Игра на изумруд - Владимир Кузьмин

– Здравствуйте, я на репетицию.

– Так сегодня репетиции нету. А стало быть, и никого нету.

– Что, совсем никого? – удивилась я.

– Ну, почитай что никого. Окромя господина гимназиста. Если они, конечно, уже не ушли. Я тут ненадолго отлучался, мог и пропустить. А так они давненько уж пришли, а уходили, нет ли – в точности не знаю.

– Так я посмотрю? Он-то мне как раз и нужен.

– Так проходите, смотрите. Мне не жалко.

Зал был пуст, но я все же решила заглянуть в костюмерную – вдруг Петр Александрович вновь к какому манекену приклеился и вырваться не может? Но в костюмерной тоже никого не оказалось, лишь на вешалке подле того самого манекена висели гимназическая шинель и фуражка. А тулупчика – того, в котором Петя ходил со мной в цирк, – не было. Именно на его месте сейчас и висела шинель. Сердце у меня неприятно стукнуло. Хотя, скорее всего, прежде времени. Вот если бы я застала Петю, когда звонила ему из театра, то непременно успела бы рассказать про чайную-харчевню, и можно было бы предполагать, что Петя туда отправился на розыски месье Птижана. А так… может, он просто в образ вживается и разгуливает по городу в своем театральном костюме, чтобы себя на сцене в нем увереннее чувствовать? Или решил разыграть кого-то?

До восьми было еще далеко, и я решила не сидеть на месте, а прогуляться на свежем воздухе, тем более что погода стоит приятная и мороз почти не ощущается. А может, это уже я сама привыкла к сибирской зиме настолько, что и на мороз внимание перестала обращать? Прогуляюсь, может, и Петю по пути встречу.

Я прошла до Миллионной и свернула направо, в сторону Базарной площади, а дойдя до нее, решила повернуть влево и, может, даже подняться на Воскресенскую гору и посмотреть на вечерний город сверху. Но проходя мимо дома полиции, подумала, что стоит зайти туда и узнать, нет ли каких новостей. Дмитрий Александрович, я знала, был в отъезде, но Михаил оставался в городе и вполне мог находиться в своем кабинете.

Я прошла во двор и уже потянулась рукой к дверной ручке, как позади меня раздался громкий скрип полозьев и топот лошадиных копыт: во двор въезжал запряженный парой крепких лошадок большой фургон, выкрашенный черной краской, с решетками на крохотных оконцах.

– Поберегись! – крикнул мне полицейский на облучке, натягивая поводья.

Фургон встал в пяти саженях от двери, и лихой кучер, соскочив на землю, радостно прокричал мне:

– Здравствуйте, Дарья Владимировна! Вы к нам никак по делу? Простите Христа ради, но обождать придется, тут я более важных гостей привез.

Этот молодой высокий полицейский был мне хорошо знаком. Когда несколько месяцев тому назад я приехала сюда с пробитой головой и порезанным ножом боком, он отпаивал меня чаем с блюдца.

– Здравствуйте, Михеич! Раз надо, так я обожду. Можно здесь, в сторонке?

– Вам можно! – разрешил Михеич, отворяя нараспашку дверь и подпирая ее, чтобы не закрывалась, валявшейся рядом чуркой. Два его товарища к тому времени слезли с запяток и встали, перегораживая собой проход от дверцы фургона к воротам полицейского управления. Я догадалась, что за пассажиры находятся внутри – задержанные полицией преступники. Ну или подозреваемые в преступлении.

– Сергеев! – закричал внутрь помещения Михеич. – Отворяй кутузку, гостей размещать будем!

– Так уж все готово, – послышался голос невидимого мне Сергеева. – Заводи по одному.

Михеич открыл внушительных размеров ключом амбарный замок на дверце фургона, сдернул его с дужек и скомандовал сидевшим там людям:

– Выходи по одному!

Из фургона выбрался первый из пассажиров, привычно заложил руки за спину и уверенно зашагал ко входу. По всему чувствовалось, что этот невысокий, прилично, хотя и несколько неряшливо одетый господин, прекрасно знал дорогу.

– Первый! – крикнули изнутри, едва мужчина скрылся в проходе.

– Следующий! – скомандовал Михеич, и на улицу выбрался еще один задержанный. Этот чувствовал себя менее уверенно да и в целом выглядел растерянным и испуганным. Может, по этой причине на входе с ним произошла небольшая заминка, и выбравшийся из фургона очередной пассажир вынужден был дожидаться своей очереди на полпути между повозкой и зданием полиции. Он оглядел все вокруг цепким взглядом, смачно сплюнул и повернулся в мою сторону. Поведя плечами под распахнутым настежь овчинным полушубком, он обратил свои нахальные глаза на меня. Губы скривила гаденькая ухмылка.

– Ох, сколько я зарезал, сколько перерезал… – гнусаво пропел он и сделал резкий шаг ко мне, скорчив устрашающую физиономию.

Я в испуге отшатнулась, а нахальный «смертоубивец» во весь рост грохнулся спиной на утоптанный снег двора, полежал так немного, затем с трудом перевернулся на бок и поднялся на четвереньки, в полнейшем недоумении осматриваясь вокруг в поисках причины своего неавторитетного падения.

– Ну, побалуй у меня тут! – рявкнул на него Михеич, сграбастал за шиворот и легко поставил на ноги. Затем на всякий случай приподнял на полсажени над землей, встряхнул как следует и спросил: – Шутить тут вздумал?

В ответ преступник лишь помотал головой, а полицейский ловко втолкнул его в раскрытую дверь. Потом Михеич повернулся в мою сторону и уже сам неодобрительно покачал головой, правда, улыбаясь при этом во весь рот. В отличие от других полицейских, он успел разглядеть, как я, отшатнувшись будто бы в испуге от наглеца в полушубке, успела носком ботинка ткнуть его в приподнятую подошву той ноги, на которую он переносил тяжесть тела.

Оставшиеся семь человек быстро проследовали нужным маршрутом. Вот только один из них, в тулупчике и картузе, оказался мне хорошо знаком. Вылезая из фургона, Петя вел себя абсолютно спокойно – до того мгновения как увидел меня. Но он быстро справился с растерянностью и едва заметным движением головы показал мне, чтобы я его не признавала. Пришлось столь же незаметно кивнуть в ответ и скрепя сердце сделать вид, что эта особа мне столь же безразлична, как и все прочие.

Едва последний задержанный скрылся в проеме двери, Михеич выбил из-под нее чурку, аккуратно прикрыл и повернулся ко мне:

– Я так и подозревал, как господина гимназиста увидал, что вы опять-снова какое-то заковыристое дело распутываете. Ничего, ежели я тут покурю?

– Курите, конечно, – ответила я, пытаясь сообразить, что к чему. Но соображалось с трудом.

Михеич извлек из кармана брюк кисет, а из него уже набитую трубочку-носогрейку, такую крохотную, что в его ручищах ее и не видать было. Заметив мой взгляд, он заулыбался и пояснил:

– На службе особо не раскуришься, так я и ношу при себе вот эту финтифлюшку. А так у меня есть солидная трубка. Может, даже и не по чину, но я все ж таки тоже сыщик, раз в сыскной полиции служу.

Я с трудом сообразила, как мне расспросить его о происшедшем с Петей:

– Скажите, Михеич, а как прошло ваше… мероприятие?

– Облава, что ли?

Я кивнула.

– Да обычно. Подъехали к харчевне, место знакомое, почитай привычное, выставили оцепление, пять человек вошли внутрь. Ну и тихо-мирно всем, кто там находился, сюда проехаться предложили. Культурно получилось. Я там, правда, от удивления, что Петра Александровича встретил, чуток шею не вывернул, все на него косился. Но он мне определенно дал понять, чтоб к нему, как ко всем остальным, отнеслись. Ну так мы и его сюда привезли. Дальше-то чего?

– А что с задержанными здесь делать будут?

– Ясное дело, допрашивать. Господин Янкель со своим помощником, да Михаила Аполинарьевича привлекли.

Михеич хорошо освоился на службе и вообще стал выглядеть как-то интеллигентнее даже. Вот и труднопроизносимое для него когда-то отчество Михаила выговаривает спокойно. Но то, что Михаил здесь, это очень хорошо, проще будет объяснять. Хотя это и не моя забота – объяснять, с чего да почему сын градоначальника в воровском притоне оказался и в облаву полицейскую угодил. Пусть сам выкручивается. Но ничего такого вслух я говорить не стала.

– Так что, выпускать вашего кавалера? – спросил Михеич, выдыхая облачко душистого дыма. – Я уж и Сергееву сказал, чтобы он на одного задержанного меньше записал.

– Давайте так поступим: пусть Петя, раз ему этого очень хочется, немного посидит, а вы подгадайте, чтобы его в последнюю очередь и именно к Михаилу Аполинарьевичу на допрос отвели.

– Дело нехитрое. Так, а вы-то тогда как же? Может, к нам пройдем да чайком погреемся?

– Можно и чаю попить, пока дело движется, – согласилась я.

14

В полицейском управлении я бывала множество раз и знала, пожалуй, все его помещения. Кроме двух: кутузки, или холодной, как здесь называли камеру, куда помещали задержанных, и вот этой комнатки, где отдыхали младшие чины. Надобности побывать ни там, ни там у меня раньше не возникало. В комнатке оказалось на удивление чисто и даже уютно. Кто-то не поленился и повесил на окошки белые занавески, а над столом наклеил картинки из журналов.