Турнир в Блэквуде - Вадим Немец

Вопрос, застывший в глазах всех зрителей, заставил всех замереть в молчании, напряжение схватки возросло невероятно, что чувствовали и сами рыцари… Дыхание сэра Джона было ровным, несмотря на все возрастающую быстроту его выпадов… Ловкость леопарда возросла в нем еще явнее…, это требовало немедленного разрешения, как требует грома и молнии гроза, нагнетая в людях уверенность, что вот-вот она разразится ветром и дождем… Джон снова сократил дистанцию, одновременно мастерски выполнив обманное движение, нанес сокрушительный удар в плечо противника и, мгновенно ушел от ответного удара, отодвинувшись на неуловимо недоступное противнику расстояние. Горячий де Сампи, не уловил длину дистанции, сделал выпад, в другом случае — смертельный, но… Джон на десятую часть дюйма увернулся от сокрушительной разящей молнии меча, и… нанес свой… роковой удар в голову. Шлем противника вмялся под тупым ударом широкого турнирного оружия… Вмятина была настолько значительна, что подшлемная защита не выдержала: из подшлемника хлынула кровь… Маршал поднял свой дубовый шест…, но прерывать бой ему не потребовалось — француз рухнул на песок… Сэр Джон остановился в нерешительности… Правила боя с зачинщиками требовала от него напасть на оставшегося в одиночестве давнего своего противника де Бусикота, бьющегося с великаном Линкольном.

Их поединок был не менее напряжен и приковывал внимание так же властно. Линкольн был силен, быстр, вновь и вновь преподносил сюрпризы мастерства… Но что творил француз, невозможно было описать словами. Де Бусикот не сбил дыхание, но увеличил свою скорость вдвое, что казалось невозможным после столь долгого боя, ведь он бился на конном турнире гораздо дольше своего противника. Видимо этот рыцарь был полон сюрпризов не менее англичанина. А сэр Джон справедливо полагал, что и… более. Его раздумья о чести принять участие в нападении Линкольна на француза или… избежать такого преимущества не сразу могли разрешиться. Маршал решил помочь принять рыцарское решение чести. Он снова остановил бой сигналом литавр — немедленной командой к остановке. Рыцари замерли. Маршал объявил, что честь сразиться вдвоем с одним противником даст тому шанс победить двоих, как это сделал вчера сэр Рочестер, и маршал просит сэра Джона вступить в схватку, не сомневаясь, что честь того не убудет от этого. Но тут к его голосу присоединился громкий и веселый голос самого де Бусикота:

— Досточтимые сэры, нападайте, я давно ждал чести победить вашу героическую дружную команду, и надежд на это у меня сейчас столько же, как и в начале поединка!

Все англичане зааплодировали этому высказыванию и тому, каким тоном оно высказано. Это было сказано весело и добродушно, без спеси, но мужественно. Многие благосклонно взглянули на храбреца. Французские рыцари забили навершиями мечей в щиты, поддерживая собрата. Этот бой в щиты не затихал, был поддержан всеми англичанами и… сэру Джону просто пришлось присоединиться к схватке!

На поле боя стояло трое противников — двое англичан против одного француза-зачинщика. Тот снова сделал приглашающий жест и поправил свой шлем. Многие вспомнили, что он легко ранен и преисполнились еще большим почтением к французу.

А тот вдруг начал стремительное движение по внешнему кругу, искусно оставляя перед собой одного противника, загораживаясь им от второго. Этим противником стал сэр Джон. Линкольну предстояло обойти ловкого соперника по еще большему кругу и напасть на него сзади. Но тот легко предвосхитил задумку хитроумного де Бусикота — заставить своих противников бегать вокруг по более длинным дистанциям, навязывание своей тактики. Линкольн имел свою… И не очевидно, что сразу хотел её выдавать. Он приблизился к сэру Джону и стал невидим для француза по многим причинам, главная из которых была именно в том, что и хотел стать невидимкой…

Битва же Джона и де Бусикота поражала зрителей своим продуманным мастерством, но всех интриговало загадочное поведение Линкольна. Он оставался невидим для француза… и рассчитывал этим заставить противника ошибаться… Другого француза, — поверженного де Сампи уносили на носилках под гром аплодисментов поддержки, потому что он уже пришел в себя и слабо махал рукой без перчатки…

Интрига боя закручивалась явно и неявно, потому что все видели, что де Бусикот не видит второго противника, видели те приемы, которые делал для этого Линкольн, бесшумно перемещаясь во время ударов противника так, чтобы его невидимость длилась и длилась… Но всех поражало спокойствие француза! А тот не оборачивался в поисках невидимки, не отрывал взгляда от опасного противника — сэра Джона и бился с ним ловко и быстро.

Но вот трибуны ахнули… Это Линкольн сделал свой первый выпад, как будто из под плаща невидимости самого Мерлина… Как летит стрела, стремительно и метко — он в одном коротком движении сделал выпад в бок от Джона, нанеся удар французу в плечо с той стороны, где тот только что раскрылся… Реакция француза была просто волшебством,— он был, казалось поглощен связкой для отражения удара Джона, целью которой было — нанести тому ответный удар… В неуловимое мгновенье мастер превратил одно движение в три, что привело к тому, что он успел увернуться от удара Линкольна, нанес удар самому невидимке, будто ждал его в этом месте, и толкнул Джона на него с такой силой, что все поняли, что из дичи он превратился в охотника…

Джон потерял равновесие всего лишь на мгновенье. Но и этого мига было французу достаточно, чтобы нанести ему сокрушительный удар из-за спины… Удар бы неминуемо настиг сэра Джона… в самый опасный момент, но… секреты Линкольна открывались по одному: мастер меча отвел удар француза от товарища, с изяществом и ловкостью, будто ждал именно такой связки и нанес свою… в голову француза из за плеча Джона, удержав его в равновесии. Того мига было достаточно для Джона, тот вышел из тисков друга и соперника стремительным рывком, как в танце и на развороте ударил де Бусикота мечом в бедро… Его клинок встретил сопротивление — Бусикот парировал удар и нанес свой… Все ахнули еще раз — не обескураженный ничуть, Бусикот рубился с двумя, будто то был один человек — только четырехрукий и четырехногий… Просто чудеса!

Ситуация держалась в неустойчивом сверхдинамичном равновесии: англичане увеличивали темп, а француз легко прибавлял еще, опережая их вдвоем, — нападая, не забывая защищаться, напирая и мешая противнику уйти на дальнюю дистанцию из ближнего боя, опережая на долю мгновения своими угрозами атаки, требуя немедленного парирования связок, которые у него были давно отрепетированы для боя с несколькими противниками одновременно… Скорость его нарастала до тех пор, пока Линкольн не применил так называемую мельницу… Это способны выполнять только виртуозы, владеющие мечом с мастерством, доступным только избранным. Меч в его руке мощно завертелся, очерчивая стремительные окружности в плоскостях, непредсказуемо меняющихся, в чем и была опасность для противника… При этом Линкольн учитывал перемещения Джона и оттеснял от него француза смертельными кругами из мелькающей с неловимой быстротой стали, с тем, чтобы Джон ушел на дистанцию от связок француза, ушел из ближнего боя… Трибуны заревели от восторга. Джон, поменявшись с Линкольном местами, не стал поддерживать тактику своего боевого друга… Он свободно перемещался по турнирному полю, не смущаясь тому, что приходится перемещаться вдвое больше противника, и тактика Бусикота все же была ему таким образом навязана. Но ловкий и быстрый, Джон справлялся, и доставлял противнику массу неудобств и угроз. Линкольн поддержал его напором со своей стороны с такой скоростью и мощью, что Бусикот потерял подвижность и его стали теснить. Вот дружные соратники нанесли ему совместный удар, которого уже нельзя, казалось, избежать… Но так казалось всем, кроме самого Бусикота. Он вдруг по цирковому прыгнул вперед, совершил в воздухе тяжелый пируэт через голову и снова встал на ноги… Поразительнее всего, что из этого положения он сразу же нанес удар по сэру Джону и… сразил его на песок. Линкольн бросился на противника, чтобы друг избежал столь внезапного удара, но… опоздал на миг… В следующий миг он сам уворачивался от разящего удара… Но движения вепря у великана стали ускоряться еще больше. Он пошел в наступление с напором и тактикой незнакомого воинства… Все вспомнили, что у него в замке давно жили люди из таинственного и далекого Китая… Может быть они научили мастера своим секретам… На турнирном поле стало происходить что-то невероятное. Джон уже поднимался, понимая, что проиграл Бусикоту в очередной раз, но не в состоянии отвести изумленного взгляда от Линкольна. Тот же двигался с неведомой грацией какого-то непредсказуемого животного, скорее всего — сказочного дракона, способного атаковать и лапой и хвостом и страшной пастью… Удары меча Линкольна следовали неожиданно и столь же невероятно, как у сказочного дракона… Противника он теснил этой атакой с той силой, что все поняли, что так отбирает инициативу один мастер клинка у другого, когда противник перестает понимать конечной цели связок между разящими ударами и… проигрывает сражение. Тут же это и произошло, причем так же непредсказуемо для всех, как и закономерно для самих фехтовальщиков… Удар, неожиданно состоявшийся после нескольких ложных выпадов Линкольна, шел с плеча, был исполински силен и удивителен для противника, не заметившего, когда же англичанин успел так мощно замахнуться…, тем более, что Линкольн только что был к нему вполоборота — почти спиной… Но этот удар неведомого стиля боя прошел тупым клинком по французу сверху до низу — по спирали, — поразив его так, что тот упал навзничь и долго не мог подняться. Зрители даже не успели вскрикнуть и сразу понять, что случилось. С ними это происходило постепенно, как во сне… Маршал приказал ударить в литавры три раза.