Спящая… красавица? - Ферина Сандаева

– Далия эр Шиат покорила братишку с первого взгляда, даже наличие ребенка его не остановило, – вздыхая вспоминал Бравур. – Они стали встречаться, где-то через полгода Ресто предложил ей выйти за него замуж и переехать в горы. Ты же знаешь, наши сквозь пальцы смотрят на смешанные браки. К сожалению, женщина отказала, причем в такой жесткой форме, что больше брат на эту тему с ней не заговаривал. Далия осталась жить в Шарте, а Ресто вернулся в свой родной город Бергстарн, в подгорное царство. Но их связь не прервалась, она длилась долгие одиннадцать лет – каждый свободный день, каждый выходной и праздники Ресто проводил вместе с любимой женщиной и подрастающей Эли. Девочка считала его своим отцом, а о настоящем Далия никогда не говорила. Она вообще не любила вспоминать прошлое.

– Она была красивой? – спросил Рин, внимательно слушавший гнома.

– Я видел ее только один раз, перед своим отъездом в Акаарский халифат, где мне нужно было отработать десять лет на благо рода, – Бравур нахмурился. – Эли тогда исполнилось три года, и брат затащил меня на празднование ее дня рождения. Никогда не забуду этот день – аромат свежеиспеченного торта, измазанная кремом Эли, Далия вся в муке и счастливый Ресто, приглашающий меня к столу, – лицо гнома осветила грустная улыбка. – Она была невысокой, пухленькой, с очень доброй улыбкой и большими карими глазами медового оттенка. Наверное, она была очень красива.

– Далия погибла, когда Эли было одиннадцать лет, – гном прокашлялся, стараясь избавиться от кома, вдруг ставшего в горле. – Зимой. Она работала служанкой у одной богатой госпожи. В тот день они возвращались с рынка, было морозно, дороги обледенели. Карета перевернулась – погибли обе: и Далия, и госпожа. Ресто забрал Эли к себе в Бергстарн, к тому времени у него уже был свой дом. Два года они прожили тихо и спокойно: брат работал в мастерской у родителей, дочь следила за домом. Но когда девчонке пошел четырнадцатый год начались проблемы.

Бравур снова замолчал, Рин тоже помалкивал, не торопя рассказчика. Он примерно представлял, что было дальше, но предпочел бы выслушать все до конца.

– Сначала были проблемы со слухом – он стал острее, но Эли только радовалась и ничего не рассказывала отцу. Затем пришел черед ушей, но и это не страшило девочку. По настоящему Эли испугалась, когда стали расти клыки. Вот тогда-то она и прибежала к Ресто вся в слезах и лопочущая о смертельном проклятье, которое наслала на нее дочка ювелира с соседней улицы. Откуда ей было знать, что это просыпается ее орочья половина? Девочка-то себя считала человеком, ну и чуть-чуть гномом (потому так радовалась обострившемуся слуху, думала папина кровь проявляется). А вот для братишки это открытие стало шоком – он-то сразу понял, что происходит. Пусть Ресто никогда не видел полукровок, но про их отличия прекрасно знал – нас этому тоже учат. Брат сразу понял, кто такая Эли, причину, почему Далия отказала ему, почему не рассказывала о прошлом, почему всячески уходила от этой темы. Ясно было, что любимая ему лгала о себе и о дочери, которая и дочерью ей не была. Только Ресто полюбил Эли как родную и не желал подставлять девочку под удар. Он хотел в тот же день покинуть Бергстарн. Их перехватили на выходе из города на поверхность, затем был суд Старейшин, постановивший пожизненное изгнание без права заниматься ремеслом за то, что брат посмел привести в горы исконного врага гномов. Ресто поставили клеймо преступника и его с Эли выгнали из дома.

Бравур замолк и как-то странно посмотрел на Рина, словно ожидая приговора, что удивило молодого человека. В отличие от сородичей купца он не видел в поступках Ресто ничего предосудительного, о чем сразу и сказал.

– Ресто защищал свою дочь, не вижу в этом ничего плохого, – проговорил Ригур, когда Бравур закончил рассказ. – Кто их выдал Старейшинам известно?

– На Ресто точила зуб половина ювелиров Бергстарна, так что, разумеется, неизвестно, – гном вздохнул, но потом с гордостью произнес. – Изделия братишки привлекали внимание, когда он был еще подростком. И часто внимание это было больше завистливым, чем восхищенным. Как только Ресто изгнали, многие ювелиры, а в Бергстарне их достаточно, вздохнули спокойно. Исчез их главный конкурент.

– Ясно, – немного разочарованно промолвил Ригур. Между собеседниками повисло молчание – Бравур заново переживал события прошлого, принц не зная, что еще спросить, разглядывал окрестности. Старый тракт был весьма оживленной дорогой. По нему постоянно сновали крестьянские телеги, запряженными явно столетними клячами, бывали и кареты с гербами, известными Рину, изредка встречались одинокие всадники в запыленной одежде, один раз проехал торговец с повозкой, загруженной бочками со знаком виноградной лозы, указывающей, что в них находится вино. Проводив торговца взглядом и вспомнив специализацию Бравура парень полюбопытствовал, как гном, основное занятие которого в основном кузнечное и ювелирное дело, стал торговцем дорогих вин. Услышав вопрос купец ухмыльнулся.

– Ты не первый, кто спрашивает меня об этом, – он погладил рыжую бороду, заплетенную в короткую косичку. – Дело в том, что кузнец я посредственный, не говоря уж о том, что не смогу отличить простой булыжник от алмазного самородка. Могучий Трор видимо решил, что одного таланта Ресто в нашей семье достаточно и обделил меня способностями к горному делу. Но Святая Лоритта в милосердии своем одарила меня тонким вкусом к винам.

Бравур прикрыл глаза, вспоминая. Гному было двадцать один, когда проявились его необычные способности. Как известно, гномы не пьют вино, кроме алессийского, предпочитая пиво, которое сами варят, и забористую гномью настойку, приготовленную из каких-то пещерных грибов. Но тогда случай был исключительный – старейшина рода Бравура готовился отбыть к одному из степных князей, договариваться насчет поставок оружия и доспехов – в степи как обычно назревала очередная война. Прослышав, что князь большой ценитель вин, старейшина хотел сделать тому подарок. Увы, алессийское ему не позволяла жадность, а вот на неплохое солигийское белое старейшине вполне хватало. Поэтому он, взяв с собой молодого Бравура, исполнявшего тогда обязанности его помощника, и еще двух гномов в сопровождение, отправился в Шарт.

– У Сумара, нашего старейшины, абсолютно нет вкуса. В одной лавке ему подсунули какое-то пойло, которое и вином назвать нельзя было, а он даже не заметил. В отличие от меня, – гном снова погладил бороду. – Я же, как только учуял запах этого пойла, так сразу же в голове промелькнуло, что вино разбавлено, что изначальное оно было сделано на востоке Солигии, а точнее в Прайнской провинции, год назад, причем из перезревших ягод. Я даже мог сказать при какой температуре ягоды вызревали. Короче, не выдержал и все это выложил. Старейшина и купец были в шоке, правда купец быстро опомнился и заявил, что его вино лучшее, а я могу выметаться из лавки. Ведь разбирающийся в винах гном – это полная бессмыслица!

Бравур усмехнулся, Рин вежливо улыбнулся, с интересом слушая историю. К ним подобрались остальные гномы, также прислушивающиеся.

– Да только Сумар искренне считал, что гномы разбираются абсолютно во всем, включая вина, – продолжал торговец. – В общем, с купцом он разругался, да еще и дорогущее солигийское белое вытребовал в качестве извинения за нанесенное его роду оскорбление. Да-а, Сумар тот еще жук. А меня через несколько дней отправили в Солигию на ваши виноградники в Прайне, учиться. Так я и стал первым гномом, разбирающимся в винах.

Вот так переговариваясь и перешучиваясь обоз и отряд потихоньку продвигались по старому тракту, все дальше от столицы и все ближе к пункту назначения. За день они проехали несколько деревень, в следующей по пути – в Углицах – Бравур решил остановиться и переночевать. Там у него были знакомые, у которых он планировал разместиться на ночь.

Деревенька была поменьше Сухово, но все же вполне преуспевающая – имелся трактир, небольшая площадь, даже почта. Бравур с Эли отправились к своим знакомым, остальные гномы остались охранять обоз, а Рин с Гектором пошли устраиваться в трактир, находящийся недалеко от деревенских ворот.

Заведение под названием "Гулящий вояка" приятно удивило своей чистотой и миловидной трактирщицей по имени Грета, обладательницей весьма пышных форм, задорных карих глаз и густой гривой волос цвета красного дерева. Оживившийся при виде такой красоты Рин был очень разочарован наличием у такой интересной женщины шкафоподобного мужа-повара, выглянувшего из кухни посмотреть на новоприбывших гостей. При виде окровавленного тесака, казавшегося игрушкой в его руках, глаза солигийца стали совсем тоскливыми. Заметивший это Гектор злорадно осклабился, за что получил довольно болезненный толчок под ребра. От ответного удара ренсийца отвлек мелодичный голос хозяйки трактира.