Утренняя звезда - Пирс Браун

– Рок подложил им свинью: полетел туда раньше остального флота и угнал лунокол – тот самый, который в прошлом году пытался увести старина Нерон.

– Не пытался, а увел.

– Знаю, знаю. Назвал его «Колосс» и сделал своим флагманом, вот пижон! А корабль-то зверюга! «Пакс» по сравнению с ним просто катерок!

На голографическом дисплее появляется изображение флота Рока, приближающегося к Юпитеру, где их встречает лунокол. На ускоренной перемотке перед моими глазами мелькают дни, недели и месяцы войны.

– Масштабы просто гигантские! – продолжает Севро. – Тысячи грузовых кораблей, сотни боевых! Каждый флот в два раза больше, чем коалиция, которую ты собрал против Беллона.

Он говорит что-то еще, но я не могу отвести взгляда от кадров на экране, думая о том, что без меня жизнь просто шла своим чередом.

– Октавия наверняка не стала посылать туда Повелителя Праха, – отстраненно говорю я. – Даже если бы он смог пройти пояс астероидов, дальше ему не прорваться. Окраина никогда не сдастся ему. Кто командует флотом? Айя?

– А вот и нет! – криво ухмыляется Севро. – Долбаный засранец Рок Фабий!

– Рок командует всем флотом?! – удивляюсь я.

– Неслабо, да? После осады Марса и битвы при Деймосе центр считает его просто подарком богов! Истинный железный золотой из древних сказаний! Никто и не заикается о том, что он прошляпил твое появление, или о том, как его дразнили в училище. Он мастерски умеет делать три вещи: ныть, наносить удары исподтишка и уничтожать флот противника!

– Они называют его «поэт Деймоса», – говорит Рагнар. – В бою он непобедим. Даже Мустанг и титаны бессильны против него. Он очень опасный противник.

– Космические битвы – не ее конек, – соглашаюсь я.

Мустанг умеет сражаться, но на самом деле она прежде всего талантливый политик, который знает, как объединить людей. А вот тактические маневры всегда были преимуществом Рока.

Как полководец, я внутренне рыдаю оттого, что так долго был не у дел. Подумать только, пропустить такое шоу, как второе восстание Газовых Гигантов! Шестьдесят семь лун, вооруженных до зубов, четыре из них обитаемые, с населением более ста миллионов! Космические битвы! Орбитальные бомбардировки! Маневрирование между астероидами, атаки армий в техскафандрах! Вот уж где я мог бы отличиться! Но, рассуждая чисто по-человечески, прихожу к выводу: если бы меня в свое время не бросили в темницу, в этой комнате могло бы оказаться гораздо меньше людей, чем сейчас.

Внезапно я понимаю, что слишком ушел в себя, и усилием воли возвращаюсь к разговору:

– У нас совсем нет времени, правда?

– Да, – кивает Танцор. – На прошлой неделе Рок захватил Каллисто. Пока держатся только Ганимед и Ио. Если губернаторы Газовых Гигантов капитулируют, то весь флот и легионы вернутся сюда и поспешат на помощь Шакалу. Мы станем единственной мишенью объединенных военных сил Сообщества, и они просто-напросто уничтожат нас!

– А что творится на Марсе? Как идет наша война? Черт возьми, теперь уже и не поймешь, какая война наша…

– На Марсе полный бардак, – отвечает Севро. – Открытые военные действия начались около восьми месяцев назад. Сыны пока держатся. Где Орион – неизвестно, по нашим данным – скорее всего, погибла. «Пакс» и все твои корабли пропали. К тому же у нас на севере стихийно возникают отряды партизан, не симпатизирующих Сынам. Устраивают резню среди гражданских, а потом их зачищают легионы воздушных сил правительницы. Так, что у нас еще… Массовые забастовки и беспорядки в десятках городов. Тюрьмы переполнены политзаключенными, поэтому их переводят в концентрационные лагеря, где узников совершенно точно подвергают массовому уничтожению.

Танцор выводит на экран несколько размытых изображений: большие тюрьмы в пустынях и лесах. Потом более крупные планы представителей низших цветов, которых выводят из транспортных кораблей под дулом охранников, строят рядами и загоняют в какие-то бетонные конструкции. На экране возникают заваленные мусором и кусками железа улицы. Люди в масках с алыми повязками на рукавах стреляют на фоне дымящихся обломков трамвая. Среди них приземляется золотой, и картинка исчезает.

– Мы сражаемся с ними как можем, – продолжает Севро. – Несколько раз удалось провернуть настоящую жесть! Увели у них с десяток кораблей, два разрушителя. Сровняли с землей термический командный центр…

– Который они уже почти отстроили заново, – встревает Танцор.

– Значит, уничтожим его снова! – резко отзывается Севро.

