодействия, как на учениях, сбросили в воды Балтийского моря свой смертоносный груз. Это потом, крепко обжегшись на прежних ошибках, германские моряки станут самыми ярыми сторонниками установки на корабли максимально возможного количества зенитных орудий и пулеметов. Ныне же, ни один снаряд и, ни одна пуля, не были выпущены в сторону русских аэропланов, что тройками выходили в торпедную атаку на каждый из немецких крейсеров.

— О майн гот, — только и смог произнести выскочивший на левое крыло мостика капитан цур-зее Андреас Микелсен, прежде чем сброшенная на дистанции менее кабельтова торпеда ударила прямо в центр флагманского корабля соединения. — Лево руля, полный вперед! — было следующим, что он успел прокричать до того, как над «Принцем Адальбертом», натужно гудя двигателями, прошел второй русский аэроплан. А пять секунд спустя сброшенная тем торпеда разорвалась в районе кормовой башни. Подрыв же третьей поразившей борт его корабля самоходной мины он прокомментировал исключительно про себя, не смея выругаться в присутствии командующего. Хотя контр-адмирал Хопман сам с успехом справился с охарактеризованием сложившейся ситуации.

— Это конец. — Два, всего два слова, произнесенные немецким адмиралом, в полной мере описали то, что оставили после себя выполнившие боевую задачу летчики Балтийского флота. И он был совершенно прав, ведь, как впоследствии подсчитали, из пятнадцати выпущенных по его кораблям торпед прошли мимо цели или не взорвались всего семь. Невероятная, поразительная результативность для этого типа оружия, до сих пор подбрасывавшего морякам всех стран весьма неприятные сюрпризы! Причем, наверное, в тот момент Хопман сам не понимал, насколько всеобъемлющей являлась оброненная им фраза. Но это было дело будущего. А здесь и сейчас он сам, как и еще почти семь сотен моряков, находился на борту тонущего крейсера, по соседству с которым терпели бедствие еще два корабля. Конечно, не все было потеряно, и экипажи прямо в этот момент проявляли настоящие чудеса в деле борьбы за живучесть. Только далеко не все находилось в их руках или зависело от чаяний сражающихся за спасение собственных жизней моряков. Прямым доказательством тому являлся вид неудержимо заваливающегося на борт «Принца Генриха», получившего аж четыре результативных торпедных попадания, Но нашлись среди них и невероятные везунчики. В отличие от броненосных крейсеров, сопровождавшие их бронепалубные «Тетис» и «Амазон», обошлись вообще без повреждений. Пусть они точно так же оказались атакованы тройкой русских аэропланов каждый, не столь великая осадка позволила уцелеть обоим небольшим бронепалубникам, поскольку торпеды, явно подготовленные для борьбы с тяжело бронированными кораблями, попросту прошли под ними. Причем одна из тех, что предназначались «Тетису», впоследствии поразила «Принца Генриха», что, должно быть, поспособствовало его наиболее бедственному положению.

Повезло остаткам разведывательной эскадры Балтийского моря лишь в одном — более русские торпедоносцы не тревожили их своим визитом. А с чего им было делать еще один вылет, если к моменту появления в небе очередной пары разведывательных гидропланов, из пяти подвергшихся атаке крейсеров один уже ушел на дно, оставив после себя лишь поле дрейфующих обломков, второй, хоть и находился над поверхностью воды, но только килем вверх, а лишенный хода «Роон» сидел в воде по уровень нижнего каземата и с него как раз снимали экипаж.