Экскурсия в Авалон (СИ) - Александр Хакимов

И вот люди, оцепеневшие на своих белых треугольника, увидели, как перед ними в самом центре Поляны высунулись три фигуры, высунулись по плечи, как тюлени из воды. Это были, несомненно, человеческие фигуры, хоть они и напоминали верхнюю часть грубо сработанных матрешек – из-за густого толстого слоя слизи, которым они все были покрыты. Выглядело это так, будто из небольшого озерка, покрытого плотной эластичной пленкой, силятся вынырнуть три купальщика, но они не в состоянии прорвать этот плотный покров, и он облегает их плечи и головы. Под слоем слизи угадывались лица, уши, бельмастые глаза; эти существа походили на огромных человеческих младенцев в зародышевой оболочке.

Майор встал на колени; Азад схватился за грудь, пытаясь унять бешено колотящееся сердце; Султан, прижав ладони к щекам, раскачивался и невнятно бормотал что-то.

Было заметно, что этих густо смазанных «тюленей» какая-то неведомая сила медленно, но неуклонно выталкивает из Поляны все выше и выше. Вместе с тем гигантские «младенцы» стали приобретать более конкретные очертания внутри своих оболочек, похожих на полупрозрачные мешки из толстого пластика. Так, теперь уже ясно было видно, что один из «рождающихся» является взрослым человеком, женщиной, а двое других – дети, или, скорее, подростки.

И вот, наконец, Поляна окончательно выдавила из себя рожденных ею людей, и те грузно заворочались на ее поверхности, похожие уже не на тюленей, а на огромных жирных слизняков. В другое время это зрелище вызвало бы чувство отвращения у Султана и Майора, которые повидали в своей жизни всякого, и даже у Азада, который по натуре своей был далеко не брезглив; но только не сейчас. Только не сейчас.

Первой поднялась фигура, в которой под слизистой оболочкой угадывалась женщина. Она с трудом выпрямилась, шатаясь; поверхность Поляны прогибалась под ее тяжестью, подобно натянутому брезенту. Майор вскочил. Женщина застыла, прижав вытянутые руки к бедрам. Он смотрел на нее, судорожно стискивая в руках автомат. Слизь медленно стекала по телу женщины, обнажив лицо с глазами, затянутыми тончайшей беловатой пленкой. Женщина неуверенно улыбалась.

– Лейла, – не сказал, а каркнул Майор; от волнения у него перехватило горло.

Стекающая слизь обнажила плечи и небольшую грудь. Маслянисто отсвечивающие мокрые волосы прилипли к блестящей коже. Женщина была совершенно нагой.

– Лейла! – сдавленно крикнул Майор.

Ее веки раздвинулись, раздирая белую пленку; показались глаза с зеленой радужкой – вполне осмысленные, человеческие глаза. Женщина продолжала растерянно улыбаться, глядя на Майора с недоумением, словно бы мучительно пытаясь что-то вспомнить.

А в то же самое время перед Азадом пружинисто выпрямилась вторая фигура, поменьше первой; под оболочкой угадывалась стройная и гибкая девочка-подросток. Хлопья пены полетели в разные стороны, попав и на руки, и на лицо Азада. Ученый машинально стер их, не отрывая взора от «новорожденной». Из-под слизи появилось симпатичное смеющееся личико, распахнулись большие карие глаза. Девочка приняла грациозную позу, насколько позволяла ей это упругая поверхность Поляны, потом наоборот, как-то съежилась, сморщила лицо и вдруг сказала:

– Деда! Я вся грязная… И голая… Я сейчас.

Голос у нее был высокий, звонкий.

Глядя на нее, Азад вдруг заплакал. Его подбородок дрожал, губы тряслись, он стащил с головы из-под капюшона вязаную шапочку и принялся яростно вытирать ею слезы.

И в это же самое время высвобождался из своих слизистых пелен третий «новорожденный» – мрачноватого вида юноша, черноволосый и черноглазый, с нескладно длинными руками и ногами. Он тоже был наг. Султан, стоя на коленях, смотрел на юношу, что-то беззвучно шепча, и по его морщинистым щекам струились старческие слезы.

– Отец?.. – неуверенно произнес нескладный, продрав глаза.

В эти, бесспорно, волнующие минуты все забыли о Проводнике. А Саид продолжал неподвижно сидеть, угрюмо глядя в пространство перед собой. Ни Майор, ни Азад, ни Султан не думали о нем сейчас, всецело поглощенные происходящим на их глазах процессом великого чуда, сотворяемого по их желанию неведомо кем, неизвестно как и непонятно с какой целью, и при этом не смотрели на Саида.

Впрочем, если бы кто-нибудь из них и взглянул сейчас в ту сторону, то вряд ли бы он заметил, как обе руки замершего Проводника медленно удлиняются, вытягиваясь по земле.И, поскольку Саид сидел к Поляне лицом, точно уж никто не заметил бы, как от спины Проводника медленно отклеился и шлепнулся на землю конец длинного хвоста, похожего на хвост гигантской крысы.

А на Поляне продолжалось таинство второго рождения, или воскресения – как ни назови это, все будет верно. Новорожденные (они же воскресшие) уже более чем наполовину освободились от слизи; Майор быстро набросил на свою жену длинную накидку с башлыком, Султан нарядил своего обретенного вновь сына в подобие длинного плаща, а Азад, всхлипывая, облачал Гюлю в длинную, чуть ли не до колен, куртку, лихорадочно приговаривая: «Это твоя любимая, помнишь? Это твоя любимая, помнишь?..», на что девочка смущенно и тихо отвечала: «Помню, помню, деда». На Поляне царил шум: люди всхлипывали, смеялись, рыдали, заключали друг друга в объятия и покрывали друг друга поцелуями, – в общем, радовались. Да и как тут было не радоваться?.. Впрочем, все твердо помнили инструкции, данные Проводником, – не уводить воскресших с Поляны раньше времени. И в самом деле, от щиколоток людей, вызванных Поляной к жизни, тянулись полупрозрачные эластичные шнуры, связывающие их с субстанцией Поляны и являющиеся ее продолжением. И люди, как воскрешенные, так и те, кто за ними пришел, топтались, нетерпеливо поглядывая вниз, на ноги – когда же сами собой лопнут пуповины, соединяющие ноги с Поляной? О Проводнике никто не вспоминал. И даже «сторожевой центр» в мозгу Майора потерял бдительность, поддавшись общему ликованию. И зря, совершенно зря.

А с Проводником в это самое время творились непонятные вещи. Обе его руки чудовищно вытянулись, кисти и пальцы заметно увеличились, а ноги, напротив, сильно съежились, подтягиваясь к паху и постепенно превращаясь в какие-то культышки. Хвост его беспокойно хлестал по мху.

Но всего этого по-прежнему никто не замечал, ибо всем было не до того.

Нижняя часть лица Саида медленно вытягиваясь вперед, в какое-то подобие клюва, так же медленно вытягивалась его шея. Уши вырастали, становились какими-то овальными пластинами. Проводник выглядел ужасающе – жуткая помесь человека, зверя и птицы, этакое босховское [14] чудовище. (Совсем уже невероятная вещь – оба соска на Саидовой груди вроде бы как моргнули). С ним явно происходила какая-то метаморфоза, причем происходила довольно быстро. Словно бы в человекообразную оболочку, имеющую внешность Саида, насильно запихали какое-то другое существо, заметно отличающееся от человека, и приказали этому, второму, – сохраняй форму человека; а этот, второй, держался-держался, да и не стерпел, наконец, начал принимать свое истинное обличье, искажая и уродуя при этом человекообразную оболочку… Вот как все это выглядело.Да, собственно, так оно и было.

20

И к тому времени, как пуповины на ногах у новорожденных лопнули, к тому времени, как все новорожденные были заботливо укутаны и обласканы обезумевшими от счастья родными, к тому времени, как можно было покинуть пределы благословенной Поляны и пуститься в обратный путь…

… к тому времени метаморфоза полностью закончилась.

У кромки Поляны стояло Нечто, отдаленно похожее на крупную, в рост человека, плотно сбитую несуразную цаплю – вытянутая башка на недлинной шее, вооруженная мощным метровым клювом, две крепкие ноги, голые и голенастые, с пятью сильными когтистыми пальцами каждая… Но не цапля это была, не цапля; да и вообще, судя по некоторым признакам, не птица. Ибо Нечто было покрыто не перьями, а голой редковолосой кожей розоватого цвета, крыльев не имело вовсе, и сзади у него свисал крысиный хвост, а от висков торчали в стороны два огромных листовидных уха. У основания клюва по бокам головы, посреди больших черных пятен овальной формы поблескивали малюсенькие злые глазки.

И то, что еще полчаса назад было Саидом, пришло в движение. Существо клацнуло клювом и молниеносно подалось вперед, к Поляне.

Это был Хищник.

При виде него все окаменели, все шестеро. Несколькими секундами спустя Гюля пронзительно завизжала. От ее визга все очнулись. Майор мгновенно заслонил собой жену и вскинул оружие. Но едва он успел нажать на спусковой крючок, как чудовище ринулось к нему и в мгновение ока перекусило руку Майора. Брызнула кровь, прозвучала короткая очередь; пули ушли в небо, гильзы посыпались на Поляну. Рука свалилась на поверхность Поляны вслед за гильзами, не выпуская из пальцев автомата. Майор дико заорал и принялся судорожно колотить чудище по крепкой башке левым кулаком. В ответ монстр сделал ленивое движение шеей и пробил Майору горло. Клюв разорвал, судя по всему, сонную артерию, хлынула кровища.