– Уничтожим? Да мы даже город не способны защитить!..

– Эти алые – не воины, – перебивает обоих Рагнар. – Они умеют управлять кораблями, стрелять и закладывать взрывчатку, сражаться с серыми, но при виде золотого бросаются врассыпную.

После его слов воцаряется мертвая тишина. Сыны Ареса и правда партизаны. Им хорошо удаются саботаж, шпионаж и прочие дела такого рода. Но у меня не выходят из головы слова Лорна: «Как овца может убить льва? Только утопив его в собственной крови!»

– Смерть любого гражданского на Марсе сваливают на нас, – вступает в разговор Теодора. – Если при бомбардировке оружейного завода погибают два человека, говорят, что мы убили тысячу. На любой забастовке или демонстрации есть внедренные агенты Сообщества, которые под видом демонстрантов начинают стрелять в серых или становятся смертниками. Эти кадры в секунду облетают все каналы массовой информации. Потом камеры отключаются, и серые начинают ходить по домам и уничтожать всех сочувствующих восстанию – и средние, и низшие цвета без разбора. Главное для них – держать недовольных под контролем. Севро прав, на севере беспорядки уже перешли в открытое восстание.

– Еще появилась группировка под названием «Алый легион». Эти жестоко убивают всех представителей высших цветов, – мрачно добавляет Танцор. – К их руководству присоединилась наша старая подруга Гармони.

– Вполне в ее духе.

– Она настроила Алый легион против нас. Теперь они не подчиняются нашим приказам, поэтому мы перестали снабжать их оружием. Мы не имеем права так опускаться и совсем отвергать требования морали!

– «Человек управляет миром с помощью голоса и насилия», – шепчу я.

– Это сказал Аркос? – спрашивает Теодора.

– Да, – киваю я, – как же мне сейчас его не хватает…

– Не думаю, что он встал бы на нашу сторону.

– К сожалению, приходится признать, что без насилия твой голос никто не услышит, – признает розовая, кладя ногу на ногу. – Главное оружие любого восстания – его дух! Дух перемен! То крошечное зернышко, которое заставляет человека обрести надежду, а затем расцветает пышным цветом! Но у нас отняли способность заронить идею в людские души, более того – нас лишили самой идеи. У нас ее украли! Шакал не просто вырезает нашим людям языки – он лишил нас дара речи!

Теодору все слушают очень внимательно. Не для того, чтобы поднять ее на смех, как это сделали бы золотые, а потому, что ее авторитет не меньше, чем у Танцора.

– Бред какой-то… – качаю головой я. – Что послужило поводом к открытой войне? Шакал не предал гласности убийство Фичнера. Провернул это втихаря, как и зачистку Сынов. Что же явилось катализатором? К тому же ты говоришь, что он лишил нас дара речи, но ведь у Фичнера была коммуникационная сеть, благодаря которой можно было смотреть прямые трансляции на шахтах, да и вообще повсюду! Так народ увидел в эфире смерть Эо, и Фичнер сделал ее казнь символом восстания. Шакал смог уничтожить эту сеть? – спрашиваю я, вглядываясь в нахмуренные лица товарищей. – Погодите, вы чего-то недоговариваете!

– Вы что, до сих пор ему не сказали?! – поражается Севро. – А какого хрена вы тут балду пинали, пока я ваши задницы спасал?

– Дэрроу сказал, что хочет провести вечер с семьей, – резко обрывает его Танцор. – Бо́льшая часть нашей цифровой сети, – начинает он, поворачиваясь ко мне, – была уничтожена во время зачисток Шакала, спустя месяц после того, как он убил Ареса и взял в плен тебя. Севро успел предупредить нас о нападении на нашу базу в Эгее. Мы залегли на дно, скопировали все материалы, спрятали оборудование, но потеряли там множество людей. Тысячи Сынов, обученных операторов! Потом три месяца мы искали тебя. Угнали транспортный корабль, следовавший на Луну, но тебя там не было. Мы прошерстили все тюрьмы, угрожали, давали взятки… Но ты как сквозь землю провалился. А потом Шакал казнил тебя на лестнице цитадели в Эгее.

– Это все я и так знаю.

– Но ты не знаешь, что сделал Севро.

– И что ты натворил? – спрашиваю я у своего друга.

– Я сделал то, что должен был! – резко отвечает он, забирая у Танцора пульт управления дисплеем.

Юпитер исчезает с экрана, а вместо него появляюсь я… Худой и бледный шестнадцатилетний мальчишка, совершенно голый, лежит на столе, а над ним склоняется Микки с циркулярной пилой. Холодок пробегает по моей спине, и я вдруг соображаю, что она – вовсе не моя, а позаимствована у кого-то другого. Я целиком принадлежу этим людям. Этой революции. Когда я понимаю, что сделал Севро, то чувствую себя… использованным.