Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Владимир Тимофеев

— Огонь-девка! — восхищенно констатировал Макарыч спустя полтора десятка секунд, когда Леся со своим железным конем уже скрылась за постройками. — Не баба, а черт в юбке… то есть, тьфу, в штанах!

После этих его слов Ольга как-то уж слишком ревниво стрельнула глазами в сторону лейтенанта, а затем, вновь усевшись за баранку джипа, пробурчала с раздражением в голосе:

— Ну? Чего стоим? Поехали уже.

Летчик, пожав плечами, занял соседнее место, а Марик с Антоном с комфортом устроились сзади. И лишь Барабаш немного замешкался. Ткнув сержанта в плечо и тихо (так чтобы младший сержант Фомина не услышала) пробормотав:

— От же ж бабы. Вот женишься на таких, всю жизнь потом как по минному полю в атаку.

— Ничего, Макарыч, — рассмеялся в ответ Винарский. — Не боги горшки обжигают. Прорвемся.

Спустя пять минут, машина, а за ней и танк, протиснувшись между двух небольших строений, въехали через сдвинутые вбок ворота в длинное и широкое помещение, по-видимому, служившее когда-то складом или ремонтным цехом. Площадь вдоль стен была занята станками и механизмами, а перед ними, с небольшими разрывами, выстроились ряды разнокалиберных бочек и ящиков. Центр помещения оказался свободен, ну или почти свободен. На расчищенном от хлама пространстве стоял самолет, совсем небольшой по меркам будущего. Выкрашенный в серебристо-лазурный цвет, с трехлопастным пропеллером и высоким гаргротом. "Этого не может быть!", — лейтенант не мог поверить своим глазам. — "Это же Як-7Б. Такой же, как у меня…был".

Возле самолета, опираясь на крыло, стоял человек. На вид лет пятьдесят, в куртке камуфляжной расцветки, военного покроя кепи, обутый в грубые ботинки на высокой шнуровке. А на плечах у него были погоны. Правда, не "золотые", а зеленые. Но все же погоны. С двумя едва угадывающимися просветами и одной звездой. Тоже зеленой.

— Майор Бойко, — человек в камуфляже представился первым. — Сергей Васильевич Бойко. Командир отдельного батальона, — и тут же усмехнувшись, продолжил. — С кем… хм… имею честь?

Видимо, сразу поняв, кто возглавляет отряд странных бойцов, он обратил свой взгляд на Винарского. Холодный взгляд, колючий. И усмешка его показалась Евгению весьма неприятной.

— Сержант Винарский. Евгений Винарский. Командир танка, — ответил сержант в тон майору, добавив напоследок с иронией. — Здравия желаем… ваше благородие.

— Ну, благородие не благородие, но по званию, да и по возрасту я все же постарше буду, — снова усмехнулся человек с погонами. — Так что потрудитесь, сержант, не выеживаться, а объясните лучше, как вы тут вообще очутились. На вверенной мне территории.

В помещении склада повисло напряженное молчание. Положив руки на автоматы, Кацнельсон с Барабашем настороженно поглядывали по сторонам, пытаясь понять, в чем подвох. Безоружный Синицын нервно переминался с ноги на ногу, а лейтенант во все глаза смотрел на застывшую за спиной майора Ольгу. И взгляд у Володи был по-детски обиженным, словно бы говорящий девушке: "Ну как же так? Ведь мы же здесь все свои". Но нахмурившаяся Ольга будто бы совсем его не замечала. Не пытаясь встрять в разговор двух командиров, она жестами подавала какие-то знаки сержанту, который, в свою очередь, сигналы девушки игнорировал, поскольку был целиком занят увлекательной игрой в "гляделки" со стоящим напротив майором. Из всей компании один только Антон не обращал никакого внимания на повисшую в воздухе напряженность, но лишь потому, что успел задремать еще на подъезде, а разбудить его так никто и не догадался.

Наверное, и Бойко, и Винарский могли бы еще долго смотреть друг на друга, но секунд через двадцать, когда молчание стало совсем уж невыносимым, сержант решил-таки ответить на заданный вопрос. "Ну что ж. Мы в гостях, а в чужой монастырь …". Танкист приставил руку к виску и твердым голосом доложил:

— Сержант Винарский. 12-я танковая бригада РККА. Временно возглавляю отряд из пяти бойцов. Прибыли сюда из 1942 года. Календарный день тот же. Разницу в местоположении не обнаружили. Каким образом произошел перенос, достоверных сведений не имею.

— Командир бригады? — коротко бросил майор.

— Подполковник Кирнос.

— Фамилия командарма?

— Генерал-майор Москаленко.

Сергей Васильевич помолчал секунд пять, а затем, чуть прищурив глаза, протянул сержанту руку:

— Ну что ж, будем знакомы, товарищ сержант.

— Будем, товарищ майор, — ответил на рукопожатие Винарский и тут же произнес задумчиво. — Но, вообще-то, комбриг у нас не подполковник. Полковник он.

Бойко на мгновение замер, а потом расхохотался:

— Ну ты и жук, сержант. Значит, тоже решил проверить… Хм? Ну что ж, откровенность за откровенность. Не знаю я твоего комбрига. Совсем. Зато знаю, как правильный боец отвечать должен.

— А командарма знаете?

— Командарма знаю, он — фигура известная. Кирилл Семенович Москаленко, до маршала впоследствии дослужился.

— Тогда ладно. Вот только простите, товарищ майор, еще один вопрос. Насчет погон ваших.

— А что с ними не так? — удивился Бойко, но тут же хлопнул себя по лбу. — Ох, елки-иголки, вот оно что. Забыл совсем. У вас же их не ввели еще.

— А что, должны ввести?

— В 43-м введут, можешь не сомневаться. Чтобы, так сказать, традиции поддержать. Родина, сержант, она, знаешь ли, одна на всех, на все времена. А носишь ты петлицы, погоны или, скажем, эполеты, не так уж и важно.

Сержант на секунду задумался, а затем кивнул и тут же огорошил собеседника новым вопросом:

— А вот ежели б, товарищ майор, не понравились мы вам, так что? Вы тут вроде один, а нас все-таки пятеро.

— Ну, здесь все просто, — улыбнулся майор. — Видишь, на чем нога моя стоит? Это размыкатель. Уберу ногу, и все — от здания только руины останутся. Ольга с Лесей, конечно, поручились за вас, но чем черт не шутит, а вдруг? "Фаши", они ж совсем не тупые, кой-чего соображают. Вроде бандиты, а организоваться сумели. И спецслужбу свою завели. "Дознаватели" называются.

— Дознаватели?

— Ну да. Внедряются к нам под видом своих и дознаются, так сказать, до всего. Ну и гадят, соответственно. Разброд там внести или засаду какую устроить. За два года мы так восемь групп потеряли. Вот и приходится всех новых проверять, да и к старым доверие, бывает, под сомнение ставишь, — пояснил Бойко, нажимая какую-то кнопку на поясе и снимая ногу с размыкателя. — Так что извините, мужики, рисковать я сейчас не могу. Дело уж больно важное предстоит.

— Какое дело? — не удержался от вопроса сержант. Майор в ответ хмыкнул и принялся сматывать отстегнутый от пояса провод.

— Так все-таки? Какое дело-то?

Бойко поднял с земли размыкатель, взвесил его на руке и задумчиво посмотрел на стоящих перед ним бойцов.

— Вот что, парни. Вы пока отдохните немного, время есть. А мы с сержантом потолкуем кое о чем, — тут майор коротко глянул на Винарского, давая ему понять, что хотел бы переговорить с глазу на глаз, а затем повернулся к Ольге. — Оленька, ты проводи бойцов. Может, есть хотят или еще там чего. Ну, ты понимаешь. Да, и Антоном займись, что-то он совсем расклеился. Хорошо?

Девушка кивнула и, разбудив брата, повела красноармейцев куда-то в дальний конец помещения. Сергей Васильевич проводил их взглядом и лишь тогда, когда они скрылись за штабелями, возобновил прерванный разговор.

— Знаешь, сержант, тут такое дело, что… сложно мне тебе все сразу объяснить, — медленно произнес майор, собираясь с мыслями.

— Ну так вы по-простому.

— По-простому? — майор тяжело вздохнул и положил прибор с проводами на стоящую возле самолета стремянку. — Ну что ж, по-простому, так по-простому. Вам ведь Ольга, наверно, объяснила вкратце, что тут происходит? — дождавшись утвердительного ответа, он продолжил. — Так вот, все гораздо хуже, чем кажется. Точнее, совсем хреново. Продовольствие, боеприпасы, горючее… люди, наконец. Всего не хватает. Но это ладно, не впервой. Другое страшно…

Тут Бойко неожиданно замолчал, запнувшись на слове, и отвел глаза. Несколько секунд он, поигрывая желваками, смотрел куда-то мимо сержанта, словно бы там, за спиной у бойца, скрывался ответ на так и не заданный вопрос. Но, видимо, так и не получив искомого, вновь перевел тяжелый взгляд на танкиста.

— Веру мы… потеряли… вот что страшно, — тщательно подбирая слова, произнес майор. — Веру, что изменить хоть что-то сумеем. Всё ведь сейчас против нас.

— Да уж. Неправильно это как-то, — подтвердил Винарский, покачав головой. — Веру в победу терять нельзя. И отступать нельзя. Не по-нашему это.

— Да, ты прав, сержант. Во всем прав. Отступать и впрямь нельзя. Ни шагу назад. У вас там, по-моему, даже приказ такой был, 227, кажется?

— Почему был? — удивился Винарский. — Он и сейчас есть. Товарищ Сталин там так и сказал, что, мол, хватит отступать, а то ведь и себя, и Родину загубим.