Бабье царство. Возвращение… - Анатоль Нат

«Ну да Бог с ними, — мысленно махнул на всё рукой Куница и стремительно, чтоб не затягивать, подмахнул все подсунутые бумаги.

Даже вникать ни во что особо не стал, понимая что ничего лишнего бабёнки эти не подсунут, побоятся. Бумаги бумагами, а правда, правдой. И если он посчитает что его обманули, то никакая бумага, никакой суд его не остановит, даже Божий. И хорошо, что обе девицы прекрасно это понимают. Меньше будет потом проблем.

Куница торопился домой. Нельзя было надолго оставлять границу. Тем более в такое тревожное время, когда сегодня в полдень он дал окончательное согласие своим соратникам на участие в выборах, и гонец с известием о том уже понёсся предупредить всех заинтересованных лиц.

Теперь на счету была каждая минутка.

Даже на устроенную девицами по своему обычаю грандиозную пьянку в честь заключения столь выгодного союза решил не оставаться. Взял, так сказать, „сухим пайком“, ящичек специально для него тщательно упакованных в тонкий войлок поллитровых изящных бутылочек элитного когнака, чтоб дома и самому было что выпить, и чтоб домашних своих было чем побаловать.

При мысли о доме, по спине главы клана пробежала маленькая холодная струйка, словно в спину ему повеяло ледяным ветерком. Последнее пожелание этой баронессы передавать привет своей старшей дочери, вызвало в душе клановщика нешуточное беспокойство. Уж слишком внимательно смотрела та ему в глаза, словно на что-то намекая.

— „Всё! — решил он для себя. — С поркой молодых задниц, даже если они столь родные, завязываем. А то узнают — ничего этих двух баб не остановит, даже возможный разрыв отношений. А эти две безбашенные бестии точно пойдут на такое, если вожжа под хвост попадёт, точно. А оно мне надо? Нет! Всё. Завязываем.

А хромовые сапожки на тонкой подошве я всё же покупать дочке зимой не буду. Здоровье дитяти дороже“.

Четверг — не самый приятный и удобный день, как ни посмотри. И то, что они с Сильвестр Андреичем с утра прочно застряли на своих рабочих местах в Управе, занимаясь самой разнообразной текучкой, Силе Савельичу удовольствия не доставляло ничуть. Голове то что, тот с утра был бухой и делами практически не занимался, привычно свалив все дела на товарища. А вот товарищу…

Впрочем, товарищ ничего против не имел. Власть определялась делами, а не положением и не самомнением. И если твой „старший“ товарищ этого не понимает, то это проблема самого товарища, но никак не его, не Силы.

— Ведьма вернулась.

— И чего?

— Савелий, ты слышал, что я тебе сказал? Поречная Ведьма вернулась! Изабелла де Вехтор вернулась в город. Несколько дней её в городе не было, а тут снова вернулась. И это в который уже раз. Что не первый, совершенно точно, — невнятно пробормотал Староста.

— Да и хрен бы с ней. Тебе то что. Не всё равно куда она ездила?

— Блин, тогда я ничего не понимаю. Тебе что, всё равно?

— Чего уж тут непонятного, — тяжело вздохнул Голова, подымая опущенную на руки голову. — Идиотизм. Вы все прям с ума посходили с этой ведьмой. И то она, и это… тоже она. Прям, вездесущая какая-то особа, — криво усмехнулся он. — Но если даже и так, то что. Баба с четырьмя детьми по определению должна мотаться туда-сюда и не сидеть тихо на одном месте. Если, конечно, она хочет хоть как-то прокормить своих детей. И не только одной кружкой колодезной воды с кусочком хлеба. Сидор то её, сбежал от бабы в Приморье. Не выдержал видимо её гиперактивности и сбежал.

Поняв, что только что ляпнул довольно пошлую двусмысленность, Голова негромко довольно заржал.

— Ну и правильно сделал.

А насчёт этих ваших постоянных воплей по поводу её ведовства… Пф-ф-ф! — расфыркался насмешливо Голова. — Неужели непонятно, что никакая она не ведьма, а так себе, соплюшка неучёная, вреда от которой нет и можно не опасаться.

Кто её учил? — вдруг воткнул он свой пронзительный взгляд прямо в глаза Старосты. — Никто! — словно припечатал он его. — Мать погибла когда она была ещё в несознательном возрасте. А тёток и бабок рядом не было. Воспитывал её друг семьи, её нынешний Советник. Так что премудростям женского ведовства обучить её было некому. А потому и возможностей своих она или почти не знает, или толком не может ими воспользоваться. А потому для нас и не опасна.

Сила, Сила, — осуждающе покачал он головой. — Ты то уж должен в таких вещах разбираться. Все её умения — это так, фуфло.

Другое хуже, — снова тяжело вздохнул он. — Умная она. А умная и решительная баба пострашнее иного мужика будет. Вроде нашего Сидора, — едва слышно проговорил он, — который был и сплыл.

Вот что плохо. Прозевали мы муженька её, прозевали. Вышел Сидор, а заодно и вся их компания из-под нашего влияния. Вышли, — задумчиво констатировал он. — А жаль. Многое можно было б с ними сделать. Интересные ребята. Да, боюсь, уж ничего у нас с ними больше не получится. Слишком уж они против нас теперь настроены.

— Ну, — хмыкнул в ответ Сила. — Надо признать, мы к тому хорошо так приложили руку. Теперь Куница пожинает плоды наших трудов. Сволочь, — вдруг тихо со злостью выругался он.

Тут сорока на хвосте принесла, сколько он снял золота со своего спирта, что получил прошлым летом с этих землян. Знал бы, сам давно бы поставил себе пару, таких как у Степного ректификационных колонн. И торговал бы спиртом вместо зерна. Доходность — тысячи процентов, по сравнению с обычной хлеботорговлей.

— Кто тебе мешает, — равнодушно отозвался Голова. — Не сделал раньше, сделай сейчас. Тем более что спирт ныне действительно в цене, в особенности зерновой.

Потянувшись, он поднялся из своего кресла и прошёл к окну кабинета. На улице вовсю звенела капель, и ярко жарило весеннее солнце. Особенно это было заметно здесь, на солнечной стороне здания.

В который уже раз Голова серьёзно пожалел, что его рабочий кабинет находится на солнечной южной стороне, а не на противоположной, северной. Всё же, любил он тепло. Но, после того как бывшее мутное стекло местного производства в рассохшихся старых рамах поменяли на прозрачнейшее марковское с завода сидоровской компании, да ещё в двойных, хорошо подогнанных и промазанных переплётах, находиться в кабинете в такие вот солнечные дни стало совершенно невозможно. А почему не озаботились устройством форточек, он искренне не понимал. Вроде бы вещь очевидная. Но, видать не додумали. Теперь духота и жара в комнате стояли страшные.

— Дело это знакомое и давно всем хорошо известное, — флегматично пробормотал он. — Делай! Кто тебе мешает?

Уткнувшись лбом в приятно тёплое, нагревшееся на солнце стекло, он несколько долгих мгновений тупо смотрел на пустынную в этот обеденный час городскую площадь